Свобода уйти, свобода остаться - Страница 21

Честное слово, я бы согласился даже на то, чтобы вокруг моей кровати стояли сотни любопытствующих, лишь бы… Лишь бы рядом со мной была Наис.

– Ур-р-р-р-р! – тихо, но серьезно донеслось снизу.

Лобастая голова, крупные темные бусины глаз, скрытые длинные челкой – как они вообще что-то видят, ума не приложу. Белая шерсть, длина каждой пряди которой составляет не менее локтя, покрывает мускулистое тело, скрадывая пропорции и создавая обманчивое впечатление увальня и игрушки. Очень большой игрушки.

– Привет.

Кожаная заплатка мокрого носа сморщилась, принюхиваясь, и я снова удостоился недовольного рычания.

– Кота учуял? Так это твой знакомый.

Фырканье, свидетельствующее о том, что собаки вполне понимают человеческий язык.

– Ну что, Бруш? Будем здороваться или как?

Миг промедления, и мохнатые передние лапы ложатся мне на плечи, а шершавый язык мочалкой довольно проходится по моему лицу.

Вообще-то, дассийские овчарки – свирепые звери, и мой знакомец без зазрения совести слопал бы любого нарушителя границ, если бы почувствовал в нем угрозу. Собственно, и меня мог бы покалечить, хотя и появился в этом доме исключительно моими усилиями: я даже сам выбирал щенка. Из нового помета маминых питомцев. Вигер соглашаться на такого «охранника» не хотел, но Лелия, тогда еще чудный карапуз полутора лет от роду, так радостно заверещала и вцепилась в мохнатый комок, что ре-амитер вздохнул и уступил. Мне и своей дочери. Но, несмотря на нашу дружбу, я настоял, чтобы из всех обитателей особняка Ра-Кен «своими» Бруш считал только Вига и Лелию, чего и добились путем тщательных тренировок. Так что можно было не беспокоиться хотя бы на этот счет.

– Ну ладно, будет уже… Ты стал слишком тяжелым, чтобы виснуть на мне, Бруш. Ну-ка слезай!

Пес выполнил мою просьбу, но только потому, что она была высказана предельно вежливо и ласково: любая агрессивная нотка расценивалась как приказ к атаке.

– Ты уже вернулся в город?

Удивленно расширенные глаза на заспанном лице. Опять полночи не ложился? Мне, что ли, следить за его своевременным отправлением в постельку? Вот еще!

– Захотел и вернулся. Не имею права?

Вигер качнул головой, поправляя наспех накинутый домашний камзол:

– Имеешь. С тобой все в порядке?

– А ты как думаешь?

Бруш, донельзя обрадованный тем, что его хозяин вышел в сад, занял место у ног ре-амитера, изо всех собачьих сил изображая верность и преданность.

– Выглядишь вроде хорошо. А чувствуешь?

Вопрос был с подтекстом. Очень глубоким. Дело в том, что мой внешний вид никоим образом не соотносится с моим внутренним самочувствием. Доходит до смешного, кстати: после самого тяжелого перепоя свежести и румянцу моих щек может позавидовать любая придворная красотка. А лучше всего работается, когда, со стороны глядя на меня, можно подумать: вот доходяга-то, еще минута, и свалится без сил и сознания.

Я улыбнулся:

– Не очень. Но к работе это не имеет никакого отношения.

Виг помрачнел.

– Опять?

– Ерунда. Не обращай внимания.

– Не ерунда! Пойдем-ка в дом. А ты, – недвусмысленный приказ собаке, – оставайся здесь. И не ворчи! Схожу с тобой на прогулку, обязательно схожу! Только позже.

Пес, вынудивший у хозяина щедрое обещание, вильнул хвостом, исчезая в кустах, а я последовал за Вигом в «летнюю» гостиную – комнату, одна из стен которой раздвигалась наподобие ширмы, соединяя дом и сад в единое целое. Очень мило, кстати: нужно будет так оборудовать собственный дом. Когда Наис в него переберется. Если Наис в него переберется…

Вигер принес с кухни ковшичек и разлил по чашкам ароматную темную жидкость. Не скажу, что мне нравится вкус авака – зерен южного кустарника, которые собирают, обжаривают, мелко перемалывают и варят в кипящей воде, но считается, что сие зелье дарит бодрость духу и телу, а спорить с мнением общества мало кому с руки. Вот и я давлюсь и кривлюсь, но пью. А мой друг, напротив, находит в поглощении этой гадости настоящее удовольствие.

