Свидетель обвинения - Страница 2

- Нам хуже не будет! Ничего никому не расскажешь, сучонка!

Затем глухой удар, приглушенный стон, ещё удар... Хлопнула дверца машины... Но машина не тронулась... Там что-то происходило, но что именно, восьмилетняя Эльмира не понимала...

Затем дверца машины хлопнула ещё раз. И в темноте раздался приглушенный голос одного из мужчин:

- А вот тебе, тварь...

Затем приглушенный женский стон... Голос другого:

- Обалдел...

И сопение, прерывистое дыхание в глухой ночи...

- Обалдел..., - повторил голос.

Затем один из них сделал несколько шагов в сторону, чиркнул спичкой и закурил... И Эльмира увидела его лицо, освещенное спичкой. Приплюснутый нос, круглые глаза... И шрам с правой стороны щеки... Тяжелое дыхание... Эльмира зажала себе рот, чтобы не закричать от ужаса. Но парень не заметил её, хотя находился совсем рядом. Продолжал стоять и курить.

- Она, кажется... того..., - раздался сзади него голос второго.

Парень со шрамом слегка вздрогнул и задышал ещё тяжелее...

- Все... Она не дышит..., - произнес второй.

- А ты что думал? - глухим баском сказал парень со шрамом. - Сделал, что хотел, а теперь дрожишь, как баба... Поехали отсюда! И побыстрее...

- А она?

- Здесь оставим. Не в машине же везти? Не дай бог, менты остановят. Тогда все - кранты! А так... Никто не видел...

- А, может быть, она жива?

Парень со шрамом повернулся и пошел назад, в зловещую тьму...

- Нет, - отрывисто произнес он через несколько минут. - Она умерла... Поехали, быстро...

Они бросились к машине, зарычал мотор, с погашенными фарами машина рванула с места... И только когда перестал слышаться шум, Эльмира, вся дрожа, вылезла из своего укрытия и медленно вышла на дорогу...

Посередине дороги неподвижно лежала девушка... Луна освещала её мертвенно бледное лицо с кровоподтеком с правой стороны и гримасой нечеловеческого страдания, светлое платье было задрано вверх... С левой стороны груди на платье чернело огромное пятно...

Эльмира постояла немного, не отрывая взгляда от жуткого зрелища, а затем у неё закружилась голова, ноги её подкосились, и она потеряла сознание...

... - Эльмира! Девочка моя! - услышала она откуда-то сверху голос мамы. Она открыла глаза... Уже начинало светать...

- Мама! Мамочка!!! - закричала Эльмира и бросилась на шею к матери. Сзади подбежал отец и стал целовать дочку.

Эльмира плохо соображала, что происходит. Вокруг бегали и суетились какие-то люди, кто в милицейской форме, кто в обычных летних рубашках.

- Доченька! Доченька! Живая! Живая! - рыдала мама. А она сама не могла произнести ни слова. Она только хлопала ресницами и тоже плакала, только беззвучно...

Вот тут-то и раздался этот душераздирающий женский крик.

- Олеся! Олеся!!! Что они с тобой сделали? Что они с тобой сделали!!!

Кричала полная женщина с белокурыми растрепанными волосами. Она рвала на себе волосы, её удерживали несколько мужчин.

- А муж где? - услышала Эльмира шепот справа.

- Борис Георгиевич в командировке. В районе. С ним пытаются связаться...

- Олеся!!! - снова закричала белокурая женщина, закричала с надрывом, даже с каким-то подвыванием. Эльмире стало так страшно, что она снова потеряла сознание...

... Очнулась она в каком-то совершенно незнакомом месте. Открыла глаза, огляделась вокруг... Белый потолок, белые стены... В комнате прохладно, никого нет... Эльмира поняла, что находится в больнице. Она уже однажды была в больнице, когда ей было шесть лет. Тогда она отравилась немытыми фруктами и пролежала в больнице неделю. Только тогда в палате, кроме неё было несколько девочек... А теперь она одна...

Ей не было страшно, наоборот, ей было хорошо от того, что она лежит здесь, в этой маленькой уютной палате, от того, что вокруг чисто и светло... Только слабость, ужасная слабость... Трудно было даже пошевелить ногами и руками...

Медленно открылась дверь, и в палату вошел коренастый загорелый врач в высокой белой шапке. Он приветливо улыбнулся.

