СволочЪ (СИ) - Страница 52

— Я не про аварию. Я про раньше.

— А что раньше? Раньше я как по струнке шел! Любо-дорого! Как перед инспектором!

— Еще раньше. — Говорить было трудно, язык ворочался туго, словно резиновый. Но Дживс старался.

— Это когда еще раньше? — подозрительно нахмурился Селд. Преувеличенно подозрительно. Он вообще все интонации преувеличивал. Тоже метод, да.

— В самом начале. У шпиля.

— Ты чего?! — На этот раз Селд, похоже, возмутился искренне. Ну или очень достоверно вид сделал. — Там же все вообще схвачено было и чики-поки!

— Ты не мог быть на сто процентов уверен, что твой старый соратник по банде не сменит пароль.

— Да пароль был не важен! В том-то и фишка! — Селд захихикал, в голосе его проступили горделивые нотки. — Я мог вообще любую пургу гнать, в том-то и весь прикол, я ему просто напомнил кое о чем, вот и все, ну чтобы заранее. Важен был мой голос, мы все друг у друга были забиты по умолчанию в ближний круг, понимаешь? И это не меняется! Не у байкеров. Я мог назвать одно из десятка значимых слов, а мог вообще не угадать, нас бы все равно не расстреляли, это так, пугалка для случайных нарушителей, Чер же не совсем уж дурак, зачем ему проблемы с полицией? Если бы голос оказался не опознан и не сработала напоминалка, у нас бы просто перехватили управление и посадили в отстойник, там метровые стены из сталепласта. Взрывайся сколько угодно, никому не помешаешь спокойно спать. Ну повозиться бы пришлось, туда бы Чер точно сам не явился. Ну, во всяком случае, не сразу. Вот я и напомнил ему кое-про что, для ускорения. Ну, так, чисто на всякий случай. Он должен был помнить.

— День рождения числа Пи?

— Ну… да. — Селд заерзал на сиденье.

— А что случилось… четырнадцатого марта?

— Как-нибудь потом расскажу, ладно? — Дживсу показалось, что на этот раз ответ Селда прозвучал слишком быстро и почти смущенно. И тему он сразу же поменял. — Чертова баба! Хотя с такой-то фамилией — чему удивляться? Маньячина и есть Маньячина! Бог шельму…

— Это моя фамилия, — сказала она сквозь крупные желтые зубы, усмехаясь и перекатывая порядком погрызенный мундштук погасшей трубки в другой угол рта. Она все время так говорила — почти не размыкая зубов и кривя в усмешке тонкие губы, казавшиеся еще более светлыми на до черна загоревшем лице. — С ударением на «Я». Впрочем, вы все равно собьетесь, так что можете называть меня так же, как и все. Или никак. Давайте ваш чип.

Худая, жилистая, прокопченная, словно вяленый лещ. И женственная настолько же. Прокуренный голос, трубка, зажатая в крупных желтых зубах. Глаза очень светлые, блеклые даже. Словно выгоревшие. Безразмерная тельняшка, в которой еще три таких же дамочки могли бы устроить зефирную вечеринку, не толкаясь локтями. На голове — копна тонких косичек из разноцветных волос вперемешку со светодиодами и проводками, и вроде как даже что-то попискивает и искрится, то ли бутафорно, то ли на самом деле коннектясь. Маньячина. Действительно, трудно было бы придумать более подходящее наименование.

Хакеров оказалось двое.

— Семейный подряд, — пожала она плечами, скалясь. — Четыре руки лучше двух. Да вы не смотрите, что Алик мелкий, он только выглядит полудурком, а на деле уже вполне дорос до полноценного эль кретино.

Алик (на вид ему было никак не больше десяти, этакий чернокудрый херувимчик с глазами-маслинами) хихикнул, явно польщенный, но ничего не сказал. Тогда. Она же тянула слова и улыбалась, но отвлеченно, словно издалека — а их руки в это время уже жили собственной жизнью, метались по виртуальным клавиатурам, вытанцовывая сложные па высокого хакерского балета. Синхронно — хотя видеть друг друга они не могли, оба сразу же натянули очки и нырнули в вирт, как только отданный Дживсом чип оказался вставлен в какую-то одним им понятную приблуду.

