Сызранцы галантного века - Страница 13

Интерес Меньшикова к нашим краям не случаен. Он к тому времени уже давно пребывал в статусе сызранского помещика. Ему принадлежало село Усолье с округой и с соляными варницами. Незадолго до описываемых событий светлейший, бывший по совместительству одним из крупнейший казнокрадов в истории России, захватил в своё личное владение сызранский винокуренный завод, но ненадолго. Так что интерес его к Среднему Поволжью не случаен. Тем более, что уже в следующем году была создана Берг-коллегия и добыча руд всячески поощрялась и стимулировалась государством.

Через десять лет после отправки в столицу камешков из Сызрани, как здесь появился некий Артемий Духов. Руд и минералов приискатель, как он сам себя называл в официальной переписке. Он совершенно определённо обещал наладить добычу, выплавку и поставку в казну золота, серебра и свинца.

Даже если Духов был проходимцем и жуликом, то уж никак не обыкновенным и мелким. Размах его деяний впечатляет. Во всяком случае, когда несколько лет спустя, описывали его имущество, оно было оценено в десятки тысяч рублей. И это в ценах петровских времён, когда жалование в 11 рублей в год считалось приличным.

Трудно сказать, действительно ли Духов что-то искал в наших краях или он просто позарился на государственные субсидии, выделявшиеся лицам, пожелавшим наладить добычу полезных ископаемых. Ведь на это благое дело казна передала ему право присваивать доход с нескольких здешних кабаков и пользоваться архирейской мельницей у села Паньшино. Во всяком случае, в документах, присланных Духовым, фигурируют и шахты, и заводы по переплавке руд. А вот в описи его имущества всё это почему-то отсутствует. Тем не менее, совершенно точно можно утверждать, что Духов присылал сюда некого мастера по фамилии Молодов, и этот мастер что-то довольно энергично делал в долинах рек Кашпирки и Кубры. Потом он был, неведомо почему арестован местными властями и освобождён лишь после вмешательства астраханского губернатора. Духов в своём прошении утверждал, что Молодов был уже готов предоставить первые, выплавленные им партии меди и серебра, а 10 пудов добытого свинца промышленник даже предъявил. К последнему заявлению приходиться относиться серьёзно, так как оно подтверждается в резолюциях властей.

В них Духову запрещается проводить какие-либо работы по выплавке свинца, передать обратно в казну всё имущество, в том числе мельницу, уже переоборудованную им для производства пороха, из чего следует, что он в наших краях не просто воровал кабацкие деньги. Особенно интересно, что промышленник занимался производством пороха. Трудно было выбрать для этого место более экономически выгодное и в то же время политически опасное. С одной стороны – сырьё совсем рядом. В Жигулях добывали серу на казённом руднике, а из Средней Азии и с низовьев Волги везли селитру. С другой – новоявленный завод оказывался прямо на плохо контролируемой границе, откуда рукой подать было и до казаков, и до калмыков. И те и другие были большие охотники до «огневого зелья». Да и до свинца тоже, коль на то пошло. Поэтому правительственный запрет легко объясним.

Что же касается до меди и серебра, то здесь оставим слово за геологами и другими исследователями документов той далёкой поры. Мне лично сразу бросились в глаза хронологические совпадения. Духов появился у нас как раз в период наивысшего могущества Меньшикова, тогдашнего владельца села Усолья, и исчез одновременно с падением «полудержавного властелина». Так что вполне возможно, что всё банально ограничивалось воровством казённых денег и нелегальной торговлей порохом и свинцом.

Первый век существования Сызрани был вообще богат приключениями и авантюристами. Кого только не заносило сюда. Здесь гулял по Волге на пиратской галере знаменитый впоследствии воровской король Ванька Каин, а в 1736 году тяжело заболел и надолго слёг другой авантюрист – путешественник и географ Джон Эльтон, закончивший свои дни персидским адмиралом.

А сколько имён ещё предстоит узнать!

