Сын Авроры - Страница 13

– …чтобы он помог вам стать настоятельницей! Это же очевидно, дорогуша. Ваша история шита белыми нитками!

– Умерьте свой тон. Ведь я разговариваю с вами совершенно спокойно, без дерзостей! Князь полагает, что я действительно смогу стать настоятельницей. Это будет моей наградой в том случае, если мне удастся добиться успеха. Если же вы хотите сами отправиться в Берлин, что ж, я не стану вам в этом препятствовать, но, боюсь, вам придется предварительно избавиться от этой отвратительной манеры вести беседу. Спешу заметить, что подобным образом изъясняются лишь рыночные торговки!

– Да как вы смеете! Негодная…

Аврора так и не узнала, что должно было последовать за этим красочным эпитетом. Стоявшие неподалеку монахини удержали старуху, прежде чем та успела наброситься на противницу. Аббатиса поднялась со своего кресла и громко стукнула жезлом об пол:

– Достаточно! Со своей стороны я дозволяю нашей доброй сестре, Авроре фон Кенигсмарк, отправиться в Берлин от лица нашей Церкви. Если ее переговоры пройдут должным образом, она удостоится нашей милости и будет… возведена в сан настоятельницы! А теперь давайте покончим с этими препираниями и обратимся к Господу с молитвой, дабы он простил нас и осветил наш путь!

Никто не стал возражать.

Канониссы запели, взывая к Святому Духу, дабы тот даровал им спасение и покровительство в тот час, когда тучи так неожиданно сгустились над их скромной обителью, а Аврора сидела в отдалении и размышляла. Она задавалась вопросом: неужели действительно наступит день, когда аббатство, где почти все были настроены по отношению к ней крайне враждебно, станет для нее настоящим домом? Стоило признать, что свое решение Фридрих Август принял в самый неподходящий момент, поставив тем самым Аврору в весьма невыгодное положение. Что будет, если курфюрст Бранденбургский заупрямится и аббатство все же будет секуляризировано? И что станет с нею, если план князя провалится? Ей не останется ничего другого, как вернуться в Гамбург к своему сыну, вот только о светлом и славном будущем Морица и о его возможной блистательной карьере придется забыть. В хоровом пении сестер, обращенном к Небесам, в горячих просьбах укрыть церковь от вездесущих темных сил Авроре слышалось зловещее предзнаменование… Она решила, что чем раньше уедет отсюда, тем скорее все закончится. Но разве не должна она была дождаться в Берлине окончательной победы Фридриха Августа?

Вернувшись в свои покои, Аврора отдала необходимые распоряжения. Она решила выехать через пару дней, чтобы хоть немного передохнуть. К тому же ей нужно было написать сестре и рассказать ей о последних событиях. Письмо Ульрике, в котором она просила привезти ей малютку Морица, Аврора отложила до поры до времени, поскольку сама не знала, где ей придется остановиться в Берлине.

Она как раз заканчивала письмо сестре, когда в комнату вошла Юта:

– Господин барон Асфельд хотел бы видеть вас. Он ожидает в приемной.

Аврора едва не закричала от радости, и ей потребовалось недюжинная выдержка, чтобы тотчас не броситься сломя голову навстречу своему лучшему другу. Его неожиданное появление показалось ей чудесной возможностью разом разрешить все проблемы.

Мельком взглянув на себя в зеркало, она быстро спустилась по лестнице, сияя от счастья и совершенно позабыв о том, что торопливый и неспокойный шаг считался у канонисс дурным тоном. Впрочем, она прекрасно помнила их последнюю встречу в Дрездене. Тогда, дабы избежать праведного гнева Фридриха Августа, ей пришлось назвать барона своим кузеном. Войдя в комнату, она воскликнула:

– Кузен Клаус! О, как я рада вас видеть!

Удивленное лицо молодого человека, изуродованное двумя страшными шрамами, просветлело:

– Правда?

– Истинная правда! Мне о вас говорила баронесса фон Беркхоф. Она сказала, что вы покинули армию и вернулись на ваши родовые земли. Но не рановато ли уходить в отставку?

– Нет. Я больше не мог оставаться у герцога Целльского. На протяжении долгих месяцев я не получал от вас ни единой весточки. Я не знал, где вы, не знал, что с вами, и практически сходил с ума. Я воображал себе Бог весть что. Поговаривали даже, что вас уже нет в живых… Что вы умерли во время родов.

