Светлая смерть во Владимире - Страница 2
— Мне показалось…
— Пустяки. Не обращай внимания…
«Тебе показалось правильно, попала в самую точку. Но не думай, что я стану с тобой откровенничать. Хватит. Наоткровенничался».
Пока автобус выезжал из города, в салоне стоял галдеж. Но потом, когда машина набрала скорость и наполнилась самолетным гудением, когда отмелькали островерхие пригородные дачи и пошли-поплыли долгие леса, пассажиров укачало, и многие задремали.
Автобус несся по глянцевому, блестящему от дождя асфальту навстречу встающему из тумана солнцу. Мимо пролетали глухие, сырые, по-оперному декоративные лесные заросли. Под колесами автобуса оставались холодные осенние реки, ветер неустроенно гудел в фермах мостов.
Игорь шелестел страницами маленькой книги с вызывающе цветастой обложкой.
— Что читаешь? — спросила Вера.
— Да вот, фантастику.
— Фантастику? Я ее не люблю. Наивная литература, и не детская, и не взрослая. А претензии большие.
— Вообще-то ты права в каком-то смысле, — сказал он, помолчав. — Наша скучная жизнь фантастичней любой фантастики…
— Конечно! — воскликнула Вера и заговорила тоном бывалого гида:
— Сейчас мы въедем с тобой в старинный Залесский край. С древних времен он был изобилен и богат. Полноводная была в те времена Клязьма. В лесах водился пушной зверь, реки и озера изобиловали рыбой, на тучных поймах паслись многочисленные княжеские стада. Разве не интересно знать, какой была тогда жизнь здесь? Реальная, не придуманная…
— Это очень просто, — сказал Игорь, — садись на машину времени и поезжай назад, в XI век. И все увидишь, как оно было на самом деле. По крайней мере, глазами фантаста.
— Фантаста… — разочарованно протянула Вера и махнула рукой.
Игорь подумал, что все же хорошо бы ей рассказать. Каждый день при встрече с новым или давно не встречаемым человеком у него возникала такая надежда — его наконец поймут правильно. И тогда очень хоте-лось рассказать. Но затем он вспоминал оскорбительные, недоумевающие взгляды, растерянные улыбки, успокоения: «Ах, оставьте, бросьте думать, не забивайте голову чепухой!» — и у него пропадало желание откровенничать. Вот и сейчас, глядя на Веру, он было подался к ней, но тут же одернул себя.
А Вера меж тем говорила. Было похоже, что она решила в считанные минуты сделать из него поклонника Древней Руси.
— Разве это не интересно?! — то и дело восклицала она. Речь ее как-то вдруг наполнили старинные названия и имена: Юрий Долгорукий, Успенский собор, Ирпень, Суздаль, Кидекша… Все это было так же далеко от Игоря, как страницы школьного учебника по древней истории.
Игорь Исаич хмыкнул.
Недоверчивый звук этот пришелся в разгар объяснения насчет оборонительных достоинств берегового хребта Клязьмы. Вера запнулась на полуслове и посмотрела на Игоря. В глазах собеседника она увидела больное растерянное недоумение. «Зачем? — казалось, спрашивал он. — Зачем мне все это знать?»
Вера умолкла. Ей стало неловко, точно она непроизвольно обнажилась. «Что это с ним происходит? Или уже произошло?»
До самого Владимира они молчали. Тому был предлог: в автобусе пели.
По приезде на место экскурсантами завладел гид — молодой, аристократического вида человек, энергичный и всезнающий.
…Начался осмотр Владимира с прославленных Золотых ворот. Сооружены в 1164 году. Дошли до нас в искаженном виде. Основные повреждения связаны с нашествием татар и последующими перестройками…
«Не показались мне Золотые ворота, — резюмировал Игорь Исаич, — то ли они в землю вросли за века, то ли эти башенные пристройки с боков их утяжеляют, не знаю, но не могу разделить восторгов нашего гида. А вот здесь прекрасно».
Они стояли, восхищенные и растроганные открывшейся панорамой. По склону холма на вершину мед-ленно всползала густая лесистая поросль. В его центре высилось сверкающее пятиглавие Успенского собора. За ним виднелся арочный железнодорожный мост и растворенная в голубом тумане Клязьма.
