Свет сквозь туман - Страница 3

Ужас отразился на лице доктора Грубера, но он тут же справился с шоком, и Сара подумала, что, наверное, врачи часто тренируются перед зеркалом, пока их никто не видит.

— Так плохо? — спросила она.

Взгляд доктора Грубера был прикован к экрану, в то время как рука выводила датчиком на животе Сары маленькие круги.

— Насколько плохо? — снова спросила она.

Не глядя на нее, он произнес:

— Это не миома. Не опухоль.

— Хуже? — Сара была напугана ужасом, мелькнувшим на лице врача. — Что может быть хуже опухоли?

Врач не смотрел на нее. Уставился в пол:

— Ты беременна, Сара.

Это было настолько невероятно, что она рассмеялась.

— Беременна? — Она помотала головой. — За двадцать лет, пока вы были моим врачом, вам еще не удавалось так меня рассмешить.

Но он не улыбался и по-прежнему не смотрел на нее.

— Подождите, вы это серьезно? Вы серьезно думаете, что я беременна?

— Я это просто вижу. Я вижу сердцебиение, вижу ребенка. Ты на втором месяце, Сара.

Одной рукой он прижимал датчик к ее животу, а другой развернул к Саре экран, чтобы и она смогла увидеть крошечное бьющееся сердце в изогнутом, подобно запятой, силуэте эмбриона.

Она беременна.

Доктор Грубер сделал снимок, подал Саре полотенце, чтобы вытереть гель. Кивнул медсестре: «Спасибо, Бет».

Когда дверь за медсестрой закрылась, Сара посмотрела снимок, который распечатал врач, и нахмурилась:

— Это невозможно. