Светочи Конфедерации. Книга вторая (СИ) - Страница 1

Заговор на Левконии. Очищающий Огонь

Валлиан отказался от идеи посетить его родной мир и познакомить Лайону с родителями и сестрой: это еще успеется. Сейчас главное — дать жене возможность пройти обучение. Подготовить ее ко встрече с Тьмой, какие бы формы та ни принимала. Жена с ним согласилась. Поэтому лететь им предстояло на Монастырь — планету, где находилась Школа Инквизиции.

На межгалактическом лайнере Картаделя Валлиана жизнь текла по установленному распорядку. Лайона легко вписалась в этот распорядок, распределив свое время между тренировками, изучением краткого курса Законоведения и энергетическими практиками. Валлиан показал ей несколько новых практик, а также посоветовал тренироваться в создании щитов — зеркального и щита Добра, служивших защитой от пси-атак.

Кроме того, девушка обнаружила в коллекции головидеокристаллов записи передач, популярно рассказывающих о природе каждой из планет. На Левконии доступа к такой информации не было, и теперь, пользуясь случаем, каждый вечер Лайона знакомилась с мирами Конфедерации и удивительными существами, их населяющими. Особое внимание уделила миру Монастырь — планете, на которой предстояло провести несколько ближайших месяцев.

Дважды за время перелета Лайоне удалось пообщаться с Мастером Аркадианом и столько же — со Светочем Саймоном, который живо интересовался, чем Лайона занимается, что изучает, хвалил ее успехи и даже пытался что-то объяснять, но слишком долгое время ожидания ответа не позволяло вести развернутые научные диспуты.

Полет длился почти три недели и дважды прерывался подпространственными прыжками. Но настал день, когда он закончился. Орбитальный крейсер доставил Картаделя Валлиана и его супругу на поверхность планеты, в очередную резиденцию Светочей Конфедерации. В гости к куратору мира Монастырь — Великому Картаделю Гэбриэлу Эль-Кардо.

Резиденция Картаделей находилась на большом острове, расположенном приблизительно посередине между южным и северным континентами, и соединенном с обоими материками тонкими полосками суши. Спутника у планеты Монастырь не было, а потому не было приливов и отливов, так что невысокие пологие берега естественных перемычек никогда не уходили под воду.

Гэбриэл Эль-Кардо встречал гостей лично. Живой и подвижный, как шарик ртути, накачанный почти как бодибилдер, этот мужчина был невысок — около ста семидесяти сантиметров, что не мешало ему производить внушительное впечатление. Он носил очень короткую стрижку, короткую аккуратную бородку соломенного цвета, приличествующую духовному чину черную сутану, перстень Картаделя на пальце и Знак Светоча на груди.

У Валлиана — Лайона видела — тоже был такой знак, но ее муж предпочитал пользоваться этим атрибутом высшей власти только в особо торжественных случаях. Впрочем, находясь среди Инквизиторов и Экзорцистов, Гэбриэл практически постоянно пребывал в официальной обстановке. Вероятно, этим и объяснялось то, что он не мог себе позволить расстаться с признаками своего статуса ни на день.

Куратор планеты Монастырь принял прибывших в свои объятия буквально у трапа, тут же засыпал множеством вопросов. Говорил — много и быстро — пока они шли к электрокару; говорил, пока ехали в гостиничный комплекс; говорил, помогая заселиться в коттедж; говорил во время ужина.

Лайона перестала воспринимать этот поток речи еще по дороге к резиденции, предоставив мужу самостоятельно отвечать на вопросы, замечания, предложения. Сама же осматривалась вокруг, пытаясь почувствовать, предугадать: что ждет ее на Монастыре? Какие новые встречи, знакомства, события?

Когда, наконец, вездесущий и не умолкающий ни на минуту Светоч Гэбриэл пожелал гостям доброй ночи и удалился, девушка вздохнула с нескрываемым облегчением.

