Связанные судьбой (СИ) - Страница 11

На девушку мой рассказ произвел впечатление, какое-то время она молча сидела, прижав пальцы к губам, но в ее глазах я видел понимание.

— Сочувствую! — она успокаивающе дотрагивается до моей руки.

Я подержал ее руку в своей, погладил нежную кожу изящной кисти. Ее понимание и сочувствие очень много значат для меня. Такая душевная близость — для меня это что-то новое.

— Спасибо! Так или иначе, когда он умер, она стала богатой и свободной. А я зарекся накладывать любовные чары, да и вообще любые заклятия подобной силы. Но сирены — совсем другое дело, на нас наша магия не действует в такой степени. Мы не лишаемся воли, какой бы силы заклятие на нас ни лежало.

Мать заколдовала нас с отцом, и я никогда не смогу поступить так же с другим человеком. Избавление от этой магии тяжело мне далось. Но заклятия, которые сирены накладывают друг на друга — просто детский лепет по сравнению с тем океаном любви, преданности и симпатии, в котором оказываются люди. Ей нечего бояться. Смогу ли я убедить ее?

— В последнее время я часто думаю о своих родителях, — негромко произнесла Мила, не глядя мне в глаза. — Моя мама сиреной точно не была, остается только отец. Он ушел от нее до моего рождения, и, как только я родилась, она поехала за ним. И они оба не вернулись. То есть, возможно, моя мама не хотела бросать меня… это все чары моего отца?

Девушка посмотрела на меня, ранимая, очаровательная. Ей нелегко дается этот разговор, это видно, но я очень рад, что она решила рассказать мне о чем-то личном, сокровенном. Мне безумно захотелось обнять ее, развеять все тревоги.

— Да, возможно это так, — говорю я с нежностью, — и, возможно, если она изначально была под заклятием, он надеялся разрушить его, уехав от нее. Но, последовав за ним, она снова подпала под его влияние.

— Но… как он мог? Как вообще можно спокойно жить… творя такие мерзости? И моя мама, разве она не должна была очнуться, прийти в себя, после его уезда?

Прийти в себя… это маловероятно. Если и есть на свете люди, не подверженные нашей магии, то я таких не встречал. Но лучше в эту тему не углубляться по вполне понятным причинам. Как же я ненавижу себя за то, что мне приходится ей врать! И это именно сейчас, когда мы стали ближе, когда я увидел проблески чувства в ее глазах.

— Мог, точно так же, как и моя мать. В какой-то мере их оправдывает, что жертва их чар после наложения заклятия пребывает в мире сладких грез. А по поводу твоего второго вопроса… — надо преподнести это осторожно. — Она могла по-настоящему полюбить его за время, проведенное вместе, или пытаться вернуть его ради тебя.

Осторожно не получилось. Мила ушла в свои мысли, на ее лице отражались грусть, сомнение, внутренняя борьба. А если я прямо сейчас скажу ей, что у нее есть выбор, что она может встречаться, с кем захочет, что она сделает? Я… не могу… Никогда не смогу! Но что-то сказать нужно.

— Я знаю, о чем ты думаешь, но ты и правда можешь остаться со своим одноклассником, если хочешь. С человеком могут произойти вещи и хуже, чем быть по уши влюбленным в прекрасную сирену. И уж точно, то, что происходит с ним сейчас, намного хуже.

Я всматривался в ее лицо, ловил каждое его выражение. Надеюсь, она не примет мои слова всерьез? Но я же не сказал ей ничего нового…

— Ты не можешь так, и я не стану. У него это пройдет, как только я уеду, — Мила поднимает подбородок, решительно расправляет плечи, но в ее голосе слышится неуверенность.

Как я устал. Я даже не могу больше злиться, не сейчас. Эта девушка, такая идеальная во всем, в мыслях, поступках… Что бы она подумала обо мне, узнай она правду? Что все это время я врал ей, что именно из-за меня она не может быть с тем, кого любит. Что я вовсе не тот достойный, хороший человек, за которого она принимает меня. Я вовсе не прекрасный принц. Я и хотел бы измениться ради Милы, но в этом случае я ее потеряю.

— Мила, Мила! — вздыхаю я обреченно. — Какая ты хорошая, чистая! Сколько лет живу, другой, такой как ты, не встречал.

— М-м-м, а сколько тебе лет? — ни с того ни с сего спрашивает девушка.

