Сыщик из Тулы (СИ) - Страница 14

— В перерыве расскажешь, — тихо пробурчал Евагрий Седьмой Великолепный.

— Одиннадцать — три! — Восторженно кричала Василиса Гороховна, когда в тереме боярина Премудрого на многочисленные синяки, шишки и ушибы Глеба Самоварова накладывала целебную травяную мазь Медуза Горгоновна. — Я представляю, что напишут завтра в печатном листке «Морковских вестей»! Сыщик из Тулы — чемпион по гарпастуму. Команда фракции Гуманистов разбита в пух и прах! Царь Евагрий Эзопович Седьмой вручает чемпиону серебряный кубок! Обалдеть!

— Варварская игра, — недовольно проворчала Горгоновна. — Ещё немного, ещё чуть-чуть и нашего Глебушку просто бы изувечили. А ты тоже хорош, — цыкнула ведунья на сыщика, — зачем надо было самому загонять целых десять мячей в эту сетку? Тебе же царь человеческим языком подсказывал, чтобы ты пасовал на него. Бояре нашего самодержца тронуть бы не посмели.

— А я не знал, ой, ой, ой, — Самоваров схватился за бок, — не знал, что у вас здесь играть никто не умеет. Одни костоломы в команде у этих гуманистов собрались. И потом, сколько можно было пасовать на Евагрия Эзоповича, когда он из пяти верных моментов, запорол четыре?

— Жаль, меня на поле не было, — пробасил Герасим. — Я бы этим хуманитариям все ноги бы переломал. Голова не болит? — Здоровенный телохранитель Василисы указал на огромную сечку на лбу сыщика.

— Нет, — крякнул Глеб, но тут Горгоновна нанесла на рану что-то мерзко-зелёное и сыщика обожгла нестерпимая адская боль. — Аааааа! — Заорал он.

— Терпи, зато шрама не будет, — прорычала ведунья.

— Зря, шрамы украшают мужчину, — высказалась довольная до ушей Василиса.

— А мне дополнительные украшения без надобности, я не новогодняя ёлка, — огрызнулся Самоваров и стал постепенно терять сознание.

И как только мир перед глазами расплылся в радужных облаках, перипетии прошедшего матча тут же всплыли перед его внутренним взором. Ему вспомнилось, как он закатывал мяч за мячом, а обозлённый соперник, сообразив, от кого исходит основная угроза, принялся колотить настырного спортсмена при каждом удобном случае. Глеба толкали, сбивали с ног, гонялись за ним по трое и по четверо. И один раз даже пнули по лбу. А он, словно в него вселился разъярённый и упрямый бык, забивал и забивал.

Он ловил на себе восторженные взгляды царевны Синеглазки, довольную холодную усмешку царицы Варвары, раздражённую гримасу царя Евагрия и ещё сотни удивлённых и потрясённых лиц. Он расслышал, как отчаянно свистит Василиса, и как соперники шепчут в спину, что сейчас сломают его пополам. А на холме, где сидела простонародная публика, какой-то рифмоплёт сочинил заводную речёвку, которую постоянно горланили тысячи перевозбуждённых зрелищем человек:

Ту, ту, тульский пострел — три гола забить успел!

Ту, ту, тульский пострел — четыре штуки забить успел!

Ту, ту, тульский пострел — пять раз забить успел!

Ту, ту, тульский пострел — шесть мячей забить успел!

— Сомлел, родимый? — Медуза Горгоновна привела сыщика в чувство, сунув ему под нос какую-то вонючую гадость. — Ничего сейчас всё переболит, заживёт, и вечером на балу будешь как новенький.

А в этот момент весёлая Василиса Гороховна прыгала по комнате и задорно напевала:

Ту, ту, тульский пострел — восемь раз забить успел!

Ту, ту, тульский пострел — девять штук забить успел!

Ту, ту, тульский пострел — десять мячей забить успел!

— Даааа! — Заорала она вместе с Герасимом, как это делали тысячи человек на прошедшем матче. — Глеб, ты же вошёл в историю нашей страны как лучший голпасист в мире! Обалдеть!