– Правда заключается лишь в том, что я действительно родила сына. Но, как видите, со мной все в порядке. Однако ребенка мне пришлось спрятать, подальше от ищеек Флеминга. Я же обрела свободу, но взамен мне пришлось пойти на кое-какие уступки, так что… Как видите, я теперь канонисса!

– Стоит ли мне говорить, как я рад за вас? Кведлинбург послужит вам отличным прикрытием… К тому же получается, что теперь мы соседи. Разумеется, я был очень огорчен, узнав, что вы уехали. Очевидно, вы были в Дрездене, – добавил он с легкой ноткой горечи в голосе. Аврора едва заметно улыбнулась: похоже, барон так и не оправился от своей любовной болезни.

– Это так. Но, спешу вас уверить, надолго я там не задержалась. Кстати, завтра мне снова предстоит уехать.

– Так скоро? Но почему?

– Необходимо уладить кое-какие вопросы с курфюрстом Бранденбургским, так что придется ехать в Берлин.

– Вы едете одна?

– Если не брать в расчет мою горничную и кучера, то, да, одна, но…

– Позвольте мне сопровождать вас! На дорогах сейчас неспокойно… К тому же я не знаю, чем себя занять…

– Но как же ваши владения… И ваша мать? Мне сказали, ей нездоровится. Вы нужны ей!

– Увы, вот уже месяц как она более ни в чем и ни в ком не нуждается…

– О, мне так жаль, Клаус!

– Довольно. Она, наконец, воссоединилась с моим отцом, о чем всегда мечтала. Для нее это не смерть, а освобождение… Что же до моих земель, то ими сейчас занимается человек, которому я полностью доверяю. Так что, получается, что я абсолютно свободен и полностью к вашим услугам. Позвольте мне ненадолго стать вашим сопровождающим!

Аврора на секунду задумалась. Идея иметь подле себя надежного сильного мужчину выглядела весьма заманчиво! К тому же барон наверняка сможет позаботиться о маленьком Морице… В настоящий момент ребенку ничто не угрожало, но, кто знает, что может ждать его на пути в Берлин? Конечно, их вражда с Флемингом несколько поутихла, и все же Аврора не могла окончательно поверить канцлеру. И потом, она не знала, существуют ли другие люди, желающие навредить младенцу. Взять, к примеру, того же «ворона», что посылал ей анонимные письма, полные язвительных намеков. Она до сих пор гадала, кем мог быть этот недоброжелатель. Вероятно, теперь он затаился и выжидает удобного момента, чтобы нанести удар…

– Вы не отвечаете, – тихо проговорил Клаус. – Мое предложение вам не по нраву?

– Ни в коем случае, даже наоборот, но… при одном условии…

– Я согласен на все!

– Неужели вы настолько безрассудны?

– Ради вас я готов сделать все, что угодно!

Боже правый, слушать его было одно удовольствие! Однако Аврора привыкла судить не по словам, а по поступкам…

– Есть некто, нуждающийся в помощи и поддержке куда больше, чем я: это маленький ребенок, которому едва исполнилось полгода…

– Ваш сын?… Для меня он так же дорог, как и вы. В моем понимании, мать и сын нераздельны!

Аврора положила молодому человеку руки на плечи, привстала на цыпочки и поцеловала Клауса тепло и нежно, как сестра целует брата:

– Спасибо!.. Если вы и впрямь согласны, завтра же поезжайте в Гамбург и заберите моего сына. Встретимся с вами в Берлине… И помните: я доверяю вам!

Прибыв в Потсдам, который для Берлина был тем же, чем Версаль для Парижа, – то есть, выражаясь без прикрас, любимой резиденцией Великого курфюрста, Аврора с легкостью получила аудиенцию при дворе. Стоило признать, что этому немало поспособствовало рекомендательное письмо многострадальной Кристины Эберхардины. Прощаясь с Авророй, бедняжка совсем пала духом и плакала еще больше прежнего:

– А я так надеялась, что вы поможете мне избавиться от этой нахалки! Вы даже представить себе не можете, как она меня ненавидит! Заклинаю вас, возвращайтесь поскорее!