Сжигая мосты (СИ) - Страница 105

Судьба, от которой я получал пинки ежесекундно, стоило мне вытащить свою голову из своей же задницы и разглядеть настоящие вещи, достойные внимания, смеялась надо мной. Её ирония сквозила во всём: мне было необходимо потерять самое важное, чтобы найти ответ на вопрос ради чего на самом деле стоит жить. Только ответ этот меня теперь совсем не радовал, напротив, я будто бы получил обухом по голове, но, надо признать, получил заслуженно и я не жаловался, а стойко терпел все удары и издёвки.

В ту субботу я понял, что Ренесми любит меня, и это уже не походило на очередной пинок, напротив, это радовало меня, так сильно, что хотелось улыбаться. Моя маленькая дочь со всей присущей ей детской наивностью и верой в добро простила меня, и мне не обязательно было услышать эти слова, достаточно было увидеть подтверждение её прощения в её карих глазах.

Мы ещё не успели подъехать к дому Калленов, как Ренесми вдруг задала неожиданный вопрос, настолько неожиданный, что я растерялся. Она ни с того ни с сего спросила:

— Папа, я очень хочу, чтобы ты жил с нами. Почему ты не хочешь забрать нас с мамой к себе?

Дочь смотрела на меня широко открытыми глазами, и я кожей чувствовал, какой ответ она ждёт от меня, тем больнее было осознавать, что я не могу произнести те слова, которые бы сделали её немного счастливее.

— Малыш, я бы очень хотел, чтобы мы снова жили вместе, правда, но я сильно обидел твою маму.

— Попроси прощения, — предложила Ренесми, и я внутренне улыбнулся её наивности.

— Этого слишком мало, котёнок, — ответил я, слегка погладив дочь по густым волосам, заплетённым в косу тонкими пальцами Беллы.

— Мама говорила, что если по-настоящему хочешь, чтобы тебя простили, тебя простят, надо только правильно попросить, — не сдавался мой ребёнок.

— Малыш, мы с мамой уже давно не живём вместе, я сам сделал для этого всё, к тому же теперь рядом с вами Джейкоб, мне кажется, он тебе нравится, — признал я очевидные вещи, хотя мне было неприятно произносить это вслух.

— Это из-за тебя вы с мамой разъехались?

— Да, — честно сказал я.

— Что ты сделал?

— Целовался с другой женщиной.

— Зачем?

— Сам не знаю, просто сделал глупость.

— Но мама тоже целуется с Джейкобом!

Я честно не знал, как закончить этот разговор, причиняющий мне боль и заставляющий мою дочь нервничать, поэтому я просто сказал:

— Я сильно провинился, поэтому твоя мама выбрала Джейкоба.

— Если мама прогонит Джейкоба, ты вернёшься?

— Только если мама этого захочет.

— Я попрошу её!

— Ренесми, боюсь, что этой просьбой ты расстроишь маму. Я понимаю твои желания, но иногда взрослые делают плохие вещи, за которые им приходится отвечать. Теперь я наказан за тот глупый поступок и должен спокойно переносить наказание. Но это не значит, что я не буду видеться с тобой. Я очень тебя люблю и постараюсь больше никогда не уезжать от тебя так далеко и надолго. Пожалуйста, давай не будем расстраивать маму и ничего не скажем ей о нашем разговоре. Это будет наш секрет.

Ренесми при слове «секрет» хитро улыбнулась, и я понял, что она ничего не скажет Белле.

— Хочешь, поедем в Порт-Анжелес? – попытался я замять разговор. – Будем гулять в парке аттракционов, есть мороженное и играть.

— Хочу!

— Тогда поедем прямо сейчас!

Прогулка на свежем воздухе выветрила из головы моей дочери мысли о моём возвращении, однако на моём сердце повис ещё один стопудовый камень, пригибающий меня своей тяжестью к земле и причиняющий боль. Желание Ренесми вернуть меня в семью могло бы обрадовать меня, если бы только я не был уверен, что не имею права рассчитывать на дочь в качестве союзника, потому что это вывернет Белле душу наизнанку. Я же не хотел причинять ей ещё большую боль, чем уже причинил, а, значит, стоило забыть обо всех едва тлеющих огоньках надежды на борьбу, которые периодически вспыхивали вновь, раздуваемые внешними факторами.

