Святой закрывает дело - Страница 42

– Когда мы встретимся? – спросил Роджер.

Норман мечтательно посмотрел в неведомую даль, и, вероятно, то, что он там увидел, его позабавило.

– Когда-нибудь, – ответил он и повернулся к принцу. – Могу я написать записку?

– Напоминаю, – сказал принц, – вы останетесь здесь как гарант хорошего поведения ваших друзей.

– Согласен, – кивнул Норман. – Дай мне перо и бумагу, Роджер.

И опять Мариус попытался вмешаться:

– Ваше Высочество, вы слишком им доверяете! Это наверняка какая-то уловка. Если они действительно имели в виду то, что говорили, то к чему все это...

– Это их дело, Мариус, – спокойно сказал принц. – Да, это странно, но неважно. Надо быть более тонким психологом, мой друг. После того как вы видели их в деле, неужели вы поверите в то, что двое предоставят третьего своей судьбе, а сами скроются? Это абсурд!

Норман Кент нацарапал на листке одну строчку. Он аккуратно промокнул чернила и сложил лист.

– И конверт, пожалуйста, Роджер. – Вложил лист в конверт и заклеил. Потом протянул руку Роджеру Конвею. – Удачи, Роджер! Веди себя хорошо.

– Всего самого доброго, старина Норман!

Они пожали друг другу руки.

Саймон сказал, обращаясь к принцу:

– Похоже, что мы прощаемся, Ваше Высочество!

Принц сделал один из своих изысканных вежливых жестов.

– Надеюсь, это не прощание, мы с вами еще встретимся в лучшие времена.

Потом Святой посмотрел на Мариуса долгим взглядом и попрощался следующими словами:

– С вами я еще встречусь.

Тут Норман протянул одну руку Святому для рукопожатия, а другой передал конверт.

– Положи его в карман, Саймон, и дай мне слово, что вскроешь конверт только через четыре часа. Когда прочитаешь записку, узнаешь, где мы с тобой встретимся. Я буду тебя ждать. И не беспокойся, со мной все в порядке. Счастливой охоты, Саймон!

– И тебе очень счастливой охоты, Норман.

Тот улыбнулся и сказал:

– Думаю, охота будет удачной.

Так Саймон Темплер вернулся к своей даме.

Норман увидел, как Роджер и Саймон вышли в сад, оглянулись на него; он снова улыбнулся и прощально помахал рукой. Через минуту он услышал, как взревел мотор «айрондели» и взвизгнули шины на повороте.

Когда машина выезжала на шоссе, он увидел их в последний раз – Святой за рулем, обнимая одной рукой Патрицию за плечи, Роджер Конвей на заднем сиденье, а один из людей принца на подножке машины – наверное, для того, чтобы охрана на перекрестке их пропустила...

А потом они исчезли вдали.

Норман опустился на софу, чувствуя себя удивительно слабым. Нога тупо ныла. Стволом пистолета он показал на графин виски, сифон, стаканы и сигаретницу.

– Чувствуйте себя как дома, джентльмены, – пригласил он, – налейте чего-нибудь и мне. Боюсь, двигаться я не могу. Вам следовало бы запретить своим людям стрелять разрывными пулями, Мариус, это очень противная штука.

Принц налил ему виски и дал прикурить.

– Война безжалостна, – сказал принц. – Как человек вы мне нравитесь, я восхищаюсь вами. Но так как я тот, кто я есть, а вы выступаете против моей страны и меня, если я заподозрю, что вы пытаетесь меня обмануть, я убью вас без малейшего сожаления – вот так! – Он прищелкнул пальцами. – Даже то что однажды вы спасли мне жизнь, не послужит вам оправданием.

– Вы что, дураком меня считаете? – устало спросил Норман. Он пригубил стакан. Стрелки медленно ползли по циферблату часов.

Пять минут.

Десять.

Пятнадцать.

Принц уселся в кресло, положив ногу на ногу так, чтобы не помять безупречную складку на брюках. В одной руке он держал стакан, в другой – дымящуюся сигарету в длинном мундштуке.

Мариус расхаживал по комнате, словно лев в клетке, и время от времени бросал на Нормана взгляды, полные ненависти и подозрения, порывался что-то сказать, но каждый раз брал себя в руки и возобновлял метания по комнате. Наконец принц остановил его вялым движением руки, державшей мундштук:

– Мой дорогой Мариус, ваше беспокойство тревожит меня. Бога ради, держите себя в руках.

– Но Ваше Высочество...

– Мариус, вы повторяетесь. Повторение – утомительно.

Мариус сел.

Принц деликатно подавил зевоту.

Лежащий на полу Гардинг застонал и словно очнулся от глубокого сна. Норман наклонился и помог ему сесть. Молодой человек медленно открыл глаза, ошарашенно потирая ушибленную челюсть. Он никогда не узнает, как Святой не любил наносить этот удар.

Норман коротко посвятил его в положение дел и дал возможность хорошо разглядеть пистолет.

– А где остальные? – невнятно спросил Гардинг.

– Уехали, – ответил Норман и обратился к принцу: – А какое место в этой ситуации занимает капитан Гардинг?

– Если не позволит своему чувству долга взять верх над благоразумием, он нас больше не интересует.

Гардинг, шатаясь, поднялся на ноги.

– Но я в вас чертовски заинтересован! – возразил он и повернулся к Норману с изумлением и отчаянной мольбой. – Кент, вы – англичанин, вы же не позволите этим швабам...[10]

– Через семь минут увидим, – спокойно ответил тот.

Под дулом пистолета Гардинг дрогнул. Он ругался, бессильно проклиная все, чуть не плакал.

– Вы глупец! Глупец! Будьте вы прокляты!.. Неужели в вас нет ни капли порядочности? Неужели вы не понимаете...

Норман не шевелился, лицо его сильно побледнело. Эти несколько минут были самыми тяжелыми в его жизни. Нога ужасно болела. А Гардинг сыпал проклятьями, насмешками, умолял, доказывал, просил, льстил, чуть, ли не становился на колени.

Еще пять минут.

Четыре... три... две.

Одна минута.

Принц посмотрел на золотые наручные часы и тонкими пальцами извлек окурок сигареты из мундштука.

– Уже пора, – вежливо сказал он.

– Ради Бога! – застонал Гардинг. – Подумайте, Кент! Подумайте вы, червяк! Ты жалкий... Презренный... пресмыкающийся... трус! Дай мне пистолет, и мы поборемся...

– Бороться нет нужды, – признался Норман Кент и опустил руку в карман. На мгновение ему показалось, что Гардинг попытается вырвать у него пистолет и вцепиться в глотку. Он достал помятые бумажки. Принц и Мариус поднялись со своих мест. Принц с обычной непринужденной и неторопливой элегантностью. Мариус словно спущенный с цепи зверь.

Каким-то чудом Норман Кент поднялся на ноги. Он был очень бледен, в глазах горел лихорадочный огонь. Боль в раненой ноге пронзила острыми иглами все тело. Но он упрямо решил встретить свой конец стоя.

– Вот бумаги, которые я обещал!

Он протянул их Мариусу, и великан жадно схватил их огромными ручищами.

А потом Норман протянул рукояткой вперед свой пистолет Гардингу, скомандовал быстро и резко:

– В окно и вниз к реке, Гардинг! Возьмите моторку Святого у причала в конце лужайки. Те двое на реке не должны остановить вас...

– Ваше Высочество! – пронзительно и свирепо закричал Мариус. Лицо великана отвратительно перекосилось.

Норман толкнул Гардинга к окну, а сам остался на месте, прикрывая его отход.

– Уходи! – крикнул он. – Нечего тебе ждать... Ну, Мариус?

В мертвой тишине голос принца прозвучал словно свист сабли:

– Что, Мариус, это не бумаги Варгана?

– Какое-то идиотское письмо этому негодяю от одного из его друзей!

Прозвучавшие слова заполнили комнату словно капли расплавленного металла. Но принц стоял по-прежнему в грациозной позе, а лицо его выглядело совершенно безмятежным.

– Значит, вы меня все-таки обманули!

– Это именно те бумаги, которые я вам обещал, – спокойно произнес Норман.

– У него должны быть настоящие бумаги, Ваше Высочество, – пробормотал, Мариус. – Я следил за ним – он не мог передать их...

– А вот тут вы ошибаетесь!

Норман говорил очень-очень спокойно, почти шепотом, но в шепоте этом звенел, как в трубном звуке, триумф. Глаза его сияли неземным светом.

– Когда Гардинг забрал пистолет у Святого – помните, Мариус? – бумаги находились у меня. Я сунул их в карман Темплеру, но он об этом и не догадывался. Я и сам не понимаю, как мне это удалось. Чистая импровизация – единственный способ обмануть вас и дать моим друзьям возможность скрыться. И это сработало! Я вас победил...