Сын меча - Страница 2

— О, я устала цепляться за жизнь, так уж устроен мир. Я не могу ждать особой благосклонности от богов в ином мире. Если действительно есть иные миры, в чем я начинаю сомневаться. Нет, мне осталось недолго жить, тем более сейчас, когда весь Египет стал тюрьмой. Хорошо бы отдохнуть.

Пепи наклонился вперед, пока его губы не приблизились к ее поникшей голове.

— Госпожа, — прошептал он неожиданно настойчиво, — хочешь ли ты покинуть эту тюрьму?

Она очнулась и внимательно посмотрела на него.

Пепи снова засмеялся высоким довольным смехом в спокойной мерцающей темноте.

— Хи-хи! Никто не замечает Пепи-карлика. Он только меленький черный таракан, бегающий из угла в угол, сидящий в винных погребках и пьющий до одури. Но у него очень большие уши. Люди часто обращали внимание на его уши, которые похожи на уши слона.

— Пепи…

— Слушай, моя госпожа. Сейчас в Фивах есть один человек…

Тоас протянул руку к хозяину винного погребка.

— Еще!

Человек сновал вокруг с полным до краев бокалом египетского пива с белой шапкой пены. Тоас обернулся к девушке, которая устроилась напротив него.

— Иди сюда, сестренка, — сказал он весело, — выпей со мной.

— Нет, нет, мне достаточно, — засмеялась она. — Комната кружится, как колесо в колеснице.

— Выпей, я сказал! — Он поднес край бокала к ее губам, и ей пришлось волей-неволей или выпить пиво, или смотреть, как оно капает ей на платье.

— Хорошая девочка. — Он поцеловал ее долгим поцелуем и сделал большой глоток из бокала.

— Ах, Нефер! И после того, как пирамиды будут разрушены в пыль, а имя Египта забыто всеми, люди будут помнить и благословлять его за пиво.

Кто-то дернул его за тунику. Он повернул голову, нахмурившись, и увидел лицо страшного черного карлика, который частенько рыскал по тавернам.

— Чего ты хочешь? — огрызнулся Тоас.

— Милый хозяин, — проскулил маленький человечек, — я принес тебе сообщение.

— Принеси его утром. Сейчас уходи.

— Это касается вашего корабля.

— Что? — Тоас схватил его за уродливое плечо с такой силой, что у карлика перехватило дыхание. — Эй, что там, говори!

— В уголке, пожалуйста, господин. Это личное.

Тоас последовал за кушитом, и они вместе присели на корточки, лицом к лицу, в полнейшей темноте. Белые глазные яблоки карлика светились.

— Ну — что за дело — быстро!

— Я раб из царского дома. Они называют меня Пепи.

— Ну, что из этого? Быстрее, или я выбью все твои зубы.

— Мой господин, я слышу многое. Никто не обращает внимание на раба. И я слышал начальника городских стражников, говорившего сегодня со своими заместителями. Они говорили, что до них дошел слух, будто Тоас Кипрский имеет отношение к исчезновению одного египетского корабля в больших морях. Они собираются кое-что предпринять.

— Как я могу узнать, что ты говоришь правду? — сурово огрызнулся Тоас.

Пепи пожал плечами.

— Ты должен просто принять мои слова на веру, и все. Ты должен еще оказать услугу моей хозяйке в обмен на эту информацию. Для тебя будет совершенно необходимо это сделать, потому что тебе, чтобы спастись, будет нужна ее помощь. Вниз по течению стоят корабли, готовые преградить тебе путь к отступлению, и она единственный человек, чье влияние обезопасит тебя от них. Они остановят и обыщут все судна, кроме одного — того, на котором будет она.

— Она! Кто она?

— Не торопись, мой господин Тоас. Это сделка. Ты переправишь ее из Египта и убедишься, что она в безопасности и с почетом прибыла на Кипр. За это ты получишь прикрытие, о котором я говорил. Кроме того, тебе хорошо заплатят сокровищами: золотом, серебром и драгоценными камнями — из самого царского дома.

Тоас почесал в затылке, думая, насколько можно доверять — неизвестно кому.

— Ты лжец, — сказал он.

