Светлейший князь 3 (СИ) - Страница 4

Вечером я был дома. Машенька как ребенок радовалась моему приезду, она прыгала и кричала от радости, тесть уронил скупую мужскую слезу, а вот радость Агриппины была грустной, видно было она грустит по сыну. Ерофей и Панкрат вернулись уже ночью.

Утром мы с женой пошли на воскресную службу. Наша скромная юрта-храм во время Литургии мне показалась величественнейшим храмом и я просто отдохнул душой от всех тревог и забот, а отдых моему телу несколько часов назад организовала супруга.

Одним словом после воскресной трапезы я был полон сил и готов к следующему подвигу. Каким он будет я еще не знал, а пока надо было срочно заниматься делами, рутинными и не очень.

По нашей Мирской и пограничной тропам в долину пришло двенадцать семей. Все семьи были большие, по восемь человек в среднем. Пять семей оказались твердокаменными староверцами, но от беседы с нашим благочинным они не отказались, она прошла тихо и мирно. После этого с ними дважды беседовал мой тесть и как говориться, решил все технические вопросы.

Староверцы захотели поселиться где-нибудь в совершенной глуши и Леонтий предложил им поселиться где-нибудь в Туве. И они согласились. Окончательное решение отложили до моего приезда. Но к моему приезду они уже все сами решили, какими-то неведомыми мне путями староверцы выведали, что есть за хребтами дикие места, где никто не живет и куда лишь иногда заходят тувинцы-охотники.

Когда я приехал в Мирскую станицу, меня встретил седой старец Михаил Морозов. Другого слова просто не пришло в голову, именно старец, несмотря на двухметровый рост и сохранившуюся огромную физическую мощь. Я знал, что он столбовой дворянин, до двадцати пяти лет служил на Балтийском флоте, а потом внезапно бросил службу и ушел в раскол. Пять лет провел в кандалах в крепости, но от своего решения не отказался.

Из крепости ему удалось бежать и где-то на Севере прибиться наконец к каким-то староверцам. Там он обзавелся семьей и после тридцатилетних скитаний по России оказался у нас. Вмести с ним пришли его пятеро взрослых сыновей. Собственно они представляли одну огромную семью.

Выйдя мне навстречу старец Михаил поприветствовал меня легким наклоном головы, как равный с равным.

—— Приветствую тебя, князь.

—— И я тебя приветствую, господин Морозов. Мне передали, что вы всё для себя решили и просите с миром пропустить вас в горы, —— я был несколько озадачен и не совсем понимал, как разговаривать с этим человеком. Он как открытую книгу прочитал мое смущение, это я увидел по мелькнувшей в его глазах улыбке и тут же бывший флотский решил прийти мне на помощь.

—— Меня звать Михаил Максимович. Ваш священник сказал, что нас никто не будет принуждать отказываться от нашей веры. А ваш тесть, Григорий Иванович, показал мне вашу карту. Мы хотим поселиться в горах между Енисеем и Куртушибинским хребтом и просим пропустить нас туда.

Я много слышал про подвиги староверов и видел зимний поход наших староверцев, но такой просьбы я не ожидал.

—— А вы, Михаил Максимович, уверены, что сможете там выжить?

—— На всё воля божья. Мы признаем вашу власть, как правителя этих мест, и будем защищать эти перевалы, если потребуется. Но нас никто не должен принуждать отказываться от нашей веры.

—— Хорошо. Наши проводники помогут вам туда уйти. Леонтий Тимофеевич даст вам всё, что у нас есть, чтобы вы там выжили. Вы получите пятнадцать ружей и по триста патронов на каждый ствол. Условия такие. Первое, ни ружья, ни патроны не должны попасть в чужие руки, —— я достал карту и расстелил её на столе-барабане, который оперативно принес Прохор.

—— Второе, вы становитесь хозяевами от Енисея до гор среди этих вершин, —— я показал на превышающую две тысячи метров гору Бура Уюкского хребта за речкой Элиг-Хем, гору Беделиг и тропы через перевалы, ведущие к реке Золотой. —— Здесь никто не должен прийти через хребты на север. Через перевал и тропу вдоль реки Золотая будете сообщаться с нами. Ни каких налогов от вас не надо.