– Так почему ты вернулся раньше срока?

– Подумаешь, раньше! Всего на один день.

– Который ты должен был с пользой провести на природе, – строго подытожил Виг.

– С пользой, без пользы… У меня вся эта природа уже знаешь, где стоит? Под самым горлом. Надоело.

– Ты не помирился с Наис?

– А почему я должен был…

Внезапная догадка заставила меня оборвать фразу на середине. Неужели?

– Ты ей сказал?

– О чем? – Вигер пытается идти на попятный, но слишком поздно.

– Обо всем! Сгустил краски, признавайся? Иначе Нэй не приехала бы.

Обрадованно переспрашивает:

– Так она все-таки приезжала?

– Да!

– И чем же ты недоволен?

– Всем!

На всякий случай Виг переползает по стулу в сторону, чуть более удаленную от того места, до которого я могу дотянуться.

– Я думал…

– Правда? И как долго?

– Рэй, в самом деле… Это был такой чудный момент для примирения!

– Да уж, чудный.

– Разве нет? Любящая жена, поспешившая к недомогающему мужу, – чем не сюжет для сказки со счастливым финалом?

– Сказка…

Я опрокинул в рот все содержимое чашки, чтобы вкусом авака забить горечь мыслей. Хотя бы на несколько минут.

Вигер присматривался ко мне, опасаясь, как предполагаю, уже не за целостность собственной челюсти, а за мое душевное равновесие.

– Случилось что-то плохое?

– Да.

Лаконичность ответа моего друга не удовлетворила:

– Что именно?

– Неважно.

– Рэй, посмотри на меня, пожалуйста!

Я нехотя поднял глаза, встречая серый и мягкий, как пепел, взгляд.

– Что случилось?

– Да так… Безделица одна.

– Безделица тебя бы не огорчила, – разумно заключил Виг. – Учти, я не отстану, пока не узнаю достаточно, чтобы…

– Чтобы натворить еще больших бед? Знаю.

– Рэй, да что стряслось?

– Сказано же: безделица! Она должна была произойти. Однажды. Но я рассчитывал, что все случится несколько позже, чем случилось.

Я вышел на террасу и оперся об ажурную решетку ограждения.

– Все плохо, да? – робкий вопрос.

– Угу.

– Послушай… Извини. Я не хотел.

– Знаю.

Ладонь Вига неуверенно легла на мое плечо.

– Понимаешь, мне… Я так не могу.

– Как?

– Когда я смотрю на тебя и Наис, я всегда вспоминаю Ланну и то, как мы были счастливы.

– И хочешь осчастливить нас?

– Ну… Вроде того.

Я повернулся к Вигеру лицом.

– Не надо, хорошо?

– Извини. – Он огорченно опустил глаза.

– Я никого не виню, пойми. Мне нужно было совсем немножко времени, чтобы… А, да о чем теперь говорить!

– Рэй…

– Все, забыли. Собственно, я пришел к тебе по делу.

– А именно?

– Во-первых, хотел спросить, завершено ли дознание по поводу пожара.

– Завершено, – кивнул Вигер. – Я распоряжусь, чтобы тебе предоставили отчет.

– Если можно, прямо сегодня: я собираюсь заглянуть в приют.

– Договорились. Что-то еще?

– Во-вторых, хочу узнать, кто занимался делом тех детей, с рынка.

– Как и полагается, Служба опеки.

– А конкретно?

– Dan Рагин.

Старый приятель отца? Замечательно: не будет проблем с расспросами.

– Тогда отправлюсь прямо к нему.

– Ты в самом деле чувствуешь себя хорошо?

Все никак не хочет поверить в мое душевное здоровье. Правильно, кстати, делает: на душе у меня самые настоящие сумерки. То есть наиболее подходящее состояние для работы.

– Не беспокойся. Все хорошо.

– Дядя Рэй!

Счастливая рожица, до боли напоминающая лицо ре-амитера. Кулачки, протирающие сонные глаза. Кружевная рубашка на локоть длиннее, чем рост шестилетней девочки.

Подхватываю Лелию на руки:

– Привет, муха! Как поживаешь?

– Ой, а мне три дня из дому запрещают выходить, – тут же начинает охотно ябедничать ребенок. – И все время в постели велят лежать. А я не хочу! Я хочу гулять!