Сыны Перуна - Страница 13

Побросав повозки и другую утварь, хазарские воины спешили как можно быстрее закончить переправу. Но тяжелые доспехи всадников и облачение коней стесняли движения. Кони отчаянно ржали, скользя по покрытым зеленым речным илом подводным камням. То здесь, то там кто-нибудь падал с лошади, где-то падали в воду и сами кони, их относило течением на более глубокие местах реки, где уже приходилось плыть. Но тяжесть груза и доспехи, такие спасительные в бою, сейчас сослужили своим владельцам дурную службу. Всадники тонули, тонули и кони. Пусть это были немногие, но их гибель видели остальные люди, и смерть товарищей вселяла в них страх. Но несмотря на все это большая часть войска уже преодолела реку. Мгновения решали все.

Сар-Авчи видел, что его гвардия – белые хазары, поспешно надевая шлемы и доспехи, пытаются собраться в кулак и, подгоняемые своими командирами, готовятся обрушиться на наступающего противника. Они успели собраться и даже развернуть многошереножный строй, но не успели взять разгон, который так был нужен для того, чтобы нанести мощный удар. Русы ударили первыми. Бегущая пехота обрушилась на стоящую конницу, и битва началась. Несмотря на то, что противник вдвое превосходил их числом, русы бились отчаянно. Это были не те сельские мужики, с которыми хан столкнулся накануне и которых его бравые тарханы в считанные мгновения обратили в бегство. С ревом и свистом грозные варяги-русы17, прикрываясь большими тяжелыми щитами, били копьями всадников и их коней. Тяжелыми мечами они рубили хазарским скакунам ноги, секли головы или вгоняли свои тяжелые клинки в лошадиные бока по самую рукоять. Всадники падали и уже не могли подняться, гибли под копытами собственных коней. Белые хазары побросали свои длинные и ставшие бесполезными тяжелые пики и схватились за сабли. Многие из них даже не успели облачиться в доспехи и надеть шлемы, перевозимые на обозных лошадях, и бились как простые воины.

В тыл хазарскому обозу полетели стрелы, и конница под предводительством светловолосого всадника с орлом на щите ударила в спины врагам. Паника была ужасной, и даже непобедимые тарханы в считанные мгновения осознали свою беспомощность перед могучими и быстрыми дружинниками русского князя. Сар-Авчи не сводил глаз с так напугавшего его при первой встрече предводителя варягов. Вождь русов, окруженный горсткой таких же бравых и статных витязей, бился в самом центре сражения. Он ловко орудовал мечом и лично зарубил уже четверых хазарских воинов. Он успевал колоть и рубить противника и при этом громогласно отдавать приказы. Его понимали с полуслова, и бесстрашные дружинники тут же бросались именно туда, куда посылал их бесстрашный вождь. Сеча превратилась в резню. СарАвчи Хан понял, что битва проиграна. Хазарское войско раскололось: мелкие кучки воинов и отдельные всадники, прорываясь через ряды противника, стремились скрыться в степи.

Сар-Авчи, окруженный телохранителями из белых хазар, тоже пытался пробиться через плотный строй русского войска, и благодаря бесстрашию своих лучших воинов ему это удалось. Горстка всадников устремилась в степь, но понимая, что предводитель хазар может уйти, в погоню бросилась часть конницы русов.

– Уходи, отец, я прикрою, – не дождавшись одобрения Сар-Авчи, Буйук дал команду, и двадцать из тридцати окружавших великого хана воинов развернулись и помчались навстречу преследователям. Сар-Авчи Хан, покидал славянские земли, понимая, что оставил сына на смерть. Оборачиваясь, он видел, как возглавляемая его сыном кучка воинов сшиблась с преследователями. Он увидел, как окровавленный Буйук, рассеченный варяжским мечом, свалился с коня. Его воины продолжали сражаться и умирали, спасая своего господина.

– Мой сын умер, умер как герой, – думал Сар-Авчи, нахлестывая коня. – Но мне сейчас нельзя умирать, я должен вернуться домой, я должен позаботиться о своем роде, который лишился доброй половины своих защитников. Я должен одолеть ненавистного Илькэ-Бэка и обеспечить процветание своим потомкам.

Русы потеряли в бою у реки лишь семерых воинов.

– Сначала они пришли в кочевья Тениш-Бета и кружили вокруг лагеря несколько часов, а затем исчезли. – Сар-Авчи хмурый и недовольный сидел в большом шатре и слушал рассказ Сун-Джена. – на следующий день Тениш-Бет не досчитался целого стада, а на месте его выпаса нашли двух зарезанных пастухов, – продолжил свой рассказ старший сын хана.

