Светлая смерть во Владимире - Страница 1

Игорь Исаич, научный работник одного из столичных институтов, мужчина сырой и подозрительный, посапывая, выбрался из такси и с раздражением огляделся: прямо перед ним в низеньком здании из светло-серого кирпича, с огромными стеклянными окнами, будто рыбы в аквариуме, шевелились люди. «Стеклянное безумие, — определил Игорь Исаич. — Своеобразный архитектурный стриптиз…»

Он двинулся к двери с надписью «Экскурсбюро». Рядом с черной вывеской, на которой алтарно поблес-кивали бронзовые буквы, сутулились экскурсанты с чемонданчиками и рюкзачками. Их сутулил леденящий ветер. «Ну и погодка, — подумал Игорь Исаич. — И это ранняя осень, а что будет дальше?»

Он машинально поискал глазами источник тепла — солнце, но оно терялось в мощной паутине серых зданий и серых облаков.

В диспетчерской было душно, от свежевыкрашенных батарей плыл въедливый запах нитрокраски. За деревянной перегородкой сидела пожилая, небрежно накрашенная женщина. Она лениво перелистывала конторскую книгу в типично канцелярском, шинельного цвета переплете. От женщины и от книги тянуло волокитой и организационной немощью. Увидев Игоря Исаича, женщина почему-то рассердилась:

— У вас группа?

— Один я.

— Ах, один…

— А что, как один?..

— Ничего. — Она что-то отметила в сером кондуите. — Идите на посадку. Ваш 13–57.

Ее голос раздражающе вибрировал.

«С чего они все такие злюки? — спросил себя Игорь Исаич. — Вокруг полным-полно злюк. Хроническая остервенелость всех против всех. Славно зачинается моя поездочка! Гармонирует с моими делами, ничего не скажешь…»

Но больше он ничего не успел себе сказать, так как в диспетчерскую вошли женщины. Оживленно щебеча, они столпились у стойки, толкаясь и перебивая друг друга, стали выяснять, кто раньше пришел, кто за кем стоял.

Одна из них показалась Игорю Исаичу знакомой. Внезапно он ощутил тревогу. Нежный абрис щеки и светлый завиток волос, увиденные им сбоку, были связаны с каким-то досадным чувством забытого прошлого. Не желая длить неловкий процесс узнавания, Игорь Исаич вышел из помещения.

«Будем надеяться, что это не Вера, — сказал он себе. — А если и она, то у нее может оказаться другой маршрут. А если тот же маршрут, то мы можем попасть в разные автобусы. Вполне вероятно, что и не встретимся. Ужасно не хочется встречаться».

Было по-прежнему холодно, уже рассвело, здания подкрасились в лиловые тона, грохот машин усилился, город проснулся.

«Когда уезжаешь, родной город быстро становится чужим. Смотришь и не узнаешь. Считай, путешествие началось».

Он бросил окурок на асфальт, поднял его, опустил в урну и зашагал к автобусу.

Вера смотрела в окно. За стеклом, на бетонной площадке, под колесами соседней автомашины шла бес-шумная битва: похожий на грязную кляксу воробей выхватывал из-под розовых голубиных лапок кусочки хлеба. Взъерошив жалкие перья, будто вдруг намокнув, он врывался в голубиную стаю, делал несколько точных ударов клювом и удирал с добычей. И здесь, претендуя на неправый дележ, на него набрасывались другие воробьи, из тех, которые обычно трусливо жались сзади, возле голубиных хвостов.

Она не заметила, когда вошел Игорь Исаич, и увидела его уже идущим по проходу в двух шагах от свое-го кресла. Ее поразила брюзгливая маска страдания на знакомом лице. Шляпа кастрюлей нахлобучена до ушей. Разве он носил очки? Рассеянный, подслеповатый взгляд… Куда подевались его васильковые очи? Вместо них оловянные плошки за толстыми линзами, боже мой!..

Позолоченная дужка очков скользила книзу, они спадали, и это заставляло Игоря Исаича держать голову в вынужденно горделивой позиции. Движение рукой, когда он водворял очки на место, видно, стало у него машинальным и частым, будто он беспрестанно приподымал невидимую даль. Две резкие складки от крыльев носа к углам рта выдавали хроническое неизбывное раздражение. Как оно не шло Игорю! Впрочем, может быть, это не Игорь? Нет, кажется, это он…

— Вы сидите не на своем месте, — сказал он пожилой женщине, глядя поверх голов в конец салона. Его взгляд остановился на Вере.

