Сяо Тай, специалист по переговорам (СИ) - Страница 10

И второе — за такой короткий срок он не только сумел обозначить себя как субъект, но и сделал себя равным субъектом. Было два утверждения — первое о том, что они пришлю сюда, чтобы ее, Сяо Тай выпороть. И второе — что у них проблема. Оба этих утверждения он сумел высказать раньше тетушки Чо, а это значит, что он уже является субъектом разговора. Если бы он молчал в тряпочку, а говорила только тетушка Чо, как и положено — то мясник попросту не воспринял эту молодую девчонку. Не обратил бы внимания. Не больше, чем на крики тех, кого он тут порет кнутом. Кричат и кричат.

— Как есть проблема, — вздыхает тетушка Чо и Виктор — немного расслабляется. Самое важное уже достигнуто. Сейчас тетушка Чо подтвердит его слова, а значит — фактически поставит его на одну доску, на один уровень с ними. И сейчас, здесь, пусть на какую-то минуту, уже не будет главной над слугами, семейного палача и жертвы из служанок, на какое-то время они все — равны.

Он следит за происходящим, стараясь получить больше информации. Когда ты уже являешься субъектом переговоров и при этом вы ведете диалог на равных, следующий шаг — согласие. Конечно, надо было собирать информацию раньше, но тут уж как получилось. Что он видит? Мясник-палач Вэйдун, возраст — где-то лет пятьдесят-шестьдесят… он простолюдин и культивацией молодости не занимается. Что вокруг? Его рабочее место, навес под которым большая деревянная чурка для разрубания туш, стол с инструментами — в основном ножи и крючья. На столе — туша козы, с которой практически снята шкура. На стене висит тот самый кнут, при одном взгляде на него неуютно становится. Шкура снята практически без крови, никаких лишних надрезов, да и когда они пришли — руки у старого Вэйдуна были чистыми. Значит — любит порядок. Что еще? Кожаный фартук надет на голое тело. Понятно, что тепло, лето на дворе, однако тут царит полный пуританизм и запрет на то, чтобы лодыжку показать из-под платья, а тут — мужик с голым торсом, только фартук спереди. Мышцы у старика бугрятся под бронзовой от загара кожи, он явно этим гордится. Аккуратный, любит порядок, неравнодушен к похвале. Надо попробовать…

— Какие у вас могучие мышцы, почтенный Вэйдун! — как будто вырвалось само собой, перебивая тетушку Чо и делая неловкую паузу в разговоре. Старшие тут же замолчали, тетушка Чо повернулась с явным желанием подзатыльник вкатить и что-то вроде «не смей лезть, когда взрослые разговаривают!», однако…

— Кхм. — сказал семейный палач Вэйдун и пригладил свою окладистую бороду: — что ты говоришь, девочка?

— Такие мышцы! Я себе тоже такие хочу. — тут же признается Виктор и это — чистая правда. Когда ты хочешь наладить контакт с человеком и говоришь ему что-то приятное, то ты должен верить в это всем сердцем. Мышцы у старика и в самом деле были что надо и уж чего-чего в этом дохлом женском теле не хватало, так это таких вот мускулов.

— Ну… это не так просто, девочка, — медленно говорит Вэйдун, поворачивая свою седую голову и приглаживая бороду, пропуская ее между своими узловатыми пальцами: — я всегда был таким. Много физического труда, а еще я ел мясо. Много мяса. Вряд ли у тебя что получится.

— Жаль. — он покачал головой: — несправедливо, почтенный Вэйдун. У кого-то есть мускулы и борода, а у кого-то ни того, ни другого.

— О, ты и бороду завести себе хочешь? — тут старик Вэйдун прищурился: — это ты так пытаешься от плетей избавиться, юная девушка?

— Нет. — мотает он головой: — положено двадцать плетей, так положено. Вы же не со зла будете меня бить. Работа у вас такая, а если работа — что поделаешь. Порядок должен быть обеспечен. — он говорил как раз такие слова, какие в ином случае сказал бы сам Вэйдун, привязывая ее к столбу и раскручивая свой кнут. Ничего личного, просто работа. И самое главное — должен быть порядок. Судя по порядку, царившему под навесом у старика, тот был аккуратистом и педантом.