На следующее утро я вернул Ренесми в дом Свонов, наткнувшись при этом на Блэка, маячащего перед носом моей бывшей жены. Не знаю отчего, хотя, конечно же, знаю, мне постоянно хотелось намылить ему шею при каждой встрече, но я понимал, что он был рядом с Беллой в самую трудную минуту, когда я отвернулся от неё. Однако я был не настолько благородным, чтобы искренне быть ему за это благодарным, чего греха таить, я ненавидел его за то, что он оказался в нужное время в нужном месте, стоило мне промахнуться и допустить самую большую ошибку своей жизни. У меня даже создавалось впечатление, что он всё это время только и ждал моей оплошности, чтобы иметь возможность попытать счастья, добившись расположения Беллы.

Но я недооценил темперамент и упёртость Блэка, хотя смог в значительной степени ощутить всю его неуверенность в себе и страх, когда в среду он буквально ввалился в мой офис с обвинениями. Какой непроходимый идиот. Надеялся выяснить со мной отношения кулаками, брызгал слюной и давился ядом, обвиняя меня во всех смертных грехах, в тот числе и в том, что я настраиваю против него Ренесми. Я старался выслушать его спокойно, не вставая из-за стола, хотя всё во мне кричало и призывало к действиям. Поведение Блэка только убедило меня лишний раз в том, что он не уверен в себе, не уверен в чувствах Беллы к нему, не уверен в привязанности Ренесми.

Я молча смотрел на его разъярённый вид и внутренне укреплял свои догадки в том, что он совсем не подходит моей бывшей жене. Этот нетерпеливый, вспыльчивый, недалёкий индеец несомненно был влюблён в Беллу, но после его визита я впервые дал себе надежду усомниться в чувствах Беллы к нему. В какой-то момент я даже не сдержал ухмылки, когда он принялся угрожать мне, но следующие его слова заставили меня вновь испытать боль:

— Ты говнюк, Каллен! Ты изменил ей, отвернулся от неё и даже ни разу не извинился, а теперь как ни в чём не бывало вернулся и уверен в том, что она всё забудет от одного твоего слащавого взгляда? Ты подонок, разбил её сердце, растоптал её чувства и даже не надейся, что я отдам тебе то, чего так долго добивался. Ты играешь не по правилам, ты используешь ребёнка, чтобы надавить на Беллу. Думаешь, я не знаю, чего ты хочешь? Она не твоя игрушка, Каллен!

В словах Блэка было много правды, но я не видел потребности оправдываться перед ним или выяснять с ним отношения. Я даже перестал злиться на него в тот момент, мне только стало его жаль: он настолько сильно любил Беллу, насколько был не уверен в себе, и я это чувствовал даже в его взгляде, не говоря уже о поведении.

— Зачем ты пришёл, Блэк? Хочешь, чтобы я отстал от Ренесми? Этого не будет – она моя дочь. Хочешь, чтобы я не показывался Белле на глаза – забудь об этом, это неизбежно. Желаешь убедиться, что Белла не нужна мне, я тебя огорчу, она нужна мне. А теперь освободи мой кабинет, мне нужно работать.

После моих слов глаза индейца буквально налились кровью в один миг, он рванулся ко мне с целью ударить, но я был готов к этому – парируя его хватку и последующий удар. Это было глупо – нам не за что было драться, я не имел прав на Беллу и завидовал Блэку, но он никак не мог додуматься до этого своей туповатой головой. Я вызвал охрану, не желая идти на поводу ярости Блэка, он и так имел слишком много, похоже, даже больше, чем мог унести, во всяком случае, его психика точно не выдерживала столь огромной нагрузки.

Визит Блэка не дал мне ничего, кроме очередной порции боли – и этот человек теперь отвечает за счастье моей бывшей жены? Хотя, я должен был радоваться, что Белла счастлива, но осознание того, что я никогда не смогу быть причиной её счастья, – разъедало мою душу, словно кислота.

В выходные я должен был слетать в Китай, чтобы убедиться собственными глазами, что на заводе всё идёт по моему плану, но я не мог уехать так далеко от своего персонального магнита, который вовсе и не был моим. Я поступил совсем нерационально – вызвал всех топ-менеджеров в Сиэтл и в субботу должно было состояться совещание, которое затянулось до позднего вечера и на котором мы успели обсудить все важные вопросы и разработать стратегию дальнейшего ведения бизнеса.