Светская дурь - Страница 76

– Сбежав из дома Голди, а это был уже второй за несколько месяцев побег из этой чертовой дыры, йа сформулировала радикально иной план, нежели тот, который у меня был после первой попытки освобожденийа. В первый раз у меня был длинный список. Йа помню, как однажды утром обсуждала йего с чудаком, который пытался украсть у меня пальто. Он был такой странный. Забавно, что йа вообще йего запомнила, но, возможно, дело в том, что он притворялся Томми Хансеном. Навернойе, именно так он пытался примириться со свойей никчемной, поганой жизнью съемного мальчика. Черт, выживать только за счет фантазий, что ты человек.

Одна из девушек в группе заерзала при этих словах. Они ей что-то напомнили, что-то, что она слышала или читала.

– Мой новый план был очень прост. Продать пакет кокайина Голди и рвать в другой город. Вот и все, вот и весь план. Йа думаю, у меня было товара по крайней мере на штуку, но йа решила взять семьсот пятьдесят. Немного побегав, йа просто подошла к первому попавшемуся отстойного вида чуваку и спросила, где можно продать кокайин. Кто тут главный пузатый дилер? Ну, этот парень отсылайет меня дальше по улице, полной крутых с виду ублюдков, и йа подхожу к самому крутому и говорю: «У меня йесть несколько кристаллов кокайина на продажу». Черт побери, этот парень оказался копом. Прикиньте? Мне по жизни в принципе не везет. Йа пыталась продать кокайин копу. Хотя, на самом деле, возможно, это был самый удачный поворот за дол-гойе время, потому что он арестовал меня, ну а как же, ведь продажа кокайина на тыщу фунтов – это преступленийе, так? Вот так йа и оказалась здесь, это мой самый долгий чистый период с того момента, как йа впервыйе попробовала. И йа намерена остаться чистой навсегда.

Желтая газета с заголовком, состоящим из одного слова, лежала на кровати. «Попался!» Под ней была большая фотография животика Саманты с бриллиантом и приклеенным на нее счетом с подписью Педжета. Последний раз серьга в пупке привлекла внимание всей нации после помолвки Томми Хансена и красотки Эмили.

Давно сдерживаемая и болезненно подавляемая злость Анджелы Педжет теперь хлестала через край.

– Ты купил ей чертов бриллиант в пупок, ублюдок! Пару раз перепихнулись, вот что ты говорил…

– Это…

– Не лги мне, Питер! Хватит врать!Ты купил ей серьгу! Когда ты мне в последний раз дарил что-нибудь романтическое? Признайся, ты любил эту девчонку, и она любила тебя, а когда ты ее бросил, она решила тебя уничтожить!

– Анджела, все было не так!

Это действительно было не так. Он не любил ее. Он зналэто, и все же… он уже не мог вспомнить, как это было.

– Эта бедная девочка, видимо, доверяла тебе, Питер! Так же как я доверяла тебе.

– Анджела, пожалуйста!

– Питер, я знаютебя, и я знаю, что ты не сделал бы такой подарок безразличному тебе человеку. Это не был безумный одноразовый секс! У вас был самый настоящий роман! Признай это! И вот что я тебе скажу, Питер, я на твоей стороне только по двум причинам: будущее твоего законопроекта, который больше и важнее тебя, и тот факт, что ты втащил в это дело наших дочерей. Но я тебе обещаю, что когда твой законопроект вступит в силу и газеты оставят нас в покое, тогда… тогда я просто не знаю, что я сделаю.

На первом этаже Кэти пыталась не подслушивать. Ей было противно осознавать, как эти ужасные обвинения и инсинуации давили на ее маму. Ей хотелось, чтобы мама была сильнее, чтобы она перестала выглядеть такой убитой, перестала быть такой занудой. Сейчас неподходящее время для сцен, сейчас время четкого мышления и сплоченных рядов. Ее отец под ударом. Ужасным, подло рассчитанным ударом. Мама должна поддерживать отца, а не давить на него.

Кэти определенно намеревалась поддержать его.

Значит, он купил этой девчонке чертово украшение. Ну и что? Он сказал, что романа у них не было, и, по мнению Кэти, этого утверждения достаточно для его семьи, особенно для его жены.

Сьюзи Педжет отодвинула краешек занавески, чтобы посмотреть на собравшихся журналистов. Педжеты пообещали еще одну семейную пресс-конференцию, чтобы объяснить последние шокирующие известия. Что ж, Кэти была готова. Она уже дважды выиграла в баталиях на крыльце, и была полна решимости сделать это снова.

Питер и Анджела Педжет спустились по лестнице в молчании, и семья в последний раз вышла на крыльцо, чтобы встретиться с журналистами.

Как только дверь приоткрылась, раздались вопросы, или, скорее, один вопрос.Так как единственное, что хотела услышать пресса, почему Питер Педжет подарил такую интимную вещь женщине, с которой, по его утверждениям, у него были исключительно профессиональные отношения, закончившиеся, когда девушкастала слишком фамильярной.

– Ну, – слабо начал Питер, содрогаясь от смущения.

– Потому что он старый дурак! – объявила Кэти Педжет, прежде чем ее отец успел продолжить.

Снова все глаза уставились на Кэти.

– Потому что, – продолжила она, – как и многие мужчины среднего возраста, которые слишком много работают и слишком сильно беспокоятся по поводу лысины, он просто унылый старый дурак!

Журналисты были в восторге. Они надеялись, что Кэти Педжет снова будет на коне, и уже в который раз эта яркая и талантливая шестнадцатилетняя девушка не подвела их.

– Эй? Ау! У вас все дома? – продолжила Кэти. – Вы видели фотографии! Саманта Спенсер просто красавица! Господи, ее титьки были почти в каждом печатном издании! И они просто классные.Более того, по ее собственному утверждению, она была влюблена в папу! Как подобная ситуация повлияла бы на некоторых парней, которые стоят здесь прямо сейчас? Вам бы это польстило, я права? Конечно права. Некоторые из вас, возможно, даже попытались бы трахнуть ее. Конечно попытались бы. Но не мой папа.Мой папа любит свою семью, любит свою работу, и он ни за чтоне поставил бы все это под удар.

Кэти обняла отца за плечо, прежде чем продолжить.

– Ну и что же он делает? Видя эту маленькую задорную шалунью? Этот крошечный лучик солнца на работе, ведь он же не знает, что на самом деле она глубоко больная психопатка? Ему это льстит, он немного взволнован, и одним глупым утром, находясь под влиянием типичных для мужчин среднего возраста забот сексуального плана, он покупает ей дерзкий подарок. Он ведь не трогалее, так? Он не хочеттрогать ее… Ну, на самом деле он хочетее потрогать, как и все собравшиеся здесь мужчины, он мечтаетдотронуться до нее, но дело в том, что он этого не делает…Вместо этого он немного флиртует, позволяет ей говорить, что у него галстук унылый и так далее, делится с ней своим «кит-катом» и в какой-то момент, момент безумия, даже дарит ей необычный подарок на день рождения. Да, как старый дурак, каким он и является, он покупает ей абсолютно неподходящий подарок Бриллиант на колечке для пупка, которым, разумеется, она не раз сверкала перед ним много месяцев подряд. Сами подумайте, учитывая, как она засвечивает свои титьки при любой возможности, я бы не удивилась, если бы он купил ей колечко для соска! В конце концов, почему он не может купить ей подарок? От этого он чувствует себя молодым, романтичным, это прикольно, ему нужно немного веселья после того, как день за днем ему приходится пытаться убедить кучу тупоголовых членов парламента, что, находясь среди деревьев, нужно признать, что находишься в лесу! Вот и все.Конец истории. Он не целует ее, не шлепает по заднице, он покупает ей небольшой подарок, и это здорово.

Собравшиеся журналисты улыбались, смеялись. Некоторые даже снова зааплодировали Кэти. Откровенность девушки так освежала.

– Теперь вернемся на несколько месяцев вперед, когда мой отец стал самым храбрым, самым известным политиком страны. Когда эта ненормальная решает уличить его в преступной связи, потому что он попросил ее снизить обороты. Разве он станет в такой момент упоминать об этом подарке? Разве он скажет: «Я ее не трахал, но не отрицаю, что подарил ей серьгу для пупка»? Нет. Он вовсене станет этого делать. Потому что сделай он это, и кто-нибудь типа Паулы-дохлой-коровы-Вулбридж – да, я вижу, что ты пробралась сюда, Паула, в нашсад, – кто-нибудь типа Паулы Вулбридж превратит этот подарок во что-то неприличное, и именноэто она и сделала, потому что, роясь в мусорном ведре Саманты Спенсер, она увидела бланк от «Мастеркард». Ну, поздравляю, Паула. Надеюсь, ты гордишься собой. Не совсем то же, что уотергейтские пленки, да? Но ты ведь и не Боб Вудворд.