Святой остров - Страница 75

Но это!!!

Дракон, подмявший под себя Всадника. В последнем всхрапе вскинулся конь. Сломано пополам копье. Помятый щит, упавший с головы наездника шлем. И неизбывная мука на лице Георгия.

– Диавол! – ткнул дрожащим пальцем в истукана Патриарх. – Конец света близко!!

Золотой Дракон вдруг ожил. Изогнулся кольцами, потягиваясь со сна. И, обратив улыбающуюся пасть к трибуне, изрыгнул:

– Ссдрассьте! Чччто, Алешша, дружочччек, ссашшдалсся? Вот ты и Пресссидент! Как и договаривалисссь! Поклониссссь же мне в благодарноссссть!

«Держись, эфеб! – раздался в голове Президента громкий властный голос. – Он тебе ничего не сделает. Это только мираж. Его никто, кроме тебя, не видит и не слышит!»

– Кланяйссся! Кланяйссся! – настаивал Дракон.

«Держись! Держись, эфеб!» – просил голос внутри.

Президент начал медленно складываться пополам. В полупоклоне.

– Ага! – возликовал Змий. – Ссдаешшшьссся?! Кланяешшшьссся!

«Эх, ты! Слабак! Тряпка! А еще звался воином!» – презрительно язвил голос.

Последним волевым усилием Президент дотянулся ртом до спасительного воротничка сорочки.

Рывок. Хруст ампулы на зубах.

Свобода?

– Ссстой!

«Молодец, воин!»

Темнота…

…Это был ее День.

День научного триумфа. День великого Признания.

Мисс Элизабет МакДугал принимала мантию почетного профессора Оксфордского университета. Диплом, закрепляющий за нею это вожделенное звание, зачитал многолетний неприятель (он же – Первый Учитель) Бетси, профессор Алекс Енски. Он же выступил и с пространной приветственной речью, обращенной к виновнице торжества.

Суть всего, сказанного маститым ученым, сводилась к тому, что госпожа МакДугал из презираемого подлинной наукой «черного» археолога-крота сделалась настоящим исследователем, руководствующимся строгими моральными принципами и десятилетиями проверенными методиками.

Перестав идти преступным путем, в чем немалую роль сыграла ее экспедиция на остров Змеиный, где уважаемой виновницей торжества были сделаны сенсационные открытия, госпожа МакДугал была, словно блудная дочь, с распростертыми объятиями принята назад, в лоно истинной Археологии. Она отказалась от порочной практики писать и выпускать беллетристические книжонки в глянцевых обложках с крикливыми названиями, почему-то именовавшиеся сочинительницей «монографиями». Полные фантастических измышлений, написанные не строгим научным, а журнально-публицистическим стилем, эти брошюрки в свое время нанесли непоправимый урон науке, побудив к сомнительным и преступным действиям не одну сотню археологов-любителей. Но трезвый рассудок и прекрасная школа, в конце концов, взяли верх над подростково-юношеским тщеславием. Работы, написанные госпожой Элизабет МакДугал за последние пять лет, и в особенности книга об открытиях, сделанных ею во время экспедиции в Ираке, стали подлинным вкладом в мировую археологию. Публикация полной версии эпоса о Гильгамеше с комментариями – это классический образец гармонии формы и содержания…

Элизабет слушала разглагольствования престарелого учителя и ощущала какой-то дискомфорт. Происходящее вокруг почему-то казалось нереальным. Неужели это она, Бетси МакДугал, превратилась в чопорную метрессу, начальственную даму от науки? Стоили ли годы упорного труда, борьбы со своим собственным «я» этого минутного триумфа.

Да, ее, наконец, признали полноправным членом научного сообщества. То и дело на ее электронный адрес и просто так, по почте, сыплются многочисленные приглашения возглавить ту или иную археологическую экспедицию, принять участие в престижном научном семинаре, симпозиуме или конференции. Выставки, презентации, приемы… Все это жутко надоело ей еще в юности, когда Бетси еще вела великосветский образ жизни. Тогда она нашла в себе силы резко порвать со всей этой мишурой. И вот теперь добровольно подставляет свою выю под такое же тяжкое ярмо.

Зачем? Да и счастлива ли она?