«Просто хоть беги от этих знакомых! Прямо отбою от них нету. Везде они. Пластическую операцию, что ли, сделать? Или перекраситься? Под африканца, например. Это же Вера. Вера собственной персоной».

Игорь Исаич дернулся, ноги его напряглись, тело рванулось назад, душа запросилась домой. Сменить билет, поехать другим рейсом, выпрыгнуть, удрать… Все пропало.

— Здравствуй, Вера, — сказал он. — Вот так встреча. Какими судьбами?

— Здравствуй, Игорь! Гора с горой…

«Ах ты, заяц, — подумала она, — ты всегда был зайкой. А сейчас ты старый беляк».

— Ты здесь одна?

— Да. — Она показала на свободное место рядом с собой. — Садись.

«Все пропало, влип, — сказал себе Игорь Исаич, — зря я сочинял для жены версию об институтской экскурсии, зря обманул институтских друзей, сказав, что еду с женой. Мне не удастся побыть в одиночестве… Золото ты мое бесценное…»

Игорь улыбнулся, морщинки лучиками разбежались по лицу, и стал узнаваем. Они помолчали.

«Очень важно, с чего начинать, — думал Игорь Исаич. — Если затронуть все эти «а помнишь?», считай, хватит до конца поездки. Занятие для кавказских долгожителей. А у меня… ну о том, что у меня, лучше не ду-мать. Опять же — не надо говорить о детях. Для женщин это то же самое, что для мужчин политика. Попробую обратить внимание на окружающих…»

— Главное, чтобы подходящая публика подобралась, — сказал он негромко.

«Никаких воспоминаний! — думала Вера. — К чему эти покрытые пеплом зыбкие эмоции? Лучше уж обсуждать попутчиков…»

Как суетились эти люди! Предстоящее путешествие возбуждало, пьянило их. Голоса экскурсантов звучали громко, глаза блестели, движения были порывисты, определения метки, решения категоричны.

— Чемоданы сюда?

— Нет, чемоданы туда!

— Чемоданы сюда!

— Сюда, сюда чемоданы!

В автобус вошел багроволикий, рано поседевший мужчина.

— Наши все? — закричал он. — Все сели! Юрочка тут? Тогда порядок, можно отчаливать. Я ваш папочка.

«Ну и горлышко. Орет, как резаный, — подумал Игорь Исаич, — ведь ранняя рань сейчас. Возможно, это у него с вчерашнего. Ведь сегодня суббота. Вот и все. Суббота сегодня».

— Пельский, сюда! — закричали сзади. — Давай сюда, Пельский!

— Айн момент, — сказал багроволикий, — где гитара? Юрочка, у тебя гитара?

— Вот мы и влипли, — сердито буркнул Игорь Исаич. — А я надеялся на отдых.

Вера снисходительно улыбнулась.

— Не стоит расстраиваться. Притерпимся.

— Возможно. К тому времени, когда вернемся домой. Хочешь, составлю прогноз этого путешествия? Исходные данные очевидны, как говорится, написаны на лицах наших попутчиков.

— Не стоит, — ответила Вера. — По-моему, ты не в духе.

— Это ничего. Злость обостряет ум. Милые наши спутники едут по профсоюзным путевкам, не на свой счет. Памятники былого им нужны, как галоши для налима. Станут всю дорогу песни горланить. Может, и драчка случится. А по приезде мы попадем в кемпинг, потому что мест в гостинице не окажется. Будем дрожать от холода, ходить неумытыми и голодными. Туристскую пищу я есть не смогу из-за язвы желудка, а ты — из-за кулинарных соображений…

— Ну, Игорь, ты стал пессимистом. Как ты отважился на это путешествие?

— Да вот так. Взял и поехал.

— А я уже третий раз еду по этому маршруту, — сказала Вера.

— Ах, вот как! Тогда будешь моим личным экскурсоводом. Люблю квалифицированную информацию.

«Чем трещать о своем прошлом, — подумал он, — говори лучше о прошлом Руси. Из любой неудачи можно извлекать пользу. Ох, и надоели мне эти мизерные извлечения… Но как же быть с моей главной неуда-чей?»

— Что с тобой? — спросила Вера, увидев, как зрачки Игоря внезапно расширились и сделали глаза неожиданно выразительными.

— Нет, ничего… Все о’кей.