Светоносец (СИ) - Страница 12

Примечание к части * Суфентанил - опиоидный анальгетик. Показания: для внутривенного введения в качестве вспомогательного обезболивающего средства при ингаляционном наркозе с помощью смеси закиси азота и кислорода. Побочное действие: возможны угнетение дыхания, ригидность мышц (в т.ч. дыхательной мускулатуры), судороги, брадикардия, артериальная гипотензия, тошнота, рвота, головокружение.

** Налоксон – блокиратор опиатных рецепторов. Применяется в качестве антидота при острой интоксикации наркотическими анальгетиками в т.ч. суфентонилом.

Настроение:

http://cs631130.vk.me/v631130630/1458a/rccDvf-omC4.jpg

http://cs631130.vk.me/v631130630/14582/MAbP_yLXj1s.jpg

Глава 7 Цветочки и ягодки

Как выяснилось, сама операция и восстановление после неё – это были ещё цветочки. Гораздо хуже отходняка от наркоза, из-за которого нельзя было встать, чтобы не закружилась голова, и распаханной мошонки оказались последствия лучевой терапии, после которой Брайана всякий раз тошнило и бросало в холодный пот. Если раньше ему приходилось постоянно ограничивать себя в еде и регулярно ходить в тренажёрный зал, чтобы не дай бог не поправиться, то теперь он стремительно худел, не прикладывая к этому никаких усилий. Мало того, что его рвало после каждого сеанса облучения, так ещё и напрочь пропал аппетит. Сил от этого, естественно, не прибавлялось.

Было бы намного проще, если бы Брайан мог позволить себе в этот нелёгкий период отлежаться дома, но это означало поставить в известность о болезни руководство и друзей. Узнай босс о диагнозе, то не видать ему не только важных контрактов, но и вообще работы в «Вангарде». Кому нужен партнёр-сдохлик? Правильно, никому. Так что, скорее всего, Кинни получил бы под зад коленом и пошёл бы на все четыре стороны, солнцем палимый. А куда идти? Сможет ли он в таком состоянии найти новую работу, способную удовлетворять его немалые запросы? Маловероятно. Поэтому Кинни бледнел, зеленел, но из последних сил полз в агентство, борясь со слабостью и тошнотой, и лишь когда становилось уж совсем невмоготу, отпрашивался домой, ссылаясь на пищевое отравление или семейные проблемы. Ну а жалости друзей он бы не вынес, хватит с него той позорной сопливой сцены после признания Дебби (чёрт дёрнул его тогда за язык).

По вечерам Брайан теперь был в состоянии нестояния как в прямом, так и в переносном смысле. Поэтому походы по ночным клубам пришлось отложить на неопределённый срок, потчуя друзей отговорками о срочной работе и неотложных делах. Не до потрахушек и ночных гулек ему сейчас было, поэтому приходилось быть нарочито грубым с Тедом и Эмметом, отказываясь потусоваться в «Вавилоне» в их компании, и избегая Майкла, чему Бен был поначалу очень рад. Теперь Майкл по вечерам целиком был в его распоряжении, однако постоянно говорил о Кинни. Через пару дней это надоело, а уже через неделю, чтобы не слышать бесконечное Майклово нытьё по поводу того, что замученный работой Брайан видеть его не хочет, Бену приходилось или посылать того к матери, или самому сбегать из дома на дополнительные занятия со студентами.

Порой, когда Брайана очередной раз выворачивало наизнанку, он начинал сомневаться в правильности принятого решения. Вероятности, что изнурительное лечение может не помочь, никто не отменял. В такие моменты его посещали мысли о том, насколько проще было бы сразу сдохнуть. Потому что нахуй ему нужна такая жизнь? Ни тебе пожрать, ни выпить, ни потрахаться. Один перманентный всеобъемлющий пиздец.

Его бледный и помятый вид не остался незамеченным, и вскоре уже не только Синтия, но и Линдси с Майклом заподозрили неладное и начали активно интересоваться его здоровьем, а Брайану хотелось лишь одного – чтобы все они отъебались от него. Однако существовал ещё один надоедливый субъект, не желавший отставать от него ни на миг, и выставить его за дверь было нелегко по той простой причине, что ни двери, ни стены не были для него преградой. Белобрысый ангел тормошил Брайана, вызывая на разговоры и не давая замкнуться в себе, заставлял запихивать в себя купленные по его наущению фрукты или йогурт.

- Да в гробу я видел такое лечение, оно убьёт меня быстрее, чем болезнь, - брюзжал Кинни, давясь очередным полезным яблоком или бананом.

- Радуйся, что у тебя достаточно денег, чтобы пожрать и оплатить лечение. Многие больные люди лишены этой возможности и вынуждены доживать свой век в хосписах, без должного медицинского обслуживания и без надежды на выздоровление, - отвечал ему на это Джастин.

- А разве ложная надежда лучше?

- Думаю, да, если она помогает человеку жить. Бывая в хосписах, я всегда поражался тому, насколько умеют ценить жизнь и радоваться каждому прожитому мгновению безнадёжно больные люди. Они не в силах заниматься тяжёлой физической работой, но и не проводят время в праздности, создавая своими руками красивейшие поделки.

- Только не говори, что мне стоит заняться вязанием или начать малевать картины.

- А почему бы и нет? Эх, если бы я мог сейчас рисовать… - с сожалением вздохнул Джастин. Рисование всегда было для него способом выразить свои эмоции.

- А ты попытайся рисовать словами. Расскажи мне, что ты хотел бы изобразить? – предложил Брайан.

Это было весьма неожиданно, и Джастин смутился, потому что его фантазии сейчас занимал лишь один объект, которого хотелось живописать во всех возможных позах.

- Я нарисовал бы тебя. Обнажённого, лежащего на тёмно-синих простынях, расслабленного и невероятно сексуального. Голова запрокинута назад, волосы в беспорядке падают на лоб, глаза чуть прикрыты, но в них всё равно читается насмешка и осознание собственного превосходства. Рельефные мышцы груди вздымают золотисто-бронзовую кожу, на плоском животе, чуть влево от центра лежит твой великолепный возбуждённый член… Нет, словами у меня совсем не получается. Они не могут передать игры света и тени на твоём лице, тех мелких мимических морщинок, что делают тебя тобой и многого другого…

Паршивец описывал Брайана таким, каким тот был до операции. Интересно было бы посмотреть на его мазню, и убедиться, насколько она хороша.

- Я бы тебя трахнул, - сказал Брайан, и это было в его устах наивысшей похвалой.

- Я был бы не против, даже если меня потом отправят в ад, - откликнулся Джастин. Кураторы пригрозили ему суровым наказанием за тот инцидент, но так и не сказали, что именно его за это ожидает.

Потрясённые внезапной откровенностью друг друга они умолкли.