- Ну что, путешественница, очнулась? - тихо произнес он. - Ну вот и хорошо, вот и молодец...

- А где мама и папа? - спросила Эльмира.

- Мама здесь, она только что вышла... Ирина Викторовна! - крикнул он. - Идите сюда, наша больная открыла глаза!

За дверью послышался шум и в палату влетела мама, одетая в белый короткий халатик.

- Дочка! Доченька! Как ты? - кричала она. По бледным щекам текли слезы.

- Хорошо, - тихо ответила Эльмира. - Все хорошо, мамочка...

Мама бросилась к ней и крепко прижала её к своей груди...

- А что было? - спросила Эльмира. - Что было там, ночью?

Мама закрыла ей рот своей теплой ладошкой.

- Ничего, ничего, не вспоминай об этом. Это все тебе приснилось. Ты живая, и все... И все... И не надо думать ни о чем плохом...

... Через несколько дней Эльмиру выписали домой... А затем они втроем уехали отдыхать в Ялту. Тогда впервые Эльмира увидела море... В школу она пошла только пятнадцатого сентября...

... И именно тогда ей снова напомнили о той страшной августовской ночи...

- Девушку одну в августе убили, - деловито произнес Рубен, когда они встретились во дворе. - Изнасиловали и убили... Она жила тут неподалеку...

- Как это изнасиловали? - не поняла Эльмира.

- Мала еще... Вырастешь - поймешь, - ещё более деловито заявил десятилетний Рубен.

А в конце сентября мама и папа взяли её за руки и поехали в какое-то учреждение. Там с Эльмирой разговаривал мужчина, невысокий, очень вежливый. Он расспрашивал её о том, что она видела той ночью.

- Только не настаивайте, Халмат Хайдарович, - умоляла мама. - Она сама расскажет, что помнит.

Но Эльмира ничего не помнила, она не хотела вспоминать ту страшную лунную ночь... Помнила, как заблудилась, потом какие-то крики и удары... И все... Больше ничего...

- А тех дядей ты не помнишь? - спрашивал невысокий мужчина.

- Нет, ничего не помню, - отвечала Эльмира. - Помню, что они ругались, они были очень злые. А та девушка кричала, стонала... Я не хочу об этом вспоминать...

Губы её стали кривиться, и мама настояла на том, чтобы девочку увели...

- Следователь с тобой говорил, - заявил вечером всезнающий Рубен. Ты же была свидетельницей, поняла?

- Поняла, - отвечала Эльмира, хотя понимала очень мало.

В конце осени к ним в дом пришел сутулый, совершенно седой человек.

- Проходите, Борис Георгиевич, - пригласил отец.

Седой человек прошел в дом, мама напоила его чаем. Эльмира с удивлением увидела, что этот человек плачет.

- Алина при смерти, - произнес он глухим голосом, и с явным усилием над собой, делая глоток чая... - У неё обширный инфаркт... - Затем откинулся на стуле и сказал сквозь сжатые зубы: - Только бы их найти, Эльдар Раджабович, только бы найти...

При этих словах его черные глаза под густыми бровями сверкали бешеным огнем.

- Эльмира не помнит, у неё был шок, - тихо говорил отец. - Но если она что вспомнит, она обязательно все расскажет и вам и следователю. Обязательно, я вам обещаю...

... Примерно через месяц в их квартире раздался звонок. Подошел отец.

- Борис Георгиевич? Что? Умерла?! Алина Павловна умерла?!!! Какое горе, примите наши глубокие соболезнования. Мы приедем на похороны... Держитесь, Борис Георгиевич, держитесь, мы душой с вами... - Положил трубку, помолчал, а затем произнес: - Такие дела, Ира... Умерла его жена, не вынесла смерти Олеси...

- Подонки, грязные подонки, - рыдала мать. - Разрушили жизнь таких замечательных добрых людей... Я раньше их не знала, но понимаю, какая у них была чудесная семья... У нас оказалось столько общих знакомых... Детские врачи, такие добрые, отзывчивые люди, дочка только что поступила в институт, бедная, несчастная девочка... Ну почему милиция не может их найти?! Неужели это так трудно?!... Как это все ужасно, как несправедливо... Ну что ты молчишь, Эдик, что молчишь?