Личная жизнь так и не сложилась. Нет ни мужа, ни детей, ни даже постоянной привязанности. К сорока годам Элизабет не утратила былой привлекательности. То и дело она ловит на себе заинтересованные взгляды красавцев среднего возраста. Да и многие юнцы еще не считают ее «тетенькой», потерянной для их любовных интрижек. Но это все не то.

Как часто, прогуливаясь по Гайд-парку (дом в Перте уже давно вернула матери, расплатившись со всеми долгами и обязательствами), она наблюдала, как молодые мамаши кормят грудью младенцев. И что-то щемящее подступало к глазам. И на сердце делалось скучно и нехорошо.

А ведь и Бетси могла так! Не упусти она шанс там, в Одессе, после возвращения со Змеиного острова. На пустом месте повздорила с Алексеем, гордо хлопнула дверью. Хотя, конечно, что могло выйти из отношений бродяги-археолога, пусть и аристократического происхождения, и молодого лейтенанта-пограничника, только начинающего свою военную карьеру?

Господи, как же она устала! От науки. От людей. От жизни…

После ухода из активной, или, как это называла Элизабет, «сакральной археологии», что-то оборвалось в ее душе. Мигом накинулся десяток женских болячек: артриты, невриты, неврозы. На недавней презентации ее последней книги мисс МакДугал едва не потеряла сознание. «Нервное истощение», – констатировал лечащий врач. Организму, привыкшему к экстремальным ситуациям, явно не хватало адреналина. Еще совсем немного, и она превратится в такую же очаровательную развалину, как профессор Алекс Енски.

Сколько раз за последний год Элизабет возвращалась мыслями к тому моменту, когда вдруг решила стать «серьезным» ученым. И кто, что подтолкнуло ее к этому шагу?

«Видишь? – говорило ей „второе я“. – Вот он, триумф. И вот она, цена за него. Не очень ли высока? Ты этого добивалась?»

Нет же, нет! Она никогда не задумывалась о последствиях. По крайней мере, не так себе представляла свое будущее в «большой» науке.

«А как? Ты что, не видела перед глазами наглядных примеров? Енски, Пастухова, ставшая, все-таки, профессором и академиком. Разве твоя судьба не напоминает их собственную с точностью до мелочей?»

Да, но… «А возразить-то тебе и нечего. Не так ли?»

Так. Все так.

– Ссслово для ответного высступления предосставляетсся професссору Элиссабет МакДугал!

Что-то Алекс совсем сдал. Конечно, ведь у него вставная челюсть! Потому и свистит. Как змея.

– Давайте, душшшеччка, – подбодрил ее Енски, ехидно сверкнув желтыми от старости глазами. – И не забудьте поклонитьссся. Знаю я вассс! Всссе такая шше ссасснайка!

Он кокетливо приложился губами к ее руке.

Старый селадон! Змий-искуситель!

Профессор Элизабет МакДугал взошла на кафедру. Окинула взглядом аудиторию. Скучающие лица коллег, унылые взгляды студентов, вынужденных присутствовать на этой утомительной церемонии вместо того, чтобы оттягиваться где-нибудь в пабе под легкую ненавязчивую музычку.

…И любящий лик Мадонны, склонившейся над младенцем Христом.

Икона поразила Элизабет до самой глубины души. Оксфорд отличался ортодоксальностью порядков. Позволить такое в Зале для торжеств! Кто только мог решиться на столь смелый поступок?

Неведомый художник изобразил Богоматерь с обнаженной грудью! Молодая женщина только-только закончила вскармливать новорожденного. Она отняла у ребенка сосок и вытирала с розового кружка капельку молока, не попавшую в уже насытившийся и закрытый детский ротик. И столько невинного реализма было в этом обычном сюжете, что икона показалась Элизабет живой. Вот Мадонна закончила свое занятие и взглянула на женщину за трибуной. В Ее глазах профессор прочла такое счастье, которое невозможно было выразить обычными человеческими словами.

Они были здесь просто лишними и пошлыми, звуки людского голоса.

Бетси поняла это и, развернувшись, пошла прочь с трибуны.

Под недоуменный ропот обманутой аудитории. Под свист вставной челюсти профессора Алекса Енски. Прочь!

В Темноту…