Свободен (СИ) - Страница 16

И да, это шаг назад: полотенце, моя рука, заботливо скользнувшая по его лицу. Но на самом деле я ведь и не хочу его отталкивать, этого упрямца, я просто должна это переварить — его нежданное признание. И свою неожиданную реакцию на него. Да я тысячу раз раньше касалась его! Что же теперь произошло?

Или нет? Нет, чёрт побери, не касалась. Если только локтем костюма. И он ни разу себе этого не позволил. До самолёта. Но там я была как зомби. Я и сейчас, правда, как зомби, но уже совсем другая. Уже перепрограммированная на его тепло. Поддавшаяся магии его голоса. Реагирующая на все его древесно-цветочные соблазны как бабочка-капустница на сбраженное пиво.

«Пасть или не пасть?» — вот в чём вопрос.

Смертью храбрых. К его ногам. Жертвой его обворожительного обаяния.

Или не пасть? Упираться. Брыкаться. Выстоять.

— Тёмочка, а когда откроются эти кафешки? — прерывая мой почти Гамлетовский монолог, показывает Елизавета Марковна на террасы с перевёрнутыми стульями, что высятся за отельными шезлонгами.

— К вечеру. Проголодались? — оборачивается он.

— Да уже не отказалась бы от кружечки горячего кофейку, — вздрагивает она и трёт дряблые руки, сплошь покрытые мурашками.

— Тогда возвращаемся. В отель и на завтрак.

И я, шлёпая в жёстких отельных тапочках обратно и глядя на его спину, прикрытую по плечи моим полотенцем всё пытаюсь решить эту пока непосильную для меня задачу: плюнуть на всё и пуститься во все тяжкие или держаться, чего бы мне это не стоило? А стоить, судя по его непоколебимому «нет», мне это будет дорого.

И что мне со всем этим делать? Вот с этой его спиной, идеальным треугольником сужающейся к бёдрам. С мушкетёрским напором, словно его родина — Гасконь. И со всеми его «единственная», «доверься», «моя» и прочим.

— Надо поговорить, — догоняю я его как раз у крикливого продавца вафель, который откровенно строит мне глазки.

— Прости, парень, но у тебя нет шансов, — передвигает этот Д'Артаньян меня по другую руку от себя и подальше от зазывалы. — Прямо сейчас поговорить? Или сначала всё же завтрак?

Я на ходу выглядываю из-за его спины и кокетливо улыбаюсь откормленному на вафлях упитанному китайчику.

— Танкова, — недовольно качает головой мой Бородатый Ришелье.

— Ревнуешь?

— Отчаянно, — хмурится он.

— И на каком, стесняюсь я спросить, основании?

— Просто ревнуется и всё, — усмехается он, снова переводя меня за руку через дорогу. — И лучше не дразни меня.

— А то что? — спрашиваю я, когда Елизавету Марковну он садит в один лифт, а мы заходим в другой.

— Будет ещё быстрее, чем в море. Ещё жёстче, сразу и без времени на раздумья и привыкание, — совсем по-хозяйски обнимает он меня в переполненном лифте. И я не просто задерживаю дыхание, я совсем перестаю дышать, когда его рука ложится на мой живот.

По телу предательски пробегает дрожь, и хуже всего, что он прекрасно её чувствует.

Нет, определённо надо поговорить. Вот об этом. О том, как я на него реагирую, и что его это явно воодушевляет. О том, что он сказал отвоюет и уже перешёл к наступлению. Я ещё надеюсь убедить его хотя бы словами, хотя моё тело уже отчаянно сигнализирует, что безразличее мне не изобразить.

— А если я скажу «нет»? — разворачиваюсь я, когда в лифте мы остаёмся одни.

— Значит, скажешь «нет», — стягивает он с плеч полотенце и вручает мне.

— Приятного завтрака! — произносит он, когда лифт за моей спиной открывается.

— А ты? — останавливаюсь в дверях.

— Уже не хочешь со мной расставаться? — улыбается он и подмигивает. — Не скучай!

И это последнее, что я вижу: его довольную ухмылку в бородищу.

«И не собираюсь! — передразниваю я его в закрытые двери лифта. — Но, если твоя возьмёт, Карабас Барабасович, без трофея не сдамся: останешься без бороды».