Следующим утром твердокаменные ушли в Туран, а уже оттуда Лонгин должен будет проводить их, как говориться, на место. Я же направил свои стопы на завод, где меня заждались.

Машенька одного меня не отпустила и мы по-семейному поехали в нашем вардо. Наш малыш плакал все время пока мы собирались, но стоило нам проехать несколько метров как он заснул, притом так крепко, что мы с женой спокойно разговаривали. И даже покрикивания Прохора на козлах не мешали ему спать.

Я знал в общих чертах, что происходит на заводе, Степан Гордеевич свое дело знал и в Туву еженедельно приходили отчеты. Но видеть всё своими глазами было совсем другое.

По большому счету ничего нового я не увидел, только новые заводские стены, заметно поднялись от прежнего моего визита. Даже работы над новой паровой машиной шли просто черепашьими темпами. Завод был занят одним: клепал оружие. Причем некоторые делали это в буквальном смысле. Петр Сергеевич остановил работы даже на золотом участке.

А вот везде, где хотя бы пахло производством оружия, работа кипела. На двух универсальных токарных и одном фрезерном станках, день и ночь шесть дней в неделю кипела работа, рядом Петр Сергеевич устроил участок окончательной сборки. У Кондрата пятеро мастеров освоили премудрости работы ложниками и бесперебойно снабжали завод своими изделиями. Взвесив все за и против, наши «генералы» производства решили, что ложа ружья должна быть цельной. Но две недели назад приклады были усовершенствованны.

Лейтенант Шишкин предложил делать приклады с пистолетной шейкой, съемным затыльником и нам гребне делать специальный выступ, к которому стрелок прижимается щекой при прицеливании. Кондрат подумал над предложением Шишкина, побеседовал со своими работягами и на завод начали поступать модернезированные ложа.

Пять казнозарядных ружей и одна винтовка —— такова была производительность нашего участка стрелкового оружия, когда я приехал на завод.

Еще два станка, токарный и фрезерный, работали на другом оружейном участке, участке производства артиллерийских стволов. Петру Сергеевичу я как-то рассказал историю создания литых стальных стволов крупповских и обуховских. Я естественно не открытым текстом говорил, а как бы предложил ему, попробуйте то, да попробуйте это. Тем более мои познания были на уровне «хочу все знать». Тонкостей и подробностей технологии я естественно не знал.

Но Петр Сергеевич за идею ухватился и к моему приезду для первых испытаний был подготовлен первый литой стальной ствол, казнозарядный с клиновой затвор, прочно запиравший казённик ствола и он был нарезным. Ствол был размещен на усиленном металлическими пластинами прочном деревянном лафете на двух деревянных колесах. Никакого противооткатного устройства не было, при выстреле подразумевался простой откат орудия, на стволе был прицел по типу ружейного для стрельбы прямой наводкой и устройство вертикального наведения с углом около 15 градусов.

Для будущих артиллерийских испытаний стрелковый полигон был расширен и переоборудован. С него можно было вести огонь как через Ус, так и в сторону Куртушибинского хребта. Была оборудована огневая позиция и орудие уже было на ней установлено.

Поприветствовав нас, Петр Сергеевич без проволочек предложил проехать на полигон. Машеньку сразу же увлекла с собой госпожа Маханова, капитан задержался, осматривая ружья и винтовки. Что происходит на заводе я увидел мельком, когда мы шли к ожидающей нас коляске. Я естественно знал о работе над новой пушкой, но без особых подробностей, там, в Туве было не до них.

На берегу Уса была подготовлена идеально ровная забетонированная площадка. Ствол был размещен на усиленном металлическими пластинами стандартном деревянном лафете, принятом в русской артиллерии в 18 веке. Станком лафета был толстый и широкий деревянный брус, к которому были жестко прикреплены две станины, их концы были дополнительно соединены еще одним коротким брусом. В середине концевого бруса был установлен металлический крюк для транспортировки орудия.