Сыграем на любовь (СИ) - Страница 1

Ванна полнилась пеной. Лиля собирала пузыри в ладони, мяла, представляя, что это тягучее тесто и лепила сердечки. Мысленно.

По-настоящему Карелина Лилия Фёдоровна лепить не умела. Ни из теста, ни из песка, ни даже из снега. Способности Лили ограничивались фееричными скандалами, сумасшедшими погонями по бутикам и совершенно невыносимыми истериками. Довести до белого каления ей удавалось слуг, поэтому они притворялись мышами, когда дочь хозяина была не в духе; подруг, из-за чего те находили сто одну причину для отказа встретиться, созвониться или хотя бы списаться в чате. Отца.

Фёдор Иванович Карелин не мог избежать общества дочери, поскольку жил с ней в собственном доме, а на все попытки прогнать родное дитя во взрослую жизнь, получал холодное: «Я что, тебе не родная?»

Лиля с гордо вздёрнутым носом подходила к окну и методично начинала всхлипывать. По нарастающей. Отец не выдерживал эмоционального штурма и шёл извиняться. Чаще всего словами не ограничивался, протягивая ничуть незаплаканной дочери золотую карту.

«Порадуй себя», — вздыхал он с грустной улыбкой и уходил в кабинет.

И Лиля себя радовала. До грыжи слуг, нервного припадка продавцов. И чувства собственной неотразимости.

В романтических отношениях Лиля была такой же капризной. Она позволяла себя любить, но не открывалась в ответ. Да и позволяла до поры, до времени, пока не станет скучно. А скучно становилось всегда и со всеми.

С сыном банкира, Фёдором. С начинающим инвестором Михаилом. С братом отцовского компаньона Сергеем. С французом Полем и американцем Джоном.

Мужчины из жизни Лили уходили так же быстро, как деньги с карточки. И расставалась она с ними почти так же, без сожаления.

Лёжа в пустеющей ванне и наблюдая за тем, как пена уходит в сливное отверстие, Лиля мучалась вопросом, как бросить Вадима и не получить нагоняй дома. Ташевский был партнёром отца, и через две недели у них намечалось заключение какого-то договора. В детали Лиля никогда не вникала: деловые вопросы отца её мало волновали, ведь всё и всегда шло до противного хорошо, а сам родитель особо не болтал с дочкой ни о бизнесе, ни на другие темы.

О браке Ташевского младшего и Лили говорили чуть ли не полгода. Партия для Карелиной во всех отношениях была выгодной. Красавец Вадим отлично владел собой, подаренным природой обаянием и своим положением, выгодно отличавшим его от большинства напыщенных индюков, с коими приходилось знакомиться Лиле. Он не скупился радовать невесту, не жаловался на её капризы и не кричал на Лилю, когда кричала она.

Кроме того, своей молодостью и неплохой осведомлённостью в делах отца и будущего тестя Вадим пробивал путь к ещё большим успехам, заводя правильные знакомства и говоря нужные слова нужным людям.

И ещё, но этот факт радовал уже непосредственно Фёдора Ивановича, у Вадима весьма неплохо шло собственное дело, что при удачном стечении обстоятельств в виде крепкого союза с Лилей могло перерасти в цветущий бизнес. И Фёдор Иванович искренне надеялся, что таким образом Лиля наконец заживёт своей жизнью. В своей квартире с мужем.

Квартира уже присматривалась.

Самой Лиле Вадим нравился. Ровно месяц. Именно этот срок она дала ему на завоевание своего неприступного сердца. Однако, симпатия симпатией, но у них ничего не нашлось общего. Хорошая обувь — это единственное, что сближало. Попытки Лили говорить о фильмах терпели крах, любимая музыка не получала отклика в мужском сердце, желание перемен в образе Вадима встречало полное непонимание. А ей хотелось хотя бы мельчайших изменений, потому что один и тот же синий тон галстука выводил из себя Лилю ещё до того, как Вадим его затягивал на шее: Лиля обращаться с «удавкой» не умела и не хотела. А манера промокать салфеткой рот после каждого приёма пищи выбешивала до рвотных позывов.