Дживс попытался прикинуть, сколько лет старшей хакерше, но почти сразу же бросил это занятие как бесперспективное — такие сухие, прокопченные и соблюдающие исключительно собственный дресскод возраста не имеют, они и в двадцать, и в пятьдесят кажутся тридцатилетними. По фигуре и экстравагантной прическе (аксессуарам? Своеобразному эквиваленту дамской сумочки со всем жизненно необходимым?) он поначалу принял ее за девчонку-студентку, но осознал свою ошибку, когда малолетний напарник обратился к ней с типичным таким скандально-ноющим: «Мам, а мам!», отлично знакомым любому родителю.

Этот вундеркиндерный сыночка, кстати, был совершенно на нее непохож — настолько, что Дживс поначалу посчитал фразу о семейном подряде какой-то фирменной шуткой, соли которой не понять посторонним. Малолетний гений, чьи пальцы танцевали синхронный балет, тоже был смуглым, но скорее от природы, черноглазым и черноволосым, и вообще напоминал рекламного кучерявого ангелочка, мечту родительниц, умиление бабушек. Во всяком случае до тех пор, пока не открывал рот.

Только вот закрытым он держал его очень редко.

— Не, чет я не понял, гандон тебе на весь макияж! Че за хреньв самом деле?! Отрастил до колен — и все можно, да?! Обещали потрошенку с интереской, а что в природе?! Пустой пердеж и никакой расчлененки!

— Алик. Не хами.

— Хрена се Алик?! Меня же в мои каникулы наимбали крабоидом по самую поджелудочную, и я же еще и хамлю?!

— Алик.

— Ма, ну ты в природе пинг не ловишь! Эти тошняги пустой тухляк подсунули! Сама зенки разуй. Демоверс же без доступа к телу! А мне опять систему глистогонным травить, мало ли чего еще они туда…

— А-лик.

На этот раз имя было произнесено немножко иначе — совсем чуть. По слогам. И со значением и обещанием. И чудо-ребенок, похоже, значение словил влет, ибо мгновенно сменил режим со скандального на канючащий.

— Ма, ну а че я, а че сразу я-то?! Я ваще ниче! Сделал, как сказано! Ну сама зыркалки растопырь на все диоптрии, если не веришь! Нечего там потрошить, ясно? Нечего! Ваще! Ну нету такого пончика, ни с дыркой, ни без, ну ваще нету, ну че, ты сама не видишь, че ли?!

— Алик, что ты имел в виду под демоверсией? — попытался вклиниться Селд, но режим «ачея» у чудо-ребенка работал исключительно на родительницу, в сторону полицейских по автомату включался наезжательный, со вздернутым подбородком, брезгливо сморщенным носом и брошенным через губу презрительным:

— Кому Алик, а кому и Александр Фрэнкович! — и тут же снова: — Ма, ну ма, ну ты сама позекай, ну я-то че могу, если ниче ваще?!

Хакерша молчала, грызя трубку и разглядывая что-то, видимое лишь ей одной. И пальцы ее больше не бегали, не плели паутину, тянулись иногда куда-то, словно в нерешительности — и тут же отдергивались, а потом и вовсе… нет, не сжались в кулаки, а словно бы свернулись в них.

— Редкий случай, когда ребенок не врет. Ну, почти, — сказала она наконец, стягивая виртуальные очки и бросая их поверх клавиатуры. Потерла переносицу, с силой помассировала пальцами глаза. Смотреть на полицейских она избегала. — Видите ли, этот чип действительно взломан и выпотрошен. Осталась только пустая оболочка, которую Алик и обозвал демо-версией, она способна смодулировать нужный ответ при внешнем запросе, не более. Там нет и в помине никаких каналов доступа, и уже довольно давно, даже следовые возмущения почти стерлись. Я, конечно, прошлась по ним, и если бы некий молодой оболтус меньше ныл и больше уделял времени учебе, он бы мог составить мне компанию. — Она переждала возмущенный вопль и продолжила как ни в чем не бывало: — Только это тоже оказалось пустышкой. Этот канал обрывается в никуда. Там действительно нечего взламывать и перепрошивать.

— Комбец вашему поцику! — хихикнуло чудо-дитя, крутясь из стороны в строну в своем кресле и переводя взгляд с одного полицейского на другого с жадным и радостным любопытством. — Гавкнулся под медный тазик, чего не ясно-то?!

— Не обязательно. — Его мать теперь смотрела на Дживса в упор и больше не улыбалась. — Но возможно. Один из вариантов.