— Как хочешь, мой господин. Когда стражники схватят тебя в городе, или когда корабли сделают это на Ниле, ты увидишь. В любом случае, чистая правда, что тебе хорошо заплатят за эту довольно опасную услугу. Рискнешь ли ты, поверив мне? Или позволишь себе потерять предложенную награду?

— Хм.

Томас немного расслабился, принимая одно из быстрых решений, как того от него потребовала жизнь. Неприятно было думать, что это предложение — ловушка. Египтяне, если бы захотели, могли схватить его и без отговорок, без какой-либо серьезной причины — достаточно сплетни, выдумки и т. п.

С другой стороны, некто хочет использовать его корабль в своих целях. И готов за это хорошо заплатить.

— Кто она? — медленно спросил он.

— Это госпожа Анхсенамен, дочь Фараона Эхнатона — при котором был мир — и вдова Тутанхамона, которого только вчера похоронили.

— Хм-хм!

Это становилось одновременно и более интересным, и более опасным. Если молодая царица хотела бежать из страны с первым пиратом, которого она смогла найти, значит, у нее были проблемы. И это значит, что она могла бы повести всех собак Египта по его следу — а Фивы лежат далеко от открытого моря. С другой стороны, это доказывает, что карлик сказал правду о том, что его разыскивают за грабеж.

— Сколько ты заплатишь? — спросил он.

Пепи назвал хорошую сумму. Тоас намеренно презрительно рассмеялся.

— Ты думаешь, я буду смертельно рисковать за это? Я скорее предпочту бороться в одиночку. Дай в десять раз больше, и я подумаю.

— Мы можем, вероятно, удвоить счет, мой господин, но это все, что мы можем сделать. Египет не столь богатая страна, как когда-то.

— В девять раз, и ни монетой меньше. Парень, это опасная работа. За твою плату я скорее поплыл бы домой.

Они торговались какое-то время, и Пепи подумал, что дерзкий морской разбойник носил на плечах превосходную голову торговца-коммерсанта. Наконец они остановились на цене, которая, судя но клятвам карлика со многими вздохами, стонами и молитвами, возносимыми к меньшим богам, была полнейшим грабежом. И в самом деле, собрать так много богатств за короткое время, не раскрыв своих планов, будет нелегко.

— Теперь, — сказал он наконец, — о том, что нужно сделать…

Фивы спали в дополуденной жаре, и улицы были почти пусты. Лишь здесь и там нищие и бродяги лежали, свернувшись калачиком, прямо на аллее или у входных дверей, да взвод черных стражников Мазаю шагал мимо, и солнце раскаляло наконечники их копий. Отдельные представители той или иной из множества наций, живущих в городе, скользили мимо по своим делам. Но остальной город пребывал в спокойствии под безветренным медным небом, и эхо разносило глухой звук шагов, отраженный от пустых домов. Все это было отвратительно. Тоаса немного знобило среди пляшущего и ярко горящего дня. Фивы были так спокойны, люди скрылись в своих домах, и город лежал, прячась в тени. Тоас и раньше бывал в ситуациях, где сверкали мечи и воздух темнел от стрел, но когда он шел, не таясь, в дом врага, то почувствовал, что нервничает.

Пара жрецов сновала в скользких сандалиях, их бритые головы сверкали на свету в знойном воздухе, и критянин подумал, что выглядят они достаточно безобидно, но они принадлежали к высшей власти в Египте, а Фивы так далеко от открытого моря… Эта порода жрецов пережила Эхнатона и его смелую глупую любовь ко всем людям, это они сбросили яркого Бога — мертвого фараона в пыль, это они сделали кукол из двух наследных царей в последние девять или десять лет и теперь почти короновали третьего. А это был он — тот, кому слишком поздно было идти на попятную.

Его команда была невелика: четыре моряка с грузом огромных пустых ящиков да скрытая под покрывалом девушка Нефёр. С трудом он уговорил ее на это путешествие, понадобились и побои, и уговоры. Итак, пять мужчин и испуганная девушка из фивских низов шли к дому фараона! На лице Тоаса появилась гримаса. Они сложат балладу об этом на Кипре, если он когда-нибудь вернется туда.