— Вот как! — качает головой мясник-палач: — в первый раз слышу такие разумные слова от столь юного создания. Надеюсь ты не переменишь своего мнения после…

— Двадцати плетей. — подсказывает Виктор и видит, что лицо у старика — меняется. Слегка, чуть-чуть, но меняется. Двадцать плетей. Уж, кто-кто, а этот старик знает, что такое двадцать плетей.

— И при этом — чтобы следов не осталось? — переспрашивает он у тетушки Чо и та вздыхает и руками разводит. Всем хороша тетушка Чо, исполнительная, аккуратная, все запомнит и все проконтролирует, всех по именам знает и кто где и чем занимается — тоже. Идеальный менеджер. Почти. Но есть у нее недостаток — боится она решения самостоятельно принимать. Исполнять чужие — всегда пожалуйста. Но вот самой решение принять — тут у нее ступор и начинается. Потому и говорит она мало — переживает. Это мне на руку, думает Виктор, значит говорить буду я. Старик же вынужден будет дело со мной иметь.

— Все так. — подтверждает Виктор и тоже разводит руками: — если бы просто нужно было бы дать плетей и все, так и не спрашивали бы у вас, почтенный Вэйдун. Вот были бы тут Императорские Палачи…

— А они тут при чем? — хмурится старик. Ему не нравится такое упоминание, он гордится своей работой, гордится тем, что делает все правильно. Потому-то он и силу свою никогда не сдерживает, бьет как положено, не щадя. Однако его внешний вид, эта шикарная, окладистая, седая борода, плотный кожаный фартук черного цвета, голый торс с играющими мускулами — все это говорит о том, что любит он покрасоваться, а значит и к похвале чувствителен. И не любит, когда его мастерство под сомнение ставят.

— Да слышала я, что там такие мастера работают, что могут кнутом так вытянуть, что вроде со всей силы, а муху не убьешь. Или наоборот — одним ударом хребет перебить. — говорит Виктор и вздыхает, немного нарочито.

— Да как это возможно вообще… — ворчит старик: — это ж кнут. Муху все равно убьешь, как не бей…

В этот момент Виктор ловит на себе взгляд тетушки Чо. Внимательный такой взгляд. Она смотрит на него, словно только что увидела. Набирает воздуха в грудь. Что скажет? Поддержит его, или нет?

— Я такое тоже слышала. — говорит тетушка Чо: — будто там мастера работы с кнутом есть такие, что вот нужно человека выпороть, клочья кожи слетают и кровь в стороны, а ему хоть бы что. Встал и пошел. А если надо — могут так ударить, что кожа цела, а кости сломались.

— Что за глупости вы говорите. — ворчит старик: — я всегда бил в полную силу. Бил и буду бить. Таков мой долг как семейного палача дома Вон Ми.

— И его надо исполнить. — тут же подхватывает Виктор: — потому что порядок же должен быть, правда?

— Вот именно!

— Так что тут даже и думать ничего не надо. — продолжает он: — так куда мне встать, чтобы мне руки связали? И как это вообще — надо раздеться наверное?

— Стой. Погоди. — вытягивает руку вперед Вэйдун: — не торопись ты, коза молодая. Успеется еще тебя выпороть. Госпожа Чо, не могли бы вы еще раз повторить что вам сказал Старший господин Баошу и что сказала юная госпожа Лилинг?

Тетушка Чо начинает повторять, а Виктор ликует про себя. Промежуточные цели достигнуты, никто не считает, что эта странная девушка хочет избежать наказания, все думают лишь о том, как устранить противоречия в исполнении приказов. И тут нужна осторожность — с одной стороны нельзя показать себя как заинтересованное лицо (а на самом деле он очень даже заинтересован в том, чтобы не получить кнута) а с другой стороны — нельзя этому разговору скатиться в примитивное «чего думать, мы люди маленькие, сказали кнут, значит кнут, сказали — чтобы не трогали ее — а вот после кнута и не будем трогать». И еще — желательно, чтобы старик Вэйдун сам придумал нужное Виктору решение. Чтобы оно ему в голову само пришло. Якобы. Здесь же все просто — надо устроить итальянскую забастовку. Выходов на самом деле куча. Дать двадцать плетей — не было указаний что в полную силу. Можно просто погладить кнутом. Хорошо, честь старого палача не дает филонить. Тогда — бить кнутом со всей силы, но, допустим — через одеяло. Двадцать раз. Исполнено? Формально исполнено, а по существу — издевательство. Узнает кто — беды не оберешься. Промежуточный вариант — через несколько слоев хлопка, чтобы вроде и больно и следов нет.