Я хмыкнул. Конечно, я чуть старше, чем она думает, но с тем же успехом мне могло быть и сто пятьдесят, и больше. Хотя до такого возраста редко кто доживает — только самые умные и осторожные. Моей матери в августе исполнится сто восемь.

— Тебе так интересно? Хорошо: сорок пять.

Ее глаза расширились от изумления, она немного покраснела, но постаралась скрыть свои эмоции. Я с трудом сдержал смех! Сорок пять — это же совсем не много даже по человеческим меркам, а у нее такое лицо, будто я совсем старик! Но на самом деле я могу ее понять, меня ведь тоже смущало то, что она девочка-подросток.

— И ты… чувствуешь себя на свой возраст? — осторожно спрашивает Мила.

Я все-таки засмеялся:

— Нет, я чувствую себя, так же, как выгляжу: молодо. Сама увидишь, лет через тридцать.

Ну, это правда только отчасти. За эти годы я повзрослел и стал циничнее. Но на самом деле вечная молодость — огромное преимущество, люди теряют вкус к жизни не потому, что она надоедает им, а просто из-за возрастной перестройки организма. С нами ничего подобного не происходит, для меня мир так же интересен и прекрасен, как в юности.

Я обнял Милу, провожая ее из ресторана. Она спокойно и нежно мне улыбнулась, и все негативные мысли сразу вылетели из моей головы. Как самые обычные влюбленные мы прогулялись по Невскому и через Дворцовую площадь вышли к реке. Прохладный воздух теребил пряди ее волос, я никак не мог на нее насмотреться. Понимает ли она, как сильно я люблю ее?

Накинув на плечи Милы свой пиджак, я коснулся губами ее лба. Нет, не понимает.

Вечереет, зажигаются фонари, нам пора двигаться в сторону клуба. Этот день еще не закончен, но мне так хочется, чтобы он длился вечно!.. Рядом с ней я теряю чувство времени.

Я мог бы сказать ей, что люблю ее, что уже сейчас не представляю без нее своей жизни, но это было бы ошибкой. Я мог бы попросить ее руки, но это было бы совсем уж глупостью. Ей нужно время, а мне нужно запастись терпением.

Касаясь ее биополя, я чувствую отклик, мое сердце отзывается на него, а вслед за ним нервы, все мое тело. Что бы она почувствовала, коснувшись моего? Все тот же вопрос. Почувствовала бы она огненный жар, сводящий с ума, резонанс, от которого трепещет сердце? Если бы это было так!

Мы доехали до клуба на такси, внутри было уже полно народа. Атмосфера веселья, быстрая громкая музыка, несколько алкогольных коктейлей — и мы с Милой танцуем и смеемся, легко, беззаботно. Я шептал ей на ухо всякие глупости, она прыскала, и смотрела на меня влюбленными глазами. Кружа Милу в танце, я прижимал ее к себе — так легко было представить, что она моя и только моя.

Это был долгий вечер, но мне хотелось продлить его еще немного. Уже в такси на обратном пути, я снова поцеловал ее, усталость и головокружение сделали свое дело, мы просто целовались, не пытаясь продвинуться дальше. Я провел рукой по мягкой коже ее лица и шеи, обнял за талию. Когда я снова увижу ее? Я вложил в поцелуй все свое чувство.

Сейчас оно казалось разделенным.

Я настраивался на долгие выходные без Милы, но все оказалось не так страшно. Половину субботы я проспал, а утром в воскресенье она мне позвонила.

— Андрей, привет!

— Мила! Рад тебя слышать, — это еще мягко сказано, — как дела?

— Зависит от того, что ты мне скажешь. Ты не мог бы забрать меня с дачи подруги?

— О, так вот куда тебе нужно было уехать на выходных! Хорошо, заберу, куда ехать?

Она обратилась по адресу, одно слово — и я помчусь хоть на край света ради нее. Я уже начал привыкать к этому — забил на работу, друзей, самого себя. Живу только ею. И почти не презираю себя за это. Войдет ли моя жизнь когда-нибудь в нормальное русло? Так далеко пока рано загадывать.

Я ехал по дороге через сосновый лес, думая о будущем. Вот Мила полюбила меня, магическим образом или естественным. Вот мы прошли через фазу медового месяца, сколько бы она ни продлилась. Поженились. Тогда меня отпустит эта одержимость? Я смогу жить нормальной жизнью, не нуждаясь в ней каждую миллисекунду?