Святой дракон и Джордж. Никто, кроме человека - Страница 20

Начать с того, что Брайен был одновременно и идеалистом, и материалистом, и прагматиком — но при этом имел типичные для людей слабости и недостатки. Почти «землянин», охарактеризовал его Джим, но вскоре Брайен коснулся табуизированных зон этого волшебного мира — а они охватывали и религию, и горстку непостижимых идеалов, и кучку неясных принципов. Любопытно, что Брайен мог безоговорочно возводить в абсолютный идеал любую абстрактную идею — и одновременно безжалостно-честно рассматривать ее с позиций реальности, не сопоставляя возникающего противоречия двух встречных подходов. Например, Джим узнал, что для Брайена его король был царственной фигурой, помазанником Божьим, владыкой Всего Сущего, ради которого Брайен в случае необходимости без промедления готов отдать жизнь, и одновременно — полуспятившим стариком, беспробудным пьяницей, которому нельзя доверять решать государственные дела. Леди Геронда — богиня на пьедестале, совершенно не доступная для мужланов, но и приземленная женщина во плоти, с которой — то бишь с плотью — руки Брайена были весьма хорошо знакомы.

Джим попытался найти двойной точке зрения рыцаря отдельную нишу в здешнем мироустройстве — наравне с разумными драконами, говорящими жуками-глазастиками и Темными Силами, уже познанными им в этом мире.

Начало смеркаться, и Брайен предложил подыскать место для ночлега. Оставив болота позади, они несколько часов подряд двигались на северо-восток через неприятный лес, над которым день назад пролетал Джим, довольный, что не пришлось пробираться через эти дебри пешком. К счастью, неприветливый и зловещий бурелом дубов и вязов они уже миновали. Продвигаться стало легче, большие деревья полностью забивали мелкий кустарник мощью ветвей.

Наконец Соратники вышли к небольшой прогалине, где журчал ручей, который в последних лучах полуденного солнца, просачивавшегося сквозь ветви высоких деревьев, напоминал акварель С. Каролинуса «Звенящая Вода».

— Здесь и расположимся, — жизнерадостно определил Брайен.

Он спешился, расседлал коня, старательно обтер его пучками сухой травы и длинной веревкой привязал к дереву. Конь принялся неторопливо пощипывать траву. Из седельных сумок Брайен извлек копченое мясо. Джим остался без еды. И хотя желудок с укоризной напомнил о себе, Джим не мог упрекнуть рыцаря, что тот не предложил спутнику присоединиться к трапезе. Но, увы… Что достаточно для человека, то дракону на один зуб. На следующий день, поклялся Джим, он подыщет удобный предлог оставить ненадолго Брайена и грохнуть корову… или какого-нибудь другого зверя.

Он наблюдал за тем, как Брайен разводил костер, но наблюдал равнодушно, с академическим интересом; перепады температур казались неощутимыми для драконьего тела. Солнце опускалось за деревья, обрызгивая ярко-красной кровью густые ветви; темные тени поползли меж стволов; пламя разгоревшегося костра, сложенного из сухих веток, собранных Брайеном, становилось единственным жизнерадостным светлым пятнышком в надвигающейся темноте.

— Холодает, — заметил Брайен, съежился и подсел к костру.

Он снял шлем, перчатки и большую часть «скорлупы», оставшись только в нагруднике. Волосы, освободившись от шлема, растормошились в пышную копну и в блеске огня отливали красно-коричневым.

Джим пододвинулся к костру с противоположной стороны. Но не мысль о холоде ночи застучала в мозгу Джима, его мучила душевная депрессия, нахлынувшая одновременно с закатом. Лес, дружелюбный при дневном свете, преобразился. Наползающая со всех сторон ночь перекрасила его в зловещего, ежесекундно угрожающего недруга. Оглядываясь вокруг, Джим мог поклясться, что окружающая темнота являла собой страшное материальное тело или существо, готовое ринуться на них, стоит только исчезнуть неровному свету костра.

— Где мы? — спросил он Брайена.

— Линхемский лес, — отозвался рыцарь. Он тоже озирался, таращась на стену ночи, окружавшую кольцо света. — Обычно это здоровое место. Но сегодняшняя ночь — особенная. Что скажешь, сэр Джеймс? Возникает ощущение, что кто-то затаился в темноте, да?

— Да, — согласился Джим, и легкая непроизвольная дрожь пробежала по его телу.

Описание Брайена, судя по ощущениям дракона, было неприятно точным. Он в полной мере осязал присутствие в лесу неких существ — где-то совсем рядом, за обрезом света; существ, кружащих вокруг костра и выжидающих удобного момента для нападения.

— Звезды, — указывая наверх, произнес Брайен.

Джим посмотрел поверх верхушек деревьев.

Солнце полностью скрылось, но луны видно не было, только некоторые звезды. Однако и они стали бесследно исчезать одна за другой, словно невидимое покрывало затягивало небосвод.

— Тучи, — сообщил Брайен. — Хоть одно утешение. Раз уж облачность, то до утра не похолодает. А вот чистое небо несет холод; все лужи к рассвету приморозило бы. В это время года ночи уже изрядно холодные.

Пока рыцарь философствовал, тучи затянули все небо над макушками деревьев, и мутная, вязкая темнота безжалостно стянулась вокруг путешественников.

Брайен сел ближе к костру и принялся неторопливо нацеплять поножи и наколенники, снятые совсем недавно.

— В чем дело? — спросил Джим. — Зачем?

— Дурное предчувствие, — коротко ответил Брайен. — Зловещая ночь. По крайней мере, никто не застанет меня врасплох!

Он полностью облачился в доспехи и пошел за шлемом и копьем, оставленными около седла. Копье он воткнул древком в землю по правую руку, потом натянул шлем и откинул забрало.

— Останемся стоять лицом друг к другу, сэр Джеймс. Костер будет между нами, — сказал он. — Так мы будем иметь полный обзор, — насколько позволяет свет.

— Правильно, — откликнулся Джим.

Они стояли друг напротив друга. И вскоре до них донесся то ли легкий скрежет, то ли слабый шорох.

— Ветер, — отметил Брайен.

Это действительно был звук ветра. Они слышали его шелестящий полет, словно он охотился среди ветвей, кустов и деревьев. Звук усилился, затем переместился в другой участок леса, по-прежнему оставаясь на значительном удалении. Потом ветер начал постепенно приближаться, нагулявшись по лесу и решив взяться за Брайена и Джима.

Но на прогалине пока еще стояло полное безветрие — за исключением восходящего потока теплого воздуха от костра. Брайен подбросил в пламя охапку сухих веток.

— Моя особая благодарность святому Жилю! Сегодня его день… — пробормотал рыцарь. — Это он заставил меня собрать побольше хвороста, чтобы хватило до рассвета.

Ветер придвигался. Они уже отчетливо различали его громкую поступь. Дыхание ветра близилось с каждой минутой, оставляя после себя печально вздыхающие и стонущие ветви.

Шум усилился неимоверно. Чтобы услышать друг друга, Соратникам приходилось теперь кричать. И наконец ветер обрушился на них…

Он атаковал внезапно и мощно, угрожая повалить на землю. Из костра вылетел в темноту фейерверк искр, а прижатые к земле язычки пламени конвульсивно задрожали в предсмертной агонии. Поток мрака хлынул на Соратников, смешиваясь с колючим душем, состоявшим из смеси обломков валежника и листьев.

И вдруг ветер резко прекратился. Пламя костра вспыхнуло, а тьма отступила. Без предупреждения воцарилась тишина.

Ветер исчез. Полностью исчез.

Тихий вздох Брайена раздался из-под откинутого забрала шлема.

— Будь внимателен, сэр Джеймс, — тихо произнес он. — Они рядом.

Джим внимательно посмотрел на рыцаря.

— Кто рядом?! — то ли переспросил он, то ли прозвучало эхо…

И затем услышал…

…тихое и далекое…

…пение в ушах.

Звук усиливался: высокое, непрекращающееся завывание, напоминавшее пронесшийся и в то же время постепенно приближающийся к ним ветер. Джим отчетливо распознал в монотонном завывании нечто зловещее, вызывающее инстинктивную дрожь в спине.

Реакция тела взбудоражила Джима сильней, чем сам звук. Кто может прятаться ночью в лесной чаще? Что за существо способно вогнать в дрожь дракона? Он попытался спросить Брайена о том, кто издает эти жуткие звуки, но слова застряли в горле.