Галантным принято называть век XVIII-й. Правда, речь у нас пойдёт лишь о его последних двух десятилетиях. Тому есть свои причины. Фраза: «Времена не выбирают», как нельзя лучше подходит к нашему случаю. Именно на эти два десятилетия приходятся знаменитые екатерининские реформы местного самоуправления, когда власть от воевод передавалась выборным органам: уездным судам, магистратам, дворянским обществам. По счастливому стечению обстоятельств обширная документация этих органов сохранилась в нашем Сызранском государственном архиве. Вот мы и можем, что называется, из первых рук узнать, как жил уездный город Сызран, в те времена, когда в Петербурге знаменитый Потёмкин поражал воображение современников роскошными балами, стареющая императрица Екатерина II меняла, как перчатки, юных фаворитов, щедро наделяя их миллионными подарками из государственной казны, а где-то совсем далеко стучала гильотина в революционном Париже и американские соединённые штаты воевали за свою независимость.

Мы привыкли судить о XVIII веке именно по этим великим событиям. Предки же наши были больше озабочены добыванием хлеба насущного, и волновали их больше те реформы, которые в 1780 году обрушились на их головы. Ведь то, что нам сейчас кажется простым этапом административной реформы, тогда воспринималось, как крушение вековых устоев. Исчезла, казавшаяся незыблемой власть царских воевод.

Почти столетие управляли они не только Сызранью, но и обширной округой, простиравшейся от Самары на востоке, Хвалынска на юге и Кузнецка на западе. Даже обширные земли Заволжья вплоть до самых владений яицких казаков тоже находились в их ведении. Богом и царём был воевода в этом обширном краю. Назначавшийся Сенатом, он сосредотачивал в своих руках всю полноту власти: был судьёй, сборщиком налогов, главным администратором и воинским начальником. Прибавьте к этому страшную удалённость центральных контролирующих органов, и вы поймёте, чем был тогдашний воевода.

Мздоимство и самоуправство воевод стало легендарным, вошло в фольклор и художественную литературу. С этим пытались бороться, ограничивая срок воеводства 2—3 годами, но помогало это мало.

Справедливости ради нужно заметить, что хлеб воеводы был хоть и сытен, но несладок. Особенно в таких отдалённых приграничных краях, как сызранский. Ведь реальной силы в их руках почти не было. В городских стенах близ своей канцелярии воевода был грозой обывателей, а о том, что творилось в ближайшей округе, повествуют мемуаристы и архивные документы.

«В самую же старину бывало и то, что шайка остановиться близ города, а атаман, вооружённый, идёт один в город и грабит лавки. Гарнизонные солдаты были старые, увечные, дряхлые, без ружей; воеводы были тоже старики, отпущенные на воеводство только покормиться: защиты не было; а народ был уверен, что разбойники заговаривают ружья, чтоб они не давали выстрела!». Так вспоминал недавнее прошлое помещик села Троицкого Михаил Дмитриев.

Встречаются отголоски воеводских времён и в более поздних документах сызранского архива. Давая показания в магистрате о событиях 60-х годов, один мещанин рассказывает, как его арестовали в Саратове и везли в Сызрань. Ночью подплыли на лодке вооружённые люди и спросили, кто и куда путь держите. Потом атаман, рассмеявшись, приказал арестованному плыть дальше, а конвою возвращаться в Саратов. Так и поплыли: мещанин в Сызрань, конвоиры – обратно. Никто и не подумал ослушаться.

О том, как сами разбойники воспринимали воеводскую власть, хорошо свидетельствует случай в Пермском крае. Тамошний воевода отправился во главе вооружённого отряда по уезду искоренять разбои. В первую же ночь всё его воинство было застигнуто врасплох и разоружено. Самое интересное, что было потом. Думаете кровавая расправа с блюстителем порядка? Разбойники просто высекли его и, смеясь, отпустили с миром. Сиди, мол, дома старый дурак!