Свояченица - Страница 53

- Чтобы головы себе сломали сегодня, вспоминая, куда Арбузов мог заныкать бумаги, - и подмигнула пунцовой Аньке, сделавшей ей в ответ "страшные глаза": - Не зря же я вас тут вдвоём оставляю, соображаев этаких!.. За Маринкой присмотрите, если мы с Шуриком вдруг вздумаем закатиться на обратном пути в какое-нибудь злачное место, бездомные вы мои!

Сунув Алексею ключ от комнаты и повиснув на скульпторе, Марья Павловна покинула номер - только хохот и проклятия в адрес больной ноги покатились по коридору...

- На что это она намекала? - ехидно прищурился Алексей, глядя на алые щеки свояченицы.

- Ни на что не намекала, просто... купальник вот забыла! Лёш, пойдем скорей отсюда, - засуетилась Анна, боясь остаться с ним наедине и чувствуя на себе жадный взгляд мужчины. - А то вернётся Машкина дочка и испугается, увидев нас: мы же ещё лично не знакомы!..

* * *

Лично не знакомая им, но заочно знавшая теперь всё семейство Маринка в это время обшаривала берег в поисках Юрки Арбузова.

Как назло, пацана нигде не было. Она вдоль и поперёк облазила лесок наверху, кусты внизу и, уже отчаявшись, опустив голову, побрела по кромке воды мимо отдыхающих в сторону монастыря. Навстречу ей, так же уныло шагал мальчишка. Они заметили друг друга, когда стояли почти нос к носу.

Дети одновременно завопили:

- Маринка!

- Юрка!

- Слушай, что расскажу!

- Нет, вначале я!

Они остановились, огляделись по сторонам, потом присели на песок и, приблизив голову к голове, шепотом начали оживлённо обмениваться потрясающими новостями.

Когда Маринка рассказала, что речь идёт о каких-то бумагах Юркиного отца, которые могут обеспечить возвращение Мани, парень задумался... Глаза его застыли, завороженно глядя в одну точку, казалось, стали ещё больше.

Маринке не терпелось всё побыстрее узнать:

- Ну?..

- Чё ты "нукаешь" без конца?.. Видел я кое-что! - сжалился наконец Юрка. - Только не знаю - те это записки, или нет.

- А где они лежали? - Не давала она ему покоя, опять сильно картавя... - Р-раскажи всё подр-робно!

- Я считаю, что ты должен сообщить об этом опекуну! - безапеляционным тоном, взятым напрокат у Марьи Павловны, сказала Маринка.

- Ну вот еще! - возразил Юрка. - А что если это какая-нибудь ерунда? А они с мамой наверняка помчатся туда проверять, рискуя из-за неё жизнью?! Нет, я должен сам всё проверить.

- Но ты же даже не знаешь, что же это должно быть! - нервно зажужжала девочка.

- Так ведь они и сами не знают. Ты же говорила, что надо найти какие-то археологические записи отца. Я смотаюсь туда, достану эти бумажки и, если это не то - ничего не скажу ни маме, ни дяде Лёше. Так им не придётся зря надеяться! - Юрка был на редкость сообразителен!

- А ты не думаешь, что тебя станут искать, будут волноваться, пока ты "мотаешься"? - в Маринке заговорил материнский инстинкт.

- Не-а, - хитро прищурился парень, который передоверил мать опекуну. У них сегодня первый выходной за много дней. Меня дядя Лёша предупредил, что днём они не появятся, он возьмет у дяди Саши краски и пойдёт с мамой в какое-нибудь глухое место "на этюды". А это - до самого вечера! - поделился своим знанием художнического дела Юрка.

Девочка призадумалась.

- А как же ты туда поедешь? У тебя же денег нет на дорогу!

Он только беспечно махнул рукой:

- А, ерунда! Есть много способов...

- Знаешь что? - решила вдруг Маринка. - Я поеду с тобой. И не возражай! Со мной тебе будет безопаснее: меня-то никто не похитит! Тем более, что моя мама тоже на весь день уехала в Москву. Только надо сделать так, чтобы знали, где нас искать, если вдр-руг что...

Во первых, решила достойная дочь Луканенковой, Юрка зайдёт к матери Варваре и подбросит ей записку. Это - обязательно!

Во-вторых, Маринка забежит домой (то есть, в номер), закинет купальник и возьмёт денег на дорогу: она принципиально никогда не ездит зайцем.

Кроме того, ей тоже надо оставить какую-нибудь успокаивающую весточку для мамы (естественно, без подробностей: что же она, не понимает?).

