Священные холмы - Страница 6

– Моя племянница диво как хороша. Недавно ей минуло пятнадцать, она вполне созрела, дабы возлечь с мужчиной на ложе и родить ему здоровых детей.

– Она действительно хороша собой? – поинтересовался король.

– Ты можешь увидеть её сам, если только пожелаешь…

– Хорошо, пусть будет так.

Федельмид прекрасно слышал разговор оллама и короля. Но в его планы вовсе не входила женитьба Конхобара на племяннице друида: ведь у него самого была дочь на выданье. И по красоте она не уступала ни одной девушке в Ульстер-Улада.

Воспользовавшись моментом, когда король, лэрд Фергус и их люди были уже достаточно разгорячены инаргуалом, он покинул пир и поднялся на второй ярус дома, где располагалась светёлка его дочери.

Девушка сидела за столом и смотрелась в серебряное зеркало. При появлении отца она поднялась и поклонилась, как и полагается воспитанной дочери.

Федельмид молча оценивающе взглянул на дочь. Та несколько смутилась.

– Отец, что-то не так? Почему вы на меня так странно смотрите?

– Потому, дорогая дочь, что пришло твоё время стать невестой короля.

Девушка вздрогнула.

– Но, отец… Я боюсь его… Король старше меня почти на двадцать лет, вы с ним ровесники…

– Ха-ха! – рассмеялся Федельмид. – Не бойся! Девушки всегда боятся своих будущих мужей. С твоей матерью было то же самое. Ей едва исполнилось шестнадцать, когда ты появилась на свет.

Девушка потупилась, дурное предчувствие не покидало её.

– Идём, я представлю тебя гостям, – сказал Федельмид и ещё раз придирчиво взглянул на дочь. – Что ж, выглядишь ты ослепительно. Король не сумеет устоять перед твоей красотой, свежестью и невинностью.

Федельмид взял дочь за руку, и они спустились к гостям.

Появление Федельмида с прекрасной юной девушкой произвело должное впечатление. Мужчины невольно притихли. Хозяин дома торжественно произнёс:

– Повелитель, позволь представить тебе мою дочь Эрмину.

Конхобар не поверил своим глазам: такой красоты он ещё не видел. Перед ним стояла стройная высокая девушка. Её длинные золотисто-рыжие волосы не были по обыкновению сплетены в косы, а струились золотым дождём по плечам и спине, достигая пояса. Её белая кожа казалась такой нежной, что невольно король почувствовал прилив желания – впервые за год, с тех пор как умерла жена.

Туника ярко-изумрудного цвета, расшитая золотой нитью, как нельзя лучше подходила юной прелестнице, оттеняя её большие серые глаза. Тонкий поясок, расшитый речным жемчугом и цветным бисером, перехватывал её стройную талию. Сбоку же на нём виднелся небольшой женский нож с ручкой, украшенной миллефьори. Словом, перед Конхобаром стояла та самая дева, красоту которой ещё недавно воспел бард.

По правилам молодая незамужняя девушка не могла присутствовать одна в мужской компании. Поэтому, словно фейри из воздуха, появилась кормилица Леборхам, заняв место подле своей госпожи.

Конхобар рассматривал Эрмину несколько дольше, нежели это допускали нормы приличия. Ему никто не мешал. Федельмид прекрасно понимал: он достиг желаемого, король попал в ловко расставленные сети. Не пройдёт и года, как он станет королевским тестем. А это весьма щекотало его самолюбие.

Катбад едва сдерживался, дабы не воскликнуть: «Повелитель, здесь всё подстроено!» Но он неимоверным усилием воли заставил себя сказать совершенно другое:

– Будь осторожен, Конхобар. Не забывай о моём предзнаменовании.

Но король не придал ни малейшего значения словам друида. Он был ослеплён юной прелестницей и желал поскорее уладить все формальности с её отцом.

Наконец девушка и кормилица сели за стол, служанка подала им медового напитка. Эрмина разволновалась: король не сводил с неё глаз. Она, пытаясь скрыть свою неловкость и смущение, несколько переусердствовала с хмельным напитком, отчего закружилась голова.

Леборхам, вскормившая девушку своей грудью, сразу же это заметила и подала знак Федельмиду. Хозяин дома принёс свои извинения королю, сославшись на то, что тот произвёл на Эрмину неизгладимое впечатление.

Безусловно, лесть была слишком явной. Катбад сидел молча, подавляя своё недовольство и крайнее раздражение. Зато король пребывал в прекрасном расположении духа.

– Что ты скажешь об этой юной прелестнице, Катбад? Она лучше твоей племянницы?

– Выбор за тобой, мой повелитель, – коротко ответил оллам. – Но меня не покидает предчувствие, что девушка не так проста, как кажется.

Конхобар встрепенулся.

– Не говори так! Она прекрасна и невинна! Согласись, ты прочил за меня свою племянницу, я же предпочту Эрмину.

– Ты волен поступать как пожелаешь. Ты – король! – сказал оллам и пригубил медовый напиток из серебряной чаши.

– Фергус! А ты что скажешь? – Конхобар обратился к своему сводному брату.

– Любовь, мой повелитель, это болезнь, которая травами не лечится. Если девушка тебе по нраву – женись!

Конхобар с благодарностью посмотрел на брата, в эту минуту он особенно нуждался в поддержке и одобрении.

– Сколько лет твоей дочери, Федельмид? – поинтересовался король.

– Четырнадцать, мой король. Через год она сможет стать женой.

– Год… – задумчиво повторил Конхобар. Желание сжигало его изнутри, ему вовсе не хотелось так долго ждать, но увы, ничего не поделаешь. – Что ж… пусть будет год. Надеюсь, Федельмид, ты отдашь мне свою дочь в жёны? – спросил король, дабы соблюсти приличие в доме хозяина.

Тот встал из-за стола и поклонился.

– Благодарю за честь, мой повелитель.

Катбад сидел темнее тучи. Казалось, никто не замечал его состояния. На самом деле в душе Федельмид ликовал: как ловко он обошёл оллама! Пусть на его племяннице женится Фергус!

Конхобару не спалось. Он вспоминал свою первую жену: ведь они прожили вместе почти десять лет. Ему едва исполнилось двадцать четыре года, будущей королеве – шестнадцать, когда они поженились по законам Ульстер-Улада.

Перед Конхобаром всплыл образ некогда юной жены: она не была высокого роста в отличие от Эрмины, и, пожалуй, несколько полнее, и волосы не так отливали золотом, ведь отец королевы был из гезатов-наёмников, что служили в Ульстер-Уладе.

Король встал со своего ложа. В узкое стрельчатое окно задувал свежий ветер, грубая шерстяная шпалера издавала лёгкий шелест. Верный слуга спал тут же у ног господина, но, видимо, устав за день, – слишком крепко, он не слышал, как встал Конхобар, налил вина из кувшина и залпом осушил чашу.

Потрескивая, горели свечи. Мягкий воск бесформенно растекался по подсвечнику. Конхобар прошёлся по спальне, но после выпитого вина его охватило возбуждение и желание. Впервые после смерти жены ему захотелось любви…

Король уже собирался разбудить слугу и отправить за одной из служанок, но передумал. Внезапно он вспомнил недовольство Катбада, сомнения навалились с новой силой. Конхобар понимал, что, несмотря ни на что, он – король, но Катбад – оллам, верховный друид, и его мнение весьма важно в таком деле, как выбор невесты. Но по всему было видно, олламу не понравился выбор Конхобара, ведь тот прочил свою племянницу.

Король колебался, он не знал, как поступить: прислушаться велению сердца или всё-таки поступить, как того желает друид? Он снова наполнил чашу вином.

«Опасно идти против Катбада… Он может сказать, что боги не одобряют моего выбора. И что тогда? Недовольство в королевстве? Ведь у меня нет наследников… Все они умерли… Но Эрмина так хороша и так желанна… А в случае моей внезапной смерти вся власть перейдёт к олламу…»

Конхобар промучился до утра. Едва забрезжил рассвет, как он растолкал слугу и отправил его к лэрду Фергусу. Сводный брат не замедлил явиться.

– Что случилось, Конхобар? – тотчас же поинтересовался Фергус, войдя в покои короля, но, увидев красные от бессонницы глаза, понял причину столь раннего пробуждения. – Ты не спал всю ночь? – Конхобар кивнул. – Неужели тому виной рыжеволосая красавица, дочь Федельмида?