Свояченица - Страница 66

"Вызывают в Москву. Что это было: несчастный случай, или М. помог Мишке свалиться с поезда? В любом случае, жалко парня! Теперь надо держать ухо востро. Пристукнут, как пить дать. Дело-то - миллионное!"

"Алёна настаивает, чтобы перебрался к ней. Она по-своему права: любая женщина хочет иметь семью. Загрызли сомнения: как Анька-то с детьми без меня?.. Столько лет вместе. Никто другой не чувствует меня лучше, чем она. Ведь и не знает ничего, и не спим с ней давным-давно... что изменилось-то? А чует: проходу не дает, скажи да скажи, кто у тебя есть, кроме меня! Наверняка ещё не решил, жалко её почему-то. Нет же ведь никого, кроме меня. Да и с "гонораром" пока неопределёнка: темнит что-то Григорий. Требует, чтобы показал все вещи. Эксперт, видите ли, должен самолично оценить коллекцию целиком! Хорошо, если тот в самом деле сможет легко переправить её зарубеж. Работа на таможне действительно дает неограниченные возможности в этом направлении. Главное - голова на плечах и - соответствующие полномочия. А мне спокойнее иметь башли, а не вещи. Если всё так, как говорит М-ов, пусть напрямую выводит меня на этого "золотого" эксперта. Комиссионные свои всё равно получит, я ему так и сказал. Хорошо, что я единственный, кто знает место. Надо посоветоваться с Алёной. Она - девка хваткая, не то, что моя тютя!.."

"Хватило же ума так оговориться: Анну Алёной назвал. Другие доказательства ей, оказывается, уже предоставлялись в виде анонимных звонков. А она "всё ждала и верила". Вот и дождалась. От меня самого. И чего меня вдруг в койку к собственной жене потянуло?.. Не знаю, смогу ли без неё и детей, но без Алёны - тоже не жизнь. Спасибо Аньке - сама всё решила!.."

"М. по-прежнему упорно не хочет соединять меня с экспертом. Начал угрожать. Теперь знаю точно: смерть Миши - на его совести. Если б не мои карточные долги, которыми он меня повязал по рукам и ногам, давно бы плюнул и сообщил всё, что знаю, куда следует... Алёна говорит, надо послушаться Григория, с такими шутки плохи. Нежна со мной необычайно, только это и утешает..."

"Сволочь, гадина, подстилка Мыльниковская! Господи, за что мне такое?.. Вернулся сегодня раньше обычного, хотел сделать сюрприз "обожаемой" Алёне... Говорила с кем-то по телефону... "Гришенька, не волнуйся, я его дожму. Он мне сам скоро всё подарит! Дневники видела, причем, совершенно случайно. Пока прочитать не удалось: он их постоянно держит на работе. Дома я его по другому "достаю". Так достаю, что аж почернел весь, доказывая мне свои способности. Да ладно тебе, всё равно я только твоя и ничья больше!.. Да вы пошарьте у него в служебном столе, вдруг, он там их держит...".

Попробую покаяться, пока не поздно... Да и нет за мной "криминала" никакого. Кровь Миши Короткова - на Мыльникове. А находки сдам государству. Пока придётся делать вид, что ничего не знаю, чтоб не переполошились раньше времени. А как вызовут официально - вернусь домой. Анна, конечно, будет шуметь, но простит. Она всегда привечает несчастненьких. Немедленно отвезу отцовские записи к матери. Столько лет они там лежали, пускай побудут еще. И свои схороню там же пока... Господи, помилуй! Надо было взять оттуда не крест золотой, а образ. В церковь отнести - так они бы всю мою жизнь за меня молились. Ну и влип в историю! Мать, если можешь, заступись за меня оттуда... Помоги!..".

Это была самая последняя запись.

Сделана скачущими кривыми буквами, будто в машине или в поезде...

Анна выключила фонарь. Алексей долго ждал хоть какой-нибудь реплики, наконец, не выдержал:

- Ну, что скажешь?

Анна вышла из оцепенения:

- Ничего. Помолчим пока. Вот найдем Марью Павловну, тогда и скажу. Зачем об одном и том же - дважды?..

Алексей прибавил газ и сосредоточился на том, как благополучно миновать пост ГАИ при въезде в Москву.

* * *

Спросонок Марья Павловна Луканенкова не сообразила, кто звонит. Наконец, узнала Анин голос, поняла, что они с Алексеем - в городе и объяснила, как её найти.

Потом она растолкала Смыслова, поджавшего длинные тощие ноги на Маринкиной постели, безжалостно выгнала: "Спать дома надо! Попутку поймаешь, а нет - на своих двоих доберешься. Недалеко!" - и поставила на электроплиту кастрюлю с водой: как раз к их приезду согреется. Жаль, что чайник остался в номере. Сопрёт ещё кто-нибудь! Убрала постель.

Поджидая гостей, снова задремала. Звонок застал её в кресле.

- Добро пожаловать, гости дорогие! Давненько не виделись! - громко засмеялась Луканенкова, но как только увидела заспанного Юрку и хмурые лица Арбузовой и Арина, тут же прекратила веселиться. - Что стряслось? Нашли бумаги?..

- Нашли... - сумрачно подтвердила Анна.

- А что ж такие лица, будто умер кто?..

- Не умер... - Анна взяла сообщение на себя. - Убили...

Марья Павловна побелела сквозь свои румяные щёки.

- Анька, не томи душу! Кто-то из твоих?.. - она побелела ещё больше. Моя?!.

Алексей взял из Юркиных рук уже виденного прошлым утром на кухне у скульптора сказочного козлика. Луканенкова поняла.

- Трегубов... Шурик... Вот скоты... мерзавцы... Как это случилось?

Подробностей они и сами не знали... Анна попросила Марью Павловну:

- Маш, где можно пристроить Юрку? Я его уложу, Алексей пока расскажет тебе всё, что нам удалось выяснить.

Через несколько минут Луканенкова позвала Анну из детской в коридор и зашептала:

- Слушай, не знаю, что там между вами произошло, но он не хочет тебе говорить. А я считаю, что Трегубова вполне достаточно.

Анна "завелась":

- Во что ещё я по его мнению не должна вмешиваться? Опять - его "личное дело"?..

Марья Павловна осадила её:

- Да не ори ты! Я же обещала, что не скажу! Не будь дурой и сядь.

Анна продолжала стоять, упрямо надеясь на свои силы:

- Ну, обещала, так говори.

- Лёшку твоего зацепило.

У Анны похолодели руки, ноги подогнулись, она почти упала на край светлой полированной галошницы.

- Что значит "зацепило"?

- Пулей.

Анна закрыла лицо и стала качаться из стороны в сторону.

- Это я им приношу несчастья. Меня надо убить. Я - меченая! Прав был Мыльников: пусть Машку усыновят, - тут же автоматически поправилась, удочерят приличные люди. Со мной они все пропадут ни за грош...

Марья Павловна только руками всплеснула:

- Ах ты, умница! Да что ты несёшь! Слушать тошно! Ничего серьёзного у Алексея нет, крови только много потерял, но жить-то будет!

- Растрепала всё-таки!.. А ещё в органах работаешь! - раздался укоризненный голос. - Давай, ковыляй за перекисью и йодом.

Алексей присел перед свояченицей на корточки, отвёл её руки в стороны:

- Ну, что ты причитаешь? Вот он я - живой и здоровый. Подумаешь, слегка чирикнуло по рёбрам. Не дождутся!.. - он заправил её волосы за уши. - Ну, открой глаза, Аннушка!

Она послушно разлепила веки, взглянула на него, обидчиво поджала трясущиеся губы:

- Почему ты мне в машине не сказал?

- До города же надо было добраться!

- Решил, что и это - не моё дело?.. Почему...

Марья Павловна принесла перекись водорода, стерильные бинты и пластырь:

- Почему да почему... По кочану! Пошли в комнату, а то Юрку разбудим. Алексей! Хватит героя из себя корчить, марш на диван! Да прямо на покрывало ложись, потом застираю!

Анна помогла ему снять тёмно-синюю футболку, на которой расплылись мокрые пятна, совсем не похожие на кровь. Зато левая сторона его туловища была залита потёками из рваной раны на боку. Выглядело зловеще.

- Кто из вас меня подштопает? - обратился Алексей к дамам, глядя на Анну.

Луканенкова внимательно осмотрела поврежденное место.

- Слава Богу, навылет, но не мешало бы врачу показать... Ты, собиратель шрамов, не дергайся!

Он сморщился, когда раствор, вылитый на рану, неприятно зашипел.

- Ну, убедилась сама, что ни один существенный для жизни орган не поврежден?.. Даже ребро, из которого ты была сделана... Ань, тебе меня уже совсем не жалко? - поинтересовался он, увидев, что она отошла к столу и наблюдает за процедурой издали.