Вадим практически не слушал избранницу, хотя настойчиво говорил о любви и приносил всё новые драгоценности, подчёркивая природную красоту Лили. Не терпел, когда она делала ему замечания, но охотно делал их ей. С воодушевлением расписывал свой будущий офис, а заодно квартиру, друзей и жену. Он собирался ей сам выбирать наряды, неустанно повторяя: «Вспомни, Лиль, кто лучшие дизайнеры в мире? Мужчины. Нам виднее, в чём вы бесподобны».

Нанося крем на кожу и вдыхая вишнёвый аромат, Лиля думала о том, как уйти по-тихому. Без скандалов и долгих выяснений отношений. За последние пять дней она чётко осознала: вместе их держит минимальная почти прозрачная симпатия и общее удобство. Ему было выгодно с ней, поскольку Фёдор Иванович всячески лелеял будущего зятя не только на словах, но и на деле, приближая мечту о том самом офисе, квартире и прочем. А ей нравилось получать финансовое обеспечение с двух сторон. И одежды стало больше, и косметики, и духов. И любимой обуви.

По всему выходило, что счастье-то в их союзе очень зыбкое.

И сейчас, глядя на себя в протёртую полоску запотевшего зеркала, Лиля признавала: шмотки надоели, обновки раздражают. Вадим нервирует. Нет. Так не могло больше продолжаться. Пора уходить. По возможности мирно.

Она накинула халатик и выглянула за дверь. Несостоявшийся муж, как она и предполагала, развалился на кровати. Но не в ожидании любимой, а за нетбуком. И Лиля ни на долю секунды не сомневалась: занимается Вадим очередными подсчётами.

— Вадь, мне с тобой так хорошо, — начала Лиля, отмечая про себя, что находясь в её комнате, в доме её отца, Вадим так и не удосужился запомнить элементарное правило: тапки должны стоять в углу комнаты, у двери.

— Лиль, у тебя что-то важное? — не отрывая взгляда от экрана, спросил Вадим и застучал по клавиатуре. А значит, он уже закончил с подсчётами и перешёл на следующую ступень мечтания — подробного планирования.

Лиля сдвинула брови, а заодно шторы и в наступившем полумраке продолжила:

— Так хорошо, Вадь, временами. Но этого мало. Даже сейчас ты не хочешь меня слушать, а это о многом говорит.

— Лиль, у тебя настроение меняется стремительнее, чем цена на галстук. Ты же сама говорила, никаких серьёзных разговоров. Ты от них устаёшь. Помнишь?

— Говорила, но тогда ты расписывал нашу будущую квартиру и совместные обеды с Зориными. А я их даже знать не знаю.

— Познакомишься.

— Да отвлекись ты от экрана! — Лиля хлопнула крышкой нетбука, едва не щёлкнув ею по пальцам Вадима. — А сейчас я хочу поговорить о нас!

— Ты очень нервная. Раньше я за тобой такого не замечал, — отложил нетбук подальше и поднял укоряющий взгляд на невесту.

— Это ты меня нервируешь, Вадим!

— Лиля, что у нас произошло? Ещё утром всё было хорошо.

— Утром меня не было дома!

— Ты ездила по магазинам. Я знаю. А я ждал.

— Вот именно… — вздохнула Лиля, опускаясь на кровать. — Нет никаких нас, Вадь. Нам хорошо друг без друга.

— Неправда. Мы идеальная пара. И смотримся отлично, и наши отцы сотрудничают, и…

— Вадь, наше «и» заключается в удобстве. А я хочу любви.

Вадим засмеялся:

— Лиль, ну ты смешная! Какая любовь за месяц? Мы привыкнем друг к другу, а потом и чувства подтянутся.

— То есть ты меня не любишь. А раньше-то говорил другое, — поднялась и скрестила руки на груди — однозначный жест недовольства.

— Люблю, — пошёл на попятную Вадим. — Как невесту. Но ведь потом любви станет ещё больше, как только мой бизнес зацветёт.

— Скоро я зацвету.

— Не понял.

— От непонимания, Вадь! У нас же ничего общего! Мы даже о любви разговариваем на разных языках!

— Я же сказал, что люблю тебя! Чего ещё надо? — потянулся рукой к нетбуку.

— Любишь? Ты не знаешь, что это такое! Ты хоть в курсе, какой мой любимый цвет? А имя дизайнера? А музыка?

— У нас разные вкусы, Лиль. Что ты начинаешь?

— А что я люблю на завтрак?

— А ты завтракаешь?

— Об этом я и говорю. В общем… предлагаю расстаться.