Свободный сон наяву. Новый терапевтический подход - Страница 6

Но тогда возникает вопрос, который мне часто задают при обучении или на конференциях: какую позицию должен занять терапевт в отношении так называемых пограничных личностных расстройств[10]? Несмотря на то, что я продолжаю думать, что границы применения метода гораздо шире, следует признать, что не стоит применять свободный сон наяву для пациентов с выраженными психическими расстройствами. Мне бы хотелось также развеять часто высказываемые моими студентами опасения, обратившись к области фактов. Среди почти восьмисот пациентов, пришедших ко мне на консультацию, перед тем, как предпринять терапию сном, только трое обнаружили клинические признаки, из-за которых данная терапия была невозможна. Все трое в ходе собеседования самостоятельно пришли к отказу от участия в терапии!

Моим ученикам-психиатрам я могу сказать, что у них больше вероятность, чем у психотерапевтов, встретить подобного рода пациентов; но при этом они сами более компетентны оценить в каждом отдельном случае ожидаемые эффекты и риск от применения терапии свободным сном наяву. Нужно ли здесь добавить, что этот метод может способствовать бредовым образованиям у пациентов, у которых диагностирована шизофрения?

Конечно, в кабинете терапевта! Иначе говоря, в помещении, оборудованном диваном или удобным креслом и защищенном от внешнего шума. Относительно последнего замечу, что большинство пациентов после погружения в состояние сна наяву больше не замечают посторонних звуков. Непредвиденный необычный звук, услышанный в начальный момент развития сценария сна, часто приносит образ, гармонично включенный в сценарий. Неуместный звук спускаемой в туалете воды, например, может спровоцировать образ водопада; крик птицы может вызвать воспоминание о каникулах. Эти помехи влияют на образы в той степени, в какой они способны удовлетворить потребность пациента выразить его проблематику. Редко когда обычные звуки мешают течению сеанса терапии.

Я не заметил значимых различий в онейроидной[11] продукции одного и того же пациента в зависимости от того, была ли она получена утром, поле обеда или вечером. Пациент, который приходит на консультацию после своего рабочего дня, иногда легче входит в состояние настоящего расслабления из-за усталости! Но психотерапевт, как и его пациенты, часто не имеет выбора относительно времени проведения сеансов.

Вопрос «когда» предполагает и другой ответ, более важный. Речь идет о временном интервале между двумя сеансами. Чтобы ответить на этот вопрос, мне придется забежать вперед по отношению к описанным в следующей главе элементам. Эти элементы покажут, что составляющие сценарий сна образы являются следствием действия нервных импульсов на сеть нейронных соединений. Динамика воображаемого индуцирует физиологические изменения. Эти изменения всегда идут в направлении общей пользы для организма, и они необратимы.

Опыт показывает, что разумно соблюдать минимальный интервал в четыре или пять дней между двумя сеансами. Это время необходимо организму, чтобы интегрировать изменения, вызванные сном наяву. Интервал в пять дней подходит для ситуации, когда депрессивное состояние пациента может вызывать беспокойство. Потенциальный эффект сеансов с положительной динамикой, но проводимых каждые два дня с надеждой ускорить лечение, будет в значительной степени аннулирован, так как нейрональные структуры не смогут абсорбировать изменения в навязанном ритме. Причиненный таким образом вред в значительной степени неисправим!

В начале терапии лучше всего осуществлять один сеанс в неделю, чтобы запустить процесс изменений. После нескольких недель интервал в пятнадцать дней позволяет получить оптимальный результат.

В той мере, в которой изменения, достигнутые на протяжении каждого сеанса, необратимы, возможно получение удовлетворительных результатов от терапии с частотой одного раза в месяц. Такой интервал может быть связан с географической отдаленностью пациента или отсутствием у него времени. Качество результатов будет сопоставимо с теми, которые достигаются при обычном, описанном ранее ритме, но на протяжении более длительного периода времени.

В том виде, в котором я сам организую сеансы терапии и обучаю своих учеников, эти сеансы состоят из трех различимых частей:

• Встреча,

• Сновидения,

• Интерпретация.

Часть сеанса, в течение которого пациент и терапевт встречаются лицом к лицу. Пациент приходит с потребностью высказать то, что его заботит, свои страдания, рассказать также о прогрессе в своем состоянии и том удовольствии, который он вызывает. Искренне и сознательно он интерпретирует свои переживания во время предыдущего сеанса. Если у него возникает желание, то он рассказывает о своих ночных сновидениях, которые он запомнил. Терапевт поддерживает диалог, проявляет эмпатию по отношению к сообщаемой информации, но ведет себя осторожно, так как сознательные рассуждения могут оказаться в противоречии с образами воображения в следующем за встречей сеансе сна наяву.

Человек, который готовится к сновидениям наяву, принимает положение, способствующее релаксации, а именно удобное положение лежа. После нескольких секунд расслабления терапевт предлагает пациенту закрыть глаза и начать описывать последовательность образов, которые ему приходят в голову. Всякий человек, который намеревается вступить в подобного рода терапию, опасается не увидеть никаких образов или не смочь описать увиденное им. Такие опасения необоснованны. Я ни разу не встретил среди сотен пациентов, которые приходили ко мне на консультацию, людей, у которых трудности визуализации длились дольше второго сеанса. В течение всего периода сновидений наяву пациент должен знать, что он полностью свободен в своем самовыражении.

Свободен в смысле длительности своего повествования: действительно, это не терапевт решает прервать сценарий сна. Это пациент чувствует, что достиг некоей границы, за рамками которой ему больше нечего сказать. Это ощущение порождается энергетическим истощением нейронных зон, активированных в течение сна для разрешения части проблем пациента. Я вернусь к этому пункту и проиллюстрирую его примерами из сновидений. Терапевт должен скрупулезно соблюдать процесс развертывания сценария. Он должен избегать всякого рода вмешательств, особенно, если он присутствует при необычных проявлениях. Динамика воображаемого естественным образом приведет к позитивному исходу. Чуть дальше я обосную тот факт, что всякое вмешательство терапевта, по меньшей мере, затрудняет, а иногда и прерывает важный этап в процессе лечения. В 80 % случаев наиболее важные изменения и доступ к кардинально значимым образам происходят в течение самых последних минут. Прекращение сна авторитарным образом до его естественного завершения является кастрирующим актом.

Пациент свободен в смысле того, что он говорит; очень важно, чтобы пациент перед началом первого сеанса знал, что нет хороших или плохих сценариев сна наяву. Необходимо, чтобы он знал, что психотерапевт не осведомлен заранее о проблематике, которая всплывет во сне, и не имеет каких-либо ожиданий относительно того, что проявится во сне. И пациент, и терапевт перед началом каждого сеанса находятся в состоянии неизвестности!

Хорошо, если пациент сразу начинает видеть образы; хорошо, если ему приходят в голову размышления и комментарии, прямо не связанные с образами; если всплывают воспоминания, вызванные образами, – это хорошо; если, наконец, эмоции захлестывают пациента вплоть до приступа слез, – это тоже хорошо. Этот последний тип реакции может служить способом эвакуации долгое время вытесненного страдания. Он может также выражать тип положительных эмоций, плохо выражаемых словами.