— Что, родная, утомил тебя местный куратор? — Валлиан с сочувствием взглянул на жену.

— Не то слово. До сих пор в ушах гудит от его зычного голоса.

— Понимаю. Он у многих вызывает недоумение и даже раздражение при первом знакомстве. Но Гэбриэл таков только с более-менее близкими друзьями в неофициальной обстановке. А тут еще и разволновался слегка: не каждый день приходится встречать лично другого Светоча, да еще с молодой женой.

— Он? Разволновался? — не поверила Лайона. — У меня такое впечатление, что ему некогда волноваться: он слишком спешит поделиться с окружающими всем, что приходит ему на ум!

— Далеко не всем, Лайона. И не со всеми. Гэбриэл довольно закрытый человек. Мало кого пускает в свое сердце. Погоди, привыкнешь к нему — возможно, сумеешь понять его лучше.

— Надеюсь, это не обязательно? — устало вздохнула девушка. — Не представляю, как человеку удается быть настолько утомительным.

— Пошли отдыхать, жена. Возможно, утром, когда ты будешь свежее и бодрее, твое впечатление о Светоче Эль-Кардо хоть немного улучшится.

— А мы надолго тут, в резиденции? Когда планируется начало моего обучения в Школе Экзорцистов?

— Тебе так не терпится сбежать от меня? — притворно огорчился супруг.

— Не от тебя. От Светоча Эль-Кардо, — поправила Лайона.

— Что ж, думаю, мы отправимся в Школу уже завтра: познакомимся с твоими будущими наставниками, обсудим учебный план. А теперь — спать! Спать, спать, спать…

Они улеглись на свежие простыни, прижались друг к другу и уплыли в царство Морфея.

В эту ночь Лайоне приснился кошмар. Такое случалось с ней редко. Сны, в которых Лайона была на работе — в отделении реанимации родного военного госпиталя — кошмарами не воспринимались, даже если после них девушка просыпалась с ощущением, что не отдохнула, а наоборот — трудилась в поте лица. Но этот сон был настоящим кошмаром. И при этом ей снился отец.

Он явился к ней, находившейся в каком-то слабо освещенном помещении без окон, с голыми стенами из буро-коричневого кирпича и каменным полом. Во сне она была маленькой девочкой лет одиннадцати, а отец — подавляюще-высокий, темноволосый, темноглазый, с красивым, но порочным лицом падшего ангела — смотрел на нее тяжелым взглядом.

— Ты зря пытаешься скрыться от меня, Лайона, — говорил он ей. — Когда ты мне понадобишься, я все равно найду и верну тебя, где бы ты ни пряталась.

— Уйди, — пыталась сказать ему маленькая девочка, чувствуя, как ужас сковывает все ее тело, сжимает горло.

Нижняя челюсть онемела, и девочка, как ни пыталась, не могла открыть рта. Голос тоже пропал.

— Уйди! — мысленно кричала отцу маленькая Лайона, но не могла произнести ни звука, не могла пошевелиться.

Отец по-прежнему смотрел на нее: пристально, властно и чуть насмешливо, прекрасно понимая, что дочь боится его, и наслаждаясь своей властью над малышкой. Девочка вновь предприняла попытку закричать. Ей удалось невероятным усилием заставить зубы разжаться, а губы — слабо шевельнуться.

— Уйди! — пропищала она едва слышным тонким голоском.

— Ты сама придешь ко мне, Лайона! — спокойно, уверенно и непреклонно заявил ей отец. — Придешь сама, как только я тебя позову.

Отступил в тень и слился с ней, исчез…

…Валлиан проснулся от тревожного ощущения, что где-то рядом происходит что-то нехорошее. Несколько мгновений лежал, не шевелясь, в темноте и тишине, пытаясь понять, связано ли ощущение беды с его собственным сном, или его вызвало что-то вовне. Сигнал бедствия явно шел откуда-то извне.