Свет в августе - Страница 36

наблюдает мелкую пешую фигуру, движущуюся с мишурной, ненадежной ловкостью прямоходящих животных -- той ловкостью, которой животное человек так глупо гордится и которая неизменно подводит его -- по вине ли природных явлений, как, например, тяжести и льда, или посторонних предметов, им же самим изобретенных, вроде автомобилей и мебели в темноте, или остатков его же пищи на полу и тротуаре; и он спокойно думает, как правы были древние, сделав лошадь атрибутом и эмблемой воинов и королей, и в это время видит, что человек миновал вывеску, свернул в его ворота и приближается к дому. Подавшись вперед, он смотрит, как человек идет по темной дорожке к темной двери, он слышит, как человек шумно спотыкается о темную ступеньку. "Байрон Банч, -- говорит он. -- В воскресный вечер в городе. Байрон Банч в воскресенье в городе".

Они сидят и смотрят друг на друга через письменный стол. Теперь кабинет освещен -- настольной лампой под зеленым абажуром. Хайтауэр сидит в старинном вращающемся кресле, Байрон -- напротив него, на стуле. Лица их заслонены от прямого света абажуром. Через открытое окно доносится пение из далекой церкви. Байрон говорит ровным, монотонным голосом.

-- Странная вышла история. Я думал: где-где, а уж там, на фабрике, в субботу вечером, у человека не будет случая причинить кому-нибудь вред. Да еще когда этот дом горит, можно сказать, прямо у меня под носом. И вроде, пока обедал, нет-нет да и подыму голову, посмотрю на этот дым и думаю: "Ну сегодня-то вечером я тут ни души не увижу. Сегодня вечером мне уж никто не помешает". Потом поднял голову -- глядь, она стоит, и уже улыбаться собралась, уже губы сложила, чтобы его имя назвать, и тут видит, что я не тот. А я ничего лучше не придумал, как все ей выболтать. -- На лице его появляется легкая гримаса. Это не улыбка: только верхняя губа приподнимается на миг, и движение это не идет дальше, а тут же прекращается. -- У меня тогда и в мыслях не было, что самого-то плохого я еще не знаю.

-- Да, странная должна быть история, если Байрон Банч остался на воскресенье в городе, -- говорит Хайтауэр. -- Однако она его искала. А вы ей помогли его найти. Разве вы сделали не то, чего она хотела, ради чего шла сюда из Алабамы?

-- Да уж, это я ей сказал. Что и говорить. Смотрит на меня, сидит с большим своим животом и смотрит -- а глаза такие, что и захочешь -- не соврешь. Ну и болтаю -- хотя дым этот прямо перед глазами, словно нарочно там зажгли, предупредить меня, чтобы язык не распускал, -- да не хватило ума догадаться.

-- А-а, -- говорит Хайтауэр. -- Это дом, что вчера горел. Но я не вижу связи между... Чей это дом? Я тоже видел дым и еще спросил прохожего негра, но он не знал.

-- Берденов старый дом, -- отвечает Байрон. Он смотрит на священника. Они смотрят друг на друга. Хайтауэр -- высокий мужчина и когда-то был худым. Но теперь он не худой. Кожа у него -- цвета мучного мешка, и торс, похожий на плохо наполненный мешок, свисает под собственной тяжестью с худых плеч на колени. ПотомОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com