Сун-Джен, в отличие от красавца Буйука, был точной копией своего отца – суровый и выдержанный, не проявляющий лишних эмоций и не бросающий на ветер лишних слов. Буйук вышел характером и лицом в мать. Чичак-Хатун – писаная красавица из знатного, но бедного рода, была капризна и своенравна. Великий Сар-Авчи, взял ее первой женой после смерти матери Сун-Джена и любил больше всех своих жен и наложниц. Где теперь Буйук, точнее его тело, погребено ли в степи, или проклятые русы бросили его на растерзание волкам и воронам? Поспешно покинув поле битвы, Сар-Авчи с десятком верных слуг пробирался домой, прячась, как загнанный зверь, через владения воинственных соседей, где любой более сильный мог отнять у слабого коня, оружие, а может быть, жизнь и свободу. Правда, здесь удача не покинула побежденного хана, и несмотря на все трудности пути, он наконец-то добрался до своих владений. Но именно здесь его ждало новое испытание. Илькэ-Бэк вторгся в его земли.

– Тениш-Бет пришел ко мне просить помощи, и я не мог ему отказать. – Сун-Джен выдержал короткую паузу и продолжил. – Я отправил Балыш-Чи с Тениш-Бетом и

выделил для охраны три десятка воинов.

– А ты был точно уверен, что стада угнали именно люди Илькэ? – спросил хан.

Тениш-Бет – ворчливый старик – был белым хазарином, и имел свое кочевье и свои стада. Он кочевал во владениях Сар-Авчи Хана и считался его подданным. В поход на славянские земли ушли двое его сыновей и с десяток простых воинов. Это бесспорно были храбрые воины. Один из сыновей Тениш-Бета погиб в битве за славянское поселение, другой, рассеченный тяжелым варяжским мечом, пал при переправе в бою с русами.

– В этом был уверен Тениш-Бет, – ответил Сун-Джен, продолжая свой рассказ, – его люди нашли бляху, оторванную от пояса. Вероятно один из пастухов сорвал ее в момент борьбы и хозяин не нашел ее, потому что была ночь. Эту бляху признали люди Тениш-Бета, кто-то из них раньше видел такие на поясе одного из воинов Илькэ.

Хан кивнул, и Сун-Джен продолжил.

– Илькэ-Бек рассмеялся моим людям в лицо и посоветовал лучше присматривать за своими стадами. ТенишБет предъявил ему бляху, но тот сказал, что таких блях полно, и они даже могут быть на нижнем поясе жены Тениш-Бета. Это было серьезное оскорбление, и ТенишБет схватился за саблю. Люди Илькэ бросились на него и изрубили на куски. Наши люди вступились, но врагов было больше, они все погибли, лишь одному Балыш-Чи удалось бежать. Он прискакал один, с обломком стрелы в ноге и рассказал о том, что случилось. Ночью воины Илькэ напали на наши кочевья. Была битва, но их было больше, они напали внезапно, а мне пришлось собирать своих воинов, которые были разбросаны по разным кочевьям. Прости отец! – и Сун-Джен опустил голову в ожидании

приговора.

– Ты все сделал правильно, – Сар-Авчи легонько похлопал сына по плечу, – просто Бог отвернулся от нас. Теперь наши враги в любой момент могут расправиться с нами, – и, глядя куда-то в сторону, продолжил: – Мой поход был неудачен, я потерял все: сына, войско, добычу. Теперь я должен ехать к Беку и просить у него заступничества. Я не выполнил повеление великого Шада, меня ждет позор и разорение, но, быть может, узнав о бесчестном поступке этого подлого пса Илькэ, великий правитель поддержит нас.

Распускаются цветы, поднимаются травы, природа оживает и молодеет. Оживает и молодеет не на глазах, потому, что глазу это омоложение незримо и незаметно. Она словно тесто в кадке, сдобренное дрожжами: оно поднимается, пузырится и набухает, как набухают весенние почки на деревьях, как набухает земля, переполненная влагой и живительным солнечным светом. Солнце поднимается над горизонтом, оживляет землю и… а впрочем, только ли это заслуга солнца? Пожалуй, нет. Солнце, оно ведь только греет. Есть еще и вода, которая готова напоить всех и каждого, есть ветер, приносящий живительный шелест и прохладу, есть еще и земля, в недрах которой скрыты неисчерпаемые запасы, ресурсы, которые словно вдыхают потоки живого во все, что просит, жаждет этого живого, что хочет не просто быть, что хочет жить, жить, полной и настоящей жизнью.