В-третьих, надо сообразить что-нибудь насчет еды. Ну, это она тоже берёт на себя!

Выполнив все пункты данного плана, дети встретились на автобусной остановке в сторону Рязани...

* * *

Марья Павловна с сомнением оценивала хлипкий, на первый взгляд, мотоцикл:

- Неужели ты считаешь, что мы подходим друг другу?

Мотоцикл отвечал ей презрительным молчанием. Даже руля не повернул!

- Экий ты обидчивый какой! - фыркнула следователь. - Ладно, тебе же хуже: и не таких обламывали!

Она попыталась оседлать "гнедого", но тот завалился на бок и придавил капитана. Анна с Алексеем застали только финал сцены, когда Луканенкова уже выползала из-под почти одержавшего над ней верх взбесившегося иноходца.

- Маш, ты что там валяешься? - развеселилась Анна и тут же пожалела: она, видно, ещё не слишком хорошо знала, что капитану Луканенковой палец в рот не клади!

- Это я вам новые позы демонстрирую! - злорадно отбрила Марье Павловне. - А то у тебя опыта маловато!

Алексей помог ей подняться и не преминул укоризненно заметить, кивая в сторону Анны:

- Ты мне её не развращай! Что я потом буду делать с таким опытом?..

- Тьфу на вас, одно только на уме!

Анна разозлилась и ушла на дорогу..

На автобусной остановке в сторону Рязани на лавочке "загорали" Юрка и длиннокосая девочка.

"Так вот она какая!" - с интересом подумала Анна, издали любуясь красой и гордостью Машки, сослужившей столь добрую службу: благодаря ей, познакомились Юрка с Маринкой, а затем судьба свела с её деятельной мамашей и Анну.

Алексей и автобус подошли одновременно...

- Стой, Юрка, куда?.. - сердце у Анны выпало через пятки и покатилось по дороге вслед за сыном.

- Подожди меня здесь! - крикнул ей Алексей.

Через минуту он газовал рядом на мотоцикле скульптора.

- Прыгай!

Они стартовали, когда ещё даже не развеялась пыль от колёс автобуса и догнали его на первой остановке.

- И куда вы направляетесь, позвольте узнать? - лицо опекуна было приветливым и спокойным, на Анне же лица не было вовсе.

Дети, виновато опуская головы, высадились из автобуса, искоса посматривая друг на друга, начали что-то мямлить насчет интереса к Рязани и её кремлю... Анна села на землю, закрыла руками глаза. Маринка бросилась к ней, стала утешать:

- Вы не расстраивайтесь так! Мы к вечеру бы вернулись. Проверили: те ли бумаги, или не те, и - вернулись! Я даже денег на дорогу взяла!

Анна подняла голову:

- Какие бумаги?.. Что?.. Что?..

Юрка осуждающе глянул на болтливую подружку. Маринка виновато теребила косу.

Теперь ему ничего не оставалось, как всё рассказать матери и опекуну...

- Знаете, когда я прятался у бабы Веры в доме, я лазил везде, по всем шкафам и ящикам. Есть-то хотелось! - Он будто оправдывал своё любопытство.

- Ну?..

- Что "ну"? Ничего там не было, кроме старых тряпок, спиц и мышей...

- А ты всё осмотрел?

- Всё, кроме подпола. Там в первый день воды было по колено: после дождей - почва сырая... - тянул Юрка. - Зато, когда подсохло, я и туда слазил.

...Когда Юрка спустился в темный подпол с огарком свечи, на пустых полках он не нашел ровным счетом ничего съестного, кроме заплесневевшей свёклы и пустой огромной бочки, в которой остался лишь еле уловимый запах рассола. Голодный мальчишка хотел забраться на полусгнивший шаткий табурет, чтобы вылезти из противной лужи и осмотреться ещё раз получше.

Деревяшки и жердочки рассыпались под ногой, будто карточный домик. Что-то глухо стукнуло о земляной пол... Юрка увидел среди порушенного гнилья нечто похожее на ящик.

"Клад!" - была первая мысль. Но рассматривать внизу он не стал, скоренько поднялся в кухню.

Ящик был металлический, с запором. Юрке пришлось немало повозиться, прежде чем он его поломал. Каково же было разочарование, когда вместо спрятанных там пачек с деньгами, он нашел несколько толстых отсыревших блокнотов со склеенными страницами и какие-то наспех засунутые между этих страниц бумажки, чертежи, рисунки, записки...