— Да уж, вляпался я с вами в историю, — проворчал Самоваров, — давайте обговорим план сегодняшней операции. Значит так, слух, что новый неучтённый саженец волшебного растения доставлен в столицу, запущен. Сам царь об этом объявил в раздевалке всем боярам, которые естественно приглашены на вечерний бал. Тройной дозор сторожевых стрельцов перед оранжереей уже выставлен. Вашего великого ботаника Григория Матвеевича Сазонова ввели в курс дела. Так же внутри здания спрятались ещё четверо крепких бойцов. Далее кремль имеет несколько надвратных башен, и они все, кроме самой главной сегодня будут закрыты. Охрана этих ворот возложена на дьяка сыскного приказа Юрия Долгорукого, то есть Длиннорукого. При дьяке будут находиться ещё пятеро его людей.

— Стопе! — Подскочила Василиса. — А если Юрка сам заказчик кражи? Ему в таком деле доверять нельзя!

— Поэтому, за Юрием уже установлена тайная слежка, — спокойно ответил Глеб. — Однако чтобы не полагаться на слежку, когда начнётся бал, то бишь спустя час, я сделаю вид, что мне уже хорошо и в сопровождение Герасима, который так же сделает вид, что ему хорошо, захватив кувшин пива или вина, пойду к людям Юрия Длиннорукого. Присмотрю за ним одним глазком. А в это время вы, Медуза уважаемая Горгоновна, с эликсиром правды ждёте на балу во дворце. Всё! Сцапаем голубчика как миленького!

— А где буду в это время я? — Прошипела Василиса Премудрая, догадавшись, что её хотят оставить вне игры.

— Присмотришь за батиной квартирой и за тётушкиным котом Пыжиком, — ответил Глеб. — Вон, у него какая морда наглая, жрёт сегодня целый день, даже кашу твою горелую слопал, которую мы выбросить не спели. Я так понимаю, без этого рыжего пройдохи мне в свой мир не вернуться?

— Правильно понимаешь, — кивнула головой ведунья, как вдруг разбушевалась её несносная племянница Василиса:

— Стояяять! — Завизжала она на ультразвуковых частотах. — Без меня на дело не пущу! А это ты видел?

Девушка вытащила из голенища длинную кожаную плеть. Затем этот кнут обрисовал окружность вокруг головы Василисы и, рассекая воздух, устремился одним концом к керамическому кувшину, который никому не мешая стоял в пяти метрах на полке.

— Бац! — Раздался громкий треск, и сосуд из обожжённой глины разлетелся на множество мелких кусков.

— Повторяю вопрос, где я буду находиться во время специальной операции? — Сверкнув глазами, спросила сыщика Василиса, сжимая кнут в руке.

— Как где? — Переспросил Самоваров. — Я же сказал, будешь охранять, кхе, тётушку Медузу Горгоновну с ценнейшим эликсиром правды. Ты сегодня в нашем деле — ключевая фигура. Только давайте чего-нибудь перед царским балом перекусим, — после того, как боль во всём теле отступила Глеб почувствовал нестерпимый голод.

— Правильно, пора бы и пожрать, — лаконично поддакнул Герасим.

Самые знатные гости в кремлёвский царский дворец стали стекаться всего лишь за пять минут до объявленного бала. Чтобы этим самым показать, что они и царя уважают, и сами не на помойке найдены. К этому времени Глеб Самоваров со своей «группой быстрого реагирования» слонялся по дворцу не менее получаса. Он перекинулся парой слов с изобретателем Емельяном Щукиным и растениеводом Григорием Сазоновым, которые, не дожидаясь официального открытия, уже что-то выпивали и это что-то закусывали солёными огурцами.

Глеб спросил учёных о том, как они относятся к проблеме таяния ледников на северном полюсе? На что изобретатель самодвижущейся печки Щукин резонно заметил, что если лёд в одном месте растаял, то значит, в другом месте обязательно нарастёт и переживать не о чем. Самоваров возразил, что подъём уровня мирового океана касается всех. А ботаник Сазонов раздражённо шикнул, что мировая экосистема устроена гораздо умнее, чем воображают об этом люди. Если повысится уровень мирового океана, то климат станет более тёплым и влажным, значит, растения начнут приобретать гигантские формы и впитают всю лишнюю воду в себя. А затем добавил: «Устроили из моей оранжереи чёрте что». Поэтому сыщик, чтобы не нагнетать конфликт, пошёл гулять дальше, рассматривая множественные картины предков царя Евагрия Седьмого.

— С вами хотят говорить, — вдруг раздался голос из-за спины Глеба.

Самоваров обернулся и увидел очень маленького человека, почти карлика. Затем сыщик еле заметно кивнул тётушке Медузе Горгоновне, чтобы та была начеку, и ответил: