Святой преподобный Сергий Радонежский. Великий чудотворец земли Русской. Защита от любых жизненных п - Страница 4

К преподобному Сергию, как к неиссякаемому источнику молитвенного духа и благодати Господней, во все времена шли на поклонение – для назидания и молитвы, за помощью и исцелением – тысячи народа. И каждого из прибегающих с верой к его чудотворным мощам он исцеляет и возрождает, исполняет силы и веры, преображает и возводит к своей светоносной духовности.

Но не только духовные дары и благодатные исцеления подаются всем, приходящим с верою к мощам преподобного, но ему дана также от Бога благодать защищать от врагов Русскую землю. Своими молитвами преподобный был с воинством Димитрия Донского на Куликовом поле; он благословил на ратный подвиг своих пострижеников – иноков Александра Пересвета и Андрея Ослябя. Он указал Иоанну Грозному место для сооружения крепости Свияжска и помогал в победе над Казанью. Во время польского нашествия преподобный Сергий явился во сне нижегородскому гражданину Козьме Минину, повелевая собирать казну и вооружать войско для освобождения Москвы и Русского государства. И когда в 1612 году ополчение Минина и Пожарского после молебна у Святой Троицы двинулось к Москве, благодатный ветр развевал православные стяги, «яко от гроба самого чудотворца Сергия».

К периоду Смутного времени и польского нашествия относится героическое «Троицкое сидение», когда многие иноки по благословению преподобного игумена Дионисия повторили священный ратный подвиг Сергиевых учеников Пересвета и Осляби. Полтора года – с 23 сентября 1608 г. по 12 января 1610 года – осаждали поляки обитель Живоначальной Троицы, желая разграбить и разрушить этот священный оплот православия. Но заступлением Пречистой Богородицы и молитвами преподобного Сергия, «со многим стыдом» бежали наконец от стен монастыря, гонимые Божиим гневом, а вскоре и сам предводитель их, Лисовский, погиб лютой смертью как раз в день памяти преподобного, 25 сентября 1617 года. В 1618 году приходил к стенам Святой Троицы сам польский королевич Владислав, но, бессильный против охраняющей обитель благодати Господней, вынужден был подписать перемирие с Россией в принадлежавшем монастырю селе Деулине. Позже здесь был воздвигнут храм во имя преподобного Сергия.

В 1619 году посетил лавру приехавший в Россию Иерусалимский патриарх Феофан. Он в особенности пожелал видеть тех иноков, которые в годину военной опасности дерзнули возложить на себя поверх иноческих одеяний боевые кольчуги и с оружием в руках встали на стенах святой обители, отражая неприятеля. Преподобный Дионисий, игумен, возглавлявший оборону, представил патриарху более двадцати иноков.

Первым из них был Афанасий (Ощерин), самых преклонных лет, до желтизны седой старец. Патриарх спросил его: «Ты ли ходил на войну и начальствовал над воинами?» Старец ответил: «Да, Владыко святый, понужден был кровавыми слезами». – «Что же свойственнее иноку – молитвенное уединение или воинские подвиги пред людьми?» Блаженный Афанасий, поклонясь, отвечал: «Всякая вещь и всякое дело познается в свое время. Вот подпись латинян на голове моей, от оружия. Еще шесть памятей свинцовых в моем теле. В келии сидя, в молитвах, разве смог бы я обрести таких побудителей к воздыханию и стенанию? А было все это не нашим изволением, но по благословению пославших нас на Божию службу». Тронутый мудрым ответом смиренного инока, патриарх благословил и поцеловал его. Он благословил и остальных монахов-воинов и выразил одобрение всему братству лавры преподобного Сергия.

Подвиг обители в тяжелое для всего народа Смутное время описан келарем Авраамием (Палицыным) в «Сказании о событиях Смутного времени» и келарем Симоном Азарьиным в двух агиографических сочинениях: «Книге о чудесах преподобного Сергия» и «Житии преподобного Дионисия Радонежского». В 1650 году Симеоном Шаховским был составлен акафист преподобному Сергию, как «взбранному воеводе» Русской земли, в память об избавлении Троицкой обители от вражеского обстояния. Другой существующий акафист преподобному был составлен в XVIII веке, автором его считают митрополита Московского Платона.

В последующее время обитель продолжала быть неоскудевающим светочем духовной жизни и церковного просвещения. Из ее братии избирались на чреду служения многие прославленные иерархи Русской Церкви. В 1744 году обитель за заслуги перед Родиной и верой стала именоваться лаврой. В 1742 году в ее ограде учреждена духовная семинария, в 1814 году сюда была переведена Московская духовная академия.

И ныне Дом Живоначальной Троицы служит одним из главных благодатных центров Русской Православной Церкви. Здесь изволением Святого Духа совершаются деяния Поместных Соборов Русской Церкви. Пятое июля, день обретения мощей святого аввы Сергия, игумена Русской земли – самое многолюдное и торжественное церковное празднество в обители.

Собрание творений преподобного Епифания Премудрого: «Житие преподобного Сергия», «Слово о житии и учении святаго отца нашего Стефана, бывшаго в Перми епископа», «Письмо к Кириллу Тверскому». Три великих текста о трех великих людях (с каждым из которых Епифаний был знаком лично): Сергии Радонежском, Стефане Пермском, Феофане Греке. Творения Епифания Премудрого – вершина древнерусской литературы.

Значимость написанных Епифанием Премудрым житий заключается в том, что они – свидетельства очевидца. Епифаний был учеником обоих своих «героев» – и Стефана, и Сергия.

«Житие Сергия» не дошло до нас в первоначальном виде: в середине XV века житие, вышедшее из-под пера Епифания, было переработано официальным агиографом Пахомием Логофетом.

[Текст Жития приводится по изданию: «Житие преподобного и богоносного отца нашего Сергия-чудотворца и похвальное ему слово, написанные учеником его Епифанием Премудрым в XV веке. Сообщил архимандрит Леонид». Памятники древней письменности и искусства, т. 58. СПб., 1885.]

Слава Богу за все и за всяческие дела, за которые всегда прославляется великое и трисвятое имя, которое и вечно прославляемо! Слава Богу вышнему, в Троице славимому, который упование, свет и жизнь наша, в которого мы веруем, ради которого мы крестились, им мы живем, и движемся, и существуем! Слава показавшему нам жизнь мужа святого и старца духовного! Ведь Господь знает, как прославлять славящих его и благословлять благословляющих его, и он всегда прославляет своих угодников, славящих его жизнью чистой, и богоугодной, и добродетельной.

Благодарим Бога за великую его благость, сошедшую на нас, как сказал апостол: «Благодарность Богу за неизреченный его дар!» Ныне же мы должны особенно благодарить Бога за то, что даровал он нам такого старца святого, – говорю о господине преподобном Сергии, – в земле нашей Русской, в стране нашей полунощной, в дни наши, в последние времена и годы. Гроб его находится у нас и перед нами, и, приходя к нему с верой всегда, великое утешение душам нашим мы получаем и большую пользу; воистину великий это нам от Бога дар дарован.

Удивляюсь я тому, сколько лет минуло, а житие Сергия не написано. И охватила меня великая печаль, что с тех пор, как умер святой старец, чудесный и предобрый, уже двадцать шесть лет прошло, и никто не дерзнул написать о нем, – ни далекие ему люди, ни близкие, ни великие люди, ни простые: известные не хотели писать, а простые не смели. Через один или два года после смерти старца я, окаянный и дерзкий, дерзнул сделать это. Вздохнув пред Богом и имя старца призвав в молитве, начал я подробно кое-что записывать о жизни старца, себе втайне говоря: «Я не возношусь ни перед кем, но для себя пишу, про запас, и на память, и для пользы». Были у меня за двадцать лет приготовлены с записями свитки, в которых написаны были некоторые главы о жизни старца для памяти: кое-что в свитках, кое-что в тетрадях, хотя и не по порядку, начало в конце, а конец в начале.

Так я ждал в то время и в те годы, желая, чтобы кто-нибудь значительнее меня и разумнее меня написал, а я бы пошел поклониться ему, чтобы и меня он поучил и вразумил. Но, расспросив, я услышал и узнал точно, что никто нигде так и не собрался писать о нем; и когда я вспомню или услышу об этом, то думаю и размышляю: почему такая тихая, и чудесная, и добродетельная жизнь его оставалась не описанной столь долгое время? Пребывал я несколько лет как бы в безделье и в размышлении, погружаясь в недоумение, в печали скорбя, умом удивляясь, желанием обуреваем. И объяло меня страстное желание хотя бы как-то начать писать, пусть немногое из многого, о жизни преподобного старца.