«Истинно воплощенное раздолье, — подумал Игорь Исаич, — бездна воздуха, света и свободного пространства. Фактически никаких ограничений для любого произвольного перемещения…» Мысль о том, что все это может быть для него навсегда утеряно, больно кольнула его.
В глаза и уши Игоря Исаича вливалась мощная волна информации.
Дмитровский собор. Одноглавый храм великого князя Всеволода. Гармоничное мощное здание. Небольшой с виду, внутри собор кажется обширным, просторным, величественным. Под сводами хоров сохранились остатки фресок «Страшного суда». Игорь Исаич рассматривал фрески с улыбкой.
«Напоминают заседание парламента. Или студенческую аудиторию. Только спинки у сидений очень вы-соки. Да одеяния святых несовременны. А так — похоже».
Когда садились в автобус, Вера спросила Игоря Исаича, как ему понравилось увиденное. Он ответил, что с ходу трудно разобраться, впечатления должны отстояться, просветлеть. Одним словом, нужно время.
— Чему там светлеть, — сказала Вера, — и так все ясно. Это чудо.
В Боголюбове часть экскурсантов решила знакомиться со стариной, не выходя из автобуса. На заднем сиденье разыгрался серьезный карточный бой.
Большое село Боголюбово живописно и значительно. Оно расположилось на высоких холмах, вблизи клязьменской поймы. Возводя свой дворец-город, князь Андрей полагал контролировать здесь нерльское устье. Ансамбль Боголюбовского дворца многосложный, по-византийски отяжелен роскошью.
«Князь умел давить на психику посетителей, — думал Игорь Исаич, — пышностью своего двора сбивал чужую напыщенность. Впрочем, современные властители по сути своей недалеко ушли от монголоидного князя. Небоскребы — это все тот же материализованный символ могущества, что и Боголюбовский дворец. Форма только иная.
Ну, а мне-то какое дело до всего этого?»
От своего неслышимого выкрика Игорь Исаич точно проснулся. Поток доселе беспрепятственно вливавшейся в него информации приостановился. Игорь Исаич увидел крохотное двухэтажное строеньице, соединенное арочным переходом с такой же незначительной колоколенкой. Быть может, в прошлом это и был величественный дворец, но сейчас он оставлял мизерное впечатление.
Перед зданием возле напыщенного и велеречивого гида толпилась группка людей. И в первых рядах с полуоткрытым ртом стояла Вера. Та самая Вера… Эх. Люди были некрасивые, утомленные, в смятых одеждах. Они скучали, пока экскурсовод распространялся о красотах кивория, некогда украшавшего двор князя Андрея. Заметное оживление возникло при описании гибели владельца Боголюбова. Оказалось, что заговорщикам не удалось сразу добить князя. Их там было много, опочивальня тесная, они, наверное, толпились, мешали друг другу. Толкались, переругивались, тяжелые, неуклюжие убийцы. А может быть, все происходило молча, без слов, были одни только звуки, ухающие, крякающие, с придыханием. Нет, князь должен был что-то сказать, крикнуть, пригрозить. Не может быть, чтобы молчал. Укорял, должно быть, своего верного слугу, который его предал. Анбал, или, как там его, осетин этот, тоже должен был озвереть. Все они были там как звери. И князь, и заговорщики. Звери против зверя. А потом израненный зверь сполз по ступеням лестничной башни и спрятался в нише. Что он думал, что ощущал?.. Боль, приближение смерти? По-видимому, все то, что думали, чувствовали и переживали миллионы израненных зверей, умиравших до него и после него. Они добили его в нише, дело было сделано, история покатилась дальше. Но направление движения слегка изменилось. Вектор событий приобрел иной уклон…
Вечером Игорь Исаич долго лежал в своем номере, равнодушно рассматривая выкрашенные зеленой краской стены, пока не позвонила Вера.
— Ну как? — спросила она в трубку. — Просветляешь дневные ощущения? Что-то я не видела тебя рядом с экскурсоводом. Какой замечательный парень, не правда ли?
— Я слушал нашего замечательного гида не из первых рядов, — сказал Игорь Исаич. — За тобой трудно угнаться. Что касается ощущений, то можно прояснить. Заходи, я в тридцать втором.