Святоша. Путь сердца - Страница 11

Стоя спиной к охране, показала магистрам руку. Нормальную худую свою руку, правда, с отросшими за долю секунды когтями и драконьей чешуей. Выпросила у Аришши небольшую демонстрацию.

– Все будет хорошо, – пообещала изумленным мужчинам. – Мне только увидеть епископа, и… вернусь обратно! Целая и невредимая, – добавила шепотом.

Пусть я – еще несостоявшийся, но все же почти дракон – существо, которому не страшен менелит. К тому же у меня было еще одно преимущество – ни епископ, ни охрана не знали об Аришше и не могли рассмотреть драконицу даже магическим зрением. Темный маг утверждал, что я заполучила вторую ипостась крайне своеобразным образом – лучше бы он не вдавался в подробности! – поэтому ее до сих пор не видно в проявленном мире.

Наконец, выжав из магов согласие, я ушла за охраной вглубь дома. Ступала по мягким восточным коврам, впитывала свет, льющийся из хрустальных ламп, рассматривала заставленные золотыми вазами и блюдами столы и шкафы. Повсюду виднелись символы Единоверы, а также вышитые или же нарисованные портреты Единобога. Нет, не этому учил дядя Никлас, проведший остаток жизни в тишине Волчьего Дома, утешая плачущих, играя с детишками, просиживая единственные штаны в трактире моего отца, где паства с удовольствием слушала рассказы о странствиях по чудесным землям!

Здесь все, все было неправильно. А еще – тревожно. Тетушка Чарити перед самым выходом отозвала меня в сторонку, затем призналась, что в приходской школе, куда отправили Реми, пропадают дети. Мальчики из приютов, которых опекало благотворительное общество. Я кивнула – да, помню, была на заседаниях попечительского комитета. Но…

– Как это – пропадают?!

– Трое сирот исчезли зимой этого года. Весной – еще трое, – вздохнула тетушка. Уголки губ опустились, лицо приняло скорбное выражение. – После лета мы не досчитались пятерых. Но, Лайне, была война, затем эпидемия. Вполне вероятно, что они…

Не договорила.

– Тетушка, как такое возможно?! Почему об этом еще не знают городские власти?

– Почему? – переспросила она. – Потому что попечители не видят повода для тревоги. Пропавшие дети выросли на улицах и привыкли бродяжничать. Они могли просто-напросто сбежать из приюта. До этого дня я была уверена, что так и случилось. Но теперь… Лайне, девочка моя, мне страшно! Мне кажется, что мы допустили ошибку. Вернее, проглядели ошибку у себя под носом.

Впервые за все время она показалась мне беззащитной и придавленной тяжестью своих лет.

– Молюсь, чтобы это оказалось лишь совпадением, – сказала тетя Чарити.

– Но ведь надо что-то делать! – воскликнула я.

Этар… Пусть Этар сложил полномочия, но я уверена, если обратиться к нему… С чем? У нас ведь ничего нет! Рассказ Реми и догадки тети Чарити, а еще – пропавшие дети, привыкшие жить на улице.

– На этой неделе новое заседание Попечительского Комитета, – произнесла тетушка, – и мы обсудим…

Обсуждать они любили, это я помнила. По дороге рассказала об услышанном магистрам, и мы решили, что будем держать уши востро. Если пропадают мальчики и епископ Готер в этом замешан, не будет же он держать детей в городском доме?! Я уставилась на тяжелую, резную дверь, ведущую в его комнату. Горящие на стене подсвечники бросали на нее мрачные, фантасмагорические тени. Или же будет?! Тут лакей пригласил меня вовнутрь. Я замешкалась на секунду, вдохнув спертый запах замкнутого помещения и тяжелый аромат благовоний.

– Проходи! – раздался низкий, словно стелящийся по земле, голос.

Прошла. Замерла, присела в поклоне.

Просторная комната, свет из множества светильников, изящная мебель по углам. Письменный стол, заваленный свитками. Рядом с ним, в центре комнаты, на массивном, похожем на трон кресле, покрытом золотым покрывалом, восседал король маленького «государства» – епископ Готер, духовный наставник Хольберга, столицы Южной провинции.

«А ведь Реми прав!» – отстраненно подумала я. Мужчина походил на большую жабу. Огромный живот покоился на толстых ляжках, обтянутых золотой мантией, полные руки едва умещались на подлокотниках. Пальцы, унизанные кольцами, сжимали тонкую ножку золотого, инкрустированного драгоценными камнями кубка.

– Здравствуй, Лайне Вайрис! – произнес мужчина.

Его лицо – обрюзгшее, с обвисшей кожей – хранило непроницаемое выражение. Полные, большие губы было дернулись, чтобы улыбнуться, но епископ передумал. Качнул головой с седыми жирными волосами, спадавшими из-под круглой шапочки на толстые плечи. Кашлянул, и тут я поняла: епископ болен. До меня доносилось тяжелое, со свистом, дыхание. Сквозь пелену благовоний пробивался едва уловимый запах лекарственного отвара в кубке. Попыталась определить состав, но нет, не смогла. Хотя… Не думаю, что ему могла помочь магия, которую в этом доме не жаловали! Пусть маги живут дольше, но ведь старость не лечится!

Сколько же ему лет? Семьдесят, восемьдесят? Больше?! Я ведь даже не знала, сколько было лет дяде Никласу! Иногда в историях проповедника мелькал и Готер, но дядя мало интересовался такими вещами, как даты и годы.

– Я получил твое письмо, – епископ шевельнул рукой, и палец, унизанный кольцами, указал на небольшой стул у подножия трона. – Садись же. Поведай мне о моем дорогом друге.

Присела на краешек. Выпрямила спину, сложила руки на коленях. Вспомнив, что надо быть осторожной, рассказала о последних годах жизни дяди Никласа и о том, как он умер. Лег на лавку и умер. А чума… Догадки я решила держать при себе.

– Значит, все же умер, – протянул Готер. – Умер! – с внезапной горечью повторил он. Откинулся назад, и в черных глубоко посаженных глазах я уловила… На долю секунды показалось, что в них промелькнул страх. Задумалась. Чего же боялся епископ? Смерти или же того, что поджидает его с той стороны, за Пределом?!

– Книга… – нетерпеливо напомнил епископ, уставившись черным, пронзительным взглядом. – Где его книга?

Мне стало не по себе. Я не знала, что за демоны владели душой епископа, но… Он явно отпустил их на волю. Изморозь побежала по телу, перехватило дыхание, словно у меня в один миг развилась грудная жаба. Как жаль, что упомянула о книге в письме, оставленном три месяца назад!

– Она… – прохрипела, стараясь скинуть наваждение. Нет, не магия, а… Что за силами обладал епископ?! – Книга сгорела при осаде Хольберга. Одно из ядер попало в дом, где я жила. Все, все было уничтожено! Меня приютили добрые люди…

Врать нехорошо, Лайне Вайрис! Да еще так натурально, размазывая слезы по щекам, словно мне и впрямь жалко сгоревшего скарба. Епископ поморщился, затем угомонил своих демонов, перестав пожирать меня взглядом. В глазах промелькнуло сожаление. Книга была ему нужна. Очень нужна. Но… Зачем?

– Ты читала ее, девочка? – вкрадчиво спросил он.

– Да, – призналась ему, – но в ней – лишь картинки и описания странствий. А еще – заповеди, которым следовал дядя Никлас.

– Значит, дядя… – протянул епископ. – Скажи мне, девочка, – епископ поморщился. Кажется, он забыл мое имя, – что еще Никлас передал тебе, кроме книги?

– Вы о чем? – осторожно спросила у него.

Неожиданно вспомнился Антор, расспрашивавший о барраке – духовной энергии учителя. Мой брат утверждал, что дядя перед смертью передал ее именно мне.

– Никлас дал тебе посвящение?

Я вздрогнула. Установилась тишина.

– Если ты чем-то владеешь, помни о тех, у кого этого нет, – негромко произнесла под внимательным взглядом Готера. – Но у меня ничего нет, епископ! Если бы было, то я бы с радостью поделилась!

Еще бы понять, чем именно…

– Я путешествовал с Никласом долгие годы, – произнес Готер. – Мы терпели невзгоды, умирали в пустынях, тонули в болотах Запада. Мы повидали мир, где встречали не только людей, но и странных существ. Никлас умел завоевать сердца. Он везде находил последователей. Затем он ушел дальше, но уже без меня. Странствовал и скитался, а я остался в Хольберге. Это было около… полувека назад, и, клянусь, я сделал все, чтобы его учение стало единственной религией в Кемире. И… И чем он мне отплатил?