Сын Солнца (Пожиратели крови) - Страница 32

— Если Топильцин царь, — равнодушно бросил Ульпак, — пусть подойдет и сядет на скотину, которую привел царевич.

Алые перья на голове владыки ягуаров колыхнулись. Топильцину был брошен вызов. И кем? Сыном, давно раздавленного им брата-соправителя? Мальчишкой, не удержавшим даже того, что боги сами послали ему в руки — отряда воинов, отправленных за легкой добычей в Ар Мор! Такого Солнцеподобный царь снести не мог.

— Взять его. — коротко приказал он стражникам с нефритовыми булавами в руках.

— Еще чего! — Ульпак хотел было принять оборонительную стойку, но в этот момент мелодичный голос Шкик пропел у него в голове: «Не стоит. Пусть Ульпак подчинится, это дорога к трону».

«Это дорога в сенот!», — чуть было не выкрикнул ягуар, но четверо стражников уже навалились на него, и воин ощутил удар булавы по темени. Его ноги сами собой поехали по земле, и Ульпак ткнулся лицом в красноватую пыль.

Остальное ягуар помнил как в тумане. Его связали и отвели внутрь дворца. Там стражники, явно полагавшие, что несчастный царевич, подобно сестре, помешался после плена и тяжелых странствий, усалили Ульпака у стены и дали ему воды. Все-таки он был сыном их славного государя Капака, после которого стал царствовать этот боров Топильцин, и боги отвернулись от ягуаров!

В главной зале, отделенной от остальных помещений, тростниковыми перегородками, заседал совет, который судил царевича. Своей неудачей в походе от доказал, что милость богов не распространяется на этого отпрыска рода Великого Ягуара. Провинившегося Ульпака ждал священный сенот, и никто из присутствующих не осмелился поднять свой голос в защиту племянника владыки Тулума. Разве нужен народу ягуаров новый царь? Разве претендент, явившийся к Топильцину один и требовать отдать ему власть не сумасшедший?

За квадратной каменной дверью надсадно ржал Бэс, которого стража пыталась загнать в хлев для лам. Им все-таки удалось поймать невиданного зверя, хотя конь, брыкаясь, покалечил двоих.

На сидевшего у стены Ульпака напало оцепенение, он ни о чем не думал, уставясь на цветные плитки пола. Закопченный потолок над его головой был сложен из таких же базальтовых блоков, что и непреступная ограда Тулума. Лишь зеленые нефритовые топоры, укрепленные на стенах в виде крестов-солнцеворотов, нарушали торжественную мрачность внутренних покоев дворца. Ульпак вдруг подумал, что совершенно не хочет быть здесь царем. После увиденной в Ар Мор роскоши родной поселок казался ему жалким. Воин утешил себя тем, что, как видно, ему и не придется властвовать над Домом Ягуара, ибо его судьба уже решена, но последнее видение, показанное тольтеку Сетофреном в городе мертвых, говорило об обратном.

Так или иначе, впереди его ждал сенот, и, судя по всему, приношение подземным богам должно было совершиться на вечерней зоре. Имело смысл поспать, поскольку ночь, проведенную на ветке дерева, трудно назвать отдыхом. Ульпак вздохнул и закрыл глаза.

Закаты в горах Тулума всегда производили на ягуара сильное впечатление. Серовато-малиновый шар солнца за каких-нибудь полчаса проделывал путь почти от зенита до шелестевшего внизу зеленого моря. Сегодня полосы облаков, залитые нежным золотом, казались Ульпаку перьями огромной птицы, прилетевшей к священному сеноту, чтоб увидеть гибель последнего из рода Капака.

Странно, но тольтеком владело какое-то приподнятое чувство, может быть, потому что после пробуждения он позволил напоить себя беленой и сейчас, как в своем недавнем сне, вслушивался в рокот барабанов и тоненькое пение костяных флейт.

Большая Дыра ничуть не изменилась за годы, что сыны Ягуара не посещали этого места, предпочитая более скромные приношения на алтарях внутри поселка. Но сегодня жертва была слишком важной, чтобы выпустить ей кровь просто код какой-нибудь из каменных голов владык-прародителей. Не каждый день члены царского рода отправляются служить богам! Недаром сенот именовался еще Наитеукан — «место, где становятся богом». Каждый, кто с высоты священного колодца отправлялся на его дно, обретал там бессмертие.

Поэтому народ ягуаров искренне радовался за судьбу царевича Ульпака, который, как видно, не угоден богам на этом свете, но требуется им на том. Процессия, сопровождавшая молодого воина, была пестрой, в воздухе качались срезанные ветки, женщины несли многочисленные дары — нефритовых лягушек и птиц, золотые сердца, бесчисленное множество глиняной посуды.

Впереди шествия, вопреки старому обычаю, не шел, а ехал Топильцин, который все-таки сумел взгромоздиться на Бэса. Ульпак с обидой посматривал на лошадь: неужели он ее так хорошо выездил, что она подчиняется даже чужаку? Но ведь сбежал же конь от грабителей в Змеином городе! Так почему позволяет Топильцну преспокойно сидеть у себя на спине, в то время как хозяин плетется по земле, едва переставляя ноги в тяжелых золотых украшениях?

Впрочем, сейчас царевичу было все равно. Он переставлял ступни в такт барабанам и слышал, как у него в ушах пульсирует кровь. Края страшной расщелины были уже совсем близко. Ритм ударов все убыстрялся и убыстрялся, флейты дули на последнем надрыве, пока… молодой ягуар не переступил грань между светом внешнего мира и кромешной темнотой сенота.

В первое мгновение он ничего не понял, чувствуя, как по его разгоряченной коже неприятно скользит холодный ветер и удивляясь, откуда раздается резкий глухой свист? Потом Ульпак догадался, что свистит рассекаемый его телом воздух.

Стаи пестрых кецалей, сидевших на кустах вокруг Наитеукана, взметнулись в небо. Говорят, души сброшенных в сенот превращались в птиц и вили себе гнезда вокруг расщелины. Воин успел подумать, что вот так и его душа скоро будет сидеть на ветке над Великой Дырой. Затем страшный удар сотряс его тело, и, теряя сознание, Ульпак видел столб брызг, поднявшийся из черной воды. Он чувствовал, что тонет, в его легкие набралась вода. Память нарисовала на прощание только образ бедной маленькой сумасшедшей Шкик, сидевшей в своем убежище среди камней и державшей на коленях проклятый хрустальный череп, который так и не помог им!

Потом все угасло.

Ульпак не знал, какая сила вдруг подхватила его и толкнула вверх, и почему тело, которое должно было разбиться о воду, осталось цело. В какой-то непередаваемо долгий миг, когда душа воина скользила между мирами, кто-то плотно закрыл для него ворота Дома Теней, и Божественному Солнцеподобному Ульпаку сыну Капака, новому царю Ягуаров пришлось возвращаться обратно.

Сознание вспыхнуло, как россыпь золотых искр, когда хозяйка пошевеливает палкой в углях, чтоб вновь раздуть почти угасшее пламя.

Ульпак увидел себя со стороны: огромная, неизвестно откуда взявшаяся волна несла его из глубины сенота наверх. «Так становятся богом», — сказал у него в ушах голос сестры. Ягуар видел и ее, словно для его нового зрения не существовало преград. Девушка сидела на корточках, держа руки ладонями вверх, и над ее пальцами висел в воздухе тяжелый хрустальный череп, внутри которого бесновалось звездное пламя. Ульпак вдруг осознал, как сейчас тяжело его сестре. Пот градом катился со лба Шкик, пальцы дрожали, руки вот-вот готовы были опуститься. Но покуда она каким-то непонятным для ягуара способом удерживала шар в воздухе, вода из сенота несла ее бората вверх.

Не выдержав, Шкик закричала от боли. Ульпак взвыл, поняв, что он сейчас упадет обратно. Волна со всего размаха швырнула ягуара о камни на краю расщелины и… молодой царь вернулся в свое тело.

Его уже подхватили за плечи и тянули наверх. Ульпак рухнул на спину и несколько мгновений, ничего не понимая, смотрел в пурпурное небо над собой. Люди окружили лежащее на краю пропасти тело. Они с опаской глазели на того, кого вернули им сами боги, не приняв жертвы.

— Чего смотрите?! — в бешенстве заорал Топильцин. — Бросайте его обратно! Разве вы хотите прогневать подземных богов?

Пожилой тольтек, командовавший стражей Тулума, повернул к бывшему владыке сморщенное лицо, и в его раскосых глазах Топильцин прочитал свой приговор.