Чёрт, с этим его гусарским напором совсем забыла спросить: знает ли он где можно снять с карточки деньги. Потому что я очень хочу съездить хоть на парочку каких- нибудь экскурсий, а денег у меня впритык.

Но, когда отельный гид на общем собрании озвучивает цены, я понимаю, что денег у меня не впритык, у меня их просто нет. От четырёхсот до шестисот юаней за экскурсию. Это значит, что я съезжу максимум на одну, и всю неделю из еды смогу себе позволить разве что лапшу за девять юаней в супермаркете, что находится прямо под гостиницей.

Про супермаркет я прочитала в интернете сама. Там же опытные туристы поделились какую программу скачать, чтобы в телефоне работали все наши любимые приложения, заблокированные в Китае. Этим и занималась, пока ждали в лобби гида: рассылала всем друзьям, родным и близким сообщения.

Где потерялся Танков, понятия не имею. Завтракали мы с Елизаветой одни. На встречу с гидом тоже пришли без сопровождения.

И я уже подозреваю, что рыжая морда просто упал после моря и уснул, но он неожиданно является к середине встречи весь при костюме и галстуке. Ни слова ни говоря, садится рядом и забирает исписанный моей рукой проспект с экскурсиями.

— Ланочка, мы же поедем на медицинскую диагностику? — перегибается через него Елизавета Марковна.

— Поедем, почему нет, — пожимаю я плечами. Во-первых, бесплатно. Во-вторых, машина медицинского центра и забирает прямо из отеля, и возвращает обратно.

— Нас тоже запишите, пожалуйста, — подзывает она гида, распределяющего по разным центрам желающих.

— Ланочка, а куда из этого мы поедем? — копируя интонацию Елизаветы, шуршит страницам этот ряженный Кямран-бей. У того, правда были одни тараканьи усищи, а у этого ещё и львиная грива.

— Не знаю, как ты, а лично я только на бесплатную обзорную.

— Серьёзно? Зачем же ты исписала весь лист?

— Привычка, — пожимаю я плечами. — Информация поступала, я её записывала.

— Ясно, — возвращает он мне бумагу. — Я пришёл сказать, что у меня дела. Встретимся вечером, — встаёт он. — И кстати, не ведитесь там ни на какие процедуры в этих центрах. Даже если узнаете о себе много нового и интересного.

«Да я вообще за компанию еду», — наивно думаю я, провожая глазами его спину.

И сама не знаю как, вдруг оказываюсь рядом с Елизаветой Марковной на массажном столе. Причём уговорил меня не хитрый китаец, серьёзный, пожилой и в роговых очках руководитель клиники. Не его ассистентка-переводчица, лопочущая по-русски скороговоркой и заговаривающая нам зубы. А настойчивая старушка, проживающая в одной комнате со мной.

— Я уже четвёртый раз приезжаю в Китай, — сообщает она мне доверительным шёпотом. — И этот их лечебный массаж, скажу тебе, что-то с чем-то.

И то, что в клинике приняли для оплаты мою «Визу», довершило дело.

— Лана, нолмально? — накрывают меня по пояс полотенцем сильные руки китайского массажиста.

— Хорошо, — отвечаю я, лёжа мордой в дырку в столе. И даже капельку смущаюсь, когда эти руки ловко расстёгивают крючки бюстгальтера и начинают разминать мои затёкшие мышцы.

— Лабота сидячая? — прохрустывает доктор позвонки, а потом находит на шее такие болевые точки, что я едва терплю манипуляции с ними.

— Угу.

— Сэя больно? — пыхтит он.

— Угу, — отчаянно изображаю я филина.

— Спина тоже лечить надо, — переходит он ниже и теперь терзает мои лопатки.

«Господи, как я правда на это повелась?» — морщусь от боли. Благо никто не видит мои гримасы, но и легче мне от этого не становится.

Плечи, предплечья, пальцы. Бёдра, голени, стопы. И всё это массируется так усиленно, что я чувствую даже мышцы, о существовании которых и не подозревала. И только когда «доктор Толя» снова застёгивает лифчик и разворачивает меня на спину, я, наконец, расслабляюсь, получая упоительно прекрасную порцию удовольствия от массажа головы.

— Ощущения как после хорошей тренировки, — кряхтя, натягиваю я вещи после сеанса.

— А я балдю, — потягивается на кушетке Елизавета Марковна, ожидая пока главный доктор лично придёт ставить ей иголки.