Сын планеты (СИ) - Страница 6

— Зачем они тебе?!

И действительно, зачем они мне? Может, затем, что я им нужен. А следовательно, они нужны мне. Но простому уму как объяснить? Он и слов таких не понимает.

Вечером, когда уходит жара, когда под черным небом и яркими звездами приходит способность думать и вспоминать, один из моих слабаков рыдает. То ли маму вспомнил, то ли девчонку. То ли умирать не хочется, потому что вспомнил девчонку или маму. Ну и что мне до него?

— Ха, не мы первые, — говорю я ему. — Миров множество — а жизнь везде примерно одинакова. Вот в одном из миров городской, между прочим, парень попал в жуткую ситуацию. Вот как было: он рос, как положено, полным балбесом — точно, как вы! — и что умел? Гонять по небу на ракетном ишаке, играть на бренчалке, не знаю, как она там у вас называется …

— Кымм — мэзз… — нестройно подсказывают слабаки и подтягиваются поближе.

— … на кымм-мэззе, — продолжаю я. — И работу себе нашел такую же …

Слабаки мои постепенно подбирают сопли, слушают, штопают боевые халаты … Я так жутко перевираю, извращаю и упрощаю некогда читанную вполне романтическую сентиментальную вещь, что авторы наверняка переворачиваются в гробах.

— А драться почти как он я вас научу! — обещаю я. — И бегать. И стрелять. Но бегать — это главное. Потому что вы молодые, у вас жизнь только начинается, и так интересно, что мне хочется посмотреть, что будет дальше.

Конечно, за месяц мало чему научишься. Трудно так быстро что-нибудь поменять в мышцах. Разве что в головах. Разве что в сердцах. Разве что в душах. И то совсем немножко.

А через месяц нас бросили в бой.

Война в городе — жуткое, кровавое, грязное — но пугающе величественное представление. Мгновенные стычки в коридорах — вот я вас, вот вы меня! Взрывы гранат, пыль и боевые газы в глаза, и грозные фигуры вражеских десантников-смертников, и дикие рукопашные в комнатах, уставленных мебелью. Режущая боль в животе от грязной воды. Снайпера на крышах и в окнах. Кумулятивные снаряды — сквозь бетонные стены! Путаница улиц, бои без тыла и флангов. Мальчики мои, слабаки, маменькины сынки, слушавшие сказки о космических разведчиках — нет их уже. Что мне поощрение, с кем его делить? Да, лучше всех, отбили, удержали, не побежали. Главное — не побежали, хотя уже умели. Не побежали, как все остальные. Может, потому, что слушали сказки о рыцарях неба. Потому, что что-то немного изменилось в сердцах и умах. Вражеский десант смертников — волки против моих котят. Что с того, что лежат и они, как и должно смертникам, глазами в небо? Ведь лежу и я. Прекрасная Астора, душа моя летит к твоим рассветам, туда, где плачет, где смеется черноглазая девчонка, нежный цветок горных степей …

Смотрит на меня военный врач, бормочет:

— Командир компании, спецучет. Герой войны. Годен. В лабораторию!

Понимаю, что дошел-таки я до военных секретов, есть они здесь, никуда не делись. Вот она, лаборатория войны, одна из целей, ради которых был брошен десант наблюдателей на смерть под огонь космической обороны планеты. Пора бы действовать, наблюдать. Но летит уже душа моя, и звучит в ушах чарующий голос Роны-сан:

— Прекрасная Астора приветствует тебя! …

Следующее мое четкое воспоминание — я выбил дверь. Нечаянно. Военврач озабоченно смотрит на меня.

— Ты знаешь, что такое «год ир зёгэн»? — спрашивает он не то, чего ожидал я.

Я уже знаю, что это самое грязное местное ругательство и, конечно же, самое ходовое. У него масса смыслов, все неприличные.

— «Зёгэн» в научном языке обозначает помесь животного и человека, — усмехается военврач. — Это возможно. У нас — возможно. Так вот ты — зёгэн. Только немного сложнее. Помесь человека, животного и машины. Сила и чутье животного. Точность машины. Универсальность человека. Ты — грозное оружие. Но спящее. Собой надо уметь пользоваться. Видел пушастиков домашних? Ты — как они. Пока спишь — мягкий, вялый, слабый. Проснулся — сталь! Но не просыпайся зря! Зачем тебе дверь?

— Я нечаянно.

Военврач тычет в пояс, что на мне:

— Энергия. Берешь много энергии. Без пояса сожжешь себя. Хватит на два раза. С поясом больше, но нужна постоянная подзарядка. Ты грозный воин, но очень дорогой, понимаешь? Ничего ты не понимаешь, сельский болван, год ир … в того самого! Чтоб не трогал дверь!

Но я понимаю, я понятливый. Военврач хмурится, затем заявляет проницательно:

— Слишком умен! Ты не сельский. Ты, наверно, шпион? А, неважно. Теперь ты стал очень преданным нашим. Машина-матка, понятно? Без энергии помрешь. Отключим твою ячейку, и пух! Сгоришь. Не отключим — будешь отличным воином. Десантный легион «Непобедимых». Операции в космосе и на планетах врага. Воюй, как воевал до этого, только лучше! Воюй, зёгэн!

В палате я долго осматриваю себя. Обычное тело. Почти без шрамов. И все же я зёгэн. На понятном мне языке — киборг. Да еще и с толикой животного. Пушастик домашний. Вот он, на картинке в моей палате, теперь понятно, почему ее здесь повесили. Ближайший мне родственник, если вдуматься. По виду — самый настоящий тигр, иссиня-черный, только туловище несколько короче привычных земных пропорций. Что означает, что он больше бегает, чем лазит …

И что теперь? И ничего. Ничего я не потерял, так как ничего не имел. Впереди меня ждет учебная часть спецназа, легион «Непобедимых», операции в космосе. Где-то там же, в космосе, незримо присутствует Санго Риот во главе корпуса перехвата вторжений. Есть здесь какие-то интересы Асторы, иначе к чему наблюдатели? Если здесь пограничник Санго Риот, значит, здесь в каком-то смысле граница самой Асторы. Вот будет забавно, если придется сойтись в бою со знаменитыми пограничниками Санго Риота. Говорят, эти ренегаты и отщепенцы сражаются отчаянно, выслуживая милость своей покровительницы Асторы.

— Во все времена своей многотысячелетней истории Астора придерживалась традиционного нейтралитета, — медленно говорит Санго Риот. — Тогда зачем нам Желтые планеты? Где они, за какими безднами пространства? Они ничтожны со своими конфликтами. Ядерные дикари. Космическая шпана.

Рона-сан улыбается одними глазами. Стены ее Дома растворяются, и огромное небо с мириадами звезд накрывает их.

— Прекрасна Астора, — звучит голос женщины. — Высоко в горах мчит свои воды река, стоит на ее пути силовая плотина; дети приходят любоваться подводным царством горных вод, и дрожит, прогибается незримая ткань сил; живут на планете колонии мудрых Домов, берегут, защищают хозяев; мерцают защитные экраны заградотрядов, хранят от хищных взглядов соседей хрупкую красоту Асторы; летят звездолеты и трудятся машины, собирают информацию разумные травы Информатория; наводят через бесконечность свои мосты-переходы отважные разведчики … А глубоко в космосе, в черной бездне плывут две искусственные планеты, как два полюса того, что является обитаемой вселенной. Это — тайна тайн Асторы, богатство богатств: ее мозг, ее память, ее единый вычислитель, ее хранитель всей информации. Одно из имен этой тайны — Хранилище. Весь мир пронизывают нити Хранилища, и на этих нитях записаны все знания мира. И еще: абсолютно всем на Асторе управляет Хранилище. Оно — единый и единственный мозг всех технических систем Асторы, от робота-газонокосилки до защитных экранов заградотрядов. Без Хранилища рухнет все!

— Желтые планеты — на окраине мира! — бормочет Санго Риот.

— Да, — кивает Рона-сан. — В своей дерзости и агрессивности они достигли Хранилища — но посчитали его астероидом! Пока что они не смогли проникнуть внутрь. Но это пока. Хранилище необходимо защитить. Защитить, а затем увести в глубь космоса. Дальше от людей.

— Хранилище, — бормочет Санго Риот. — Надо же! Какое заурядное имя у вашей великой тайны.

— И опять ты прав в своем сомнении! — улыбается женщина. — Мы зовем его иначе. Это не просто мозг всех интеллект-машин. Это еще и наша родовая память, мудрость наших предков. Матрицы всех живших когда-то людей записаны там. И не просто записаны. Они … действуют. В каком-то смысле это бессмертие. Частичное. Вы, пограничники, в невежестве зовете это информационным полем, либо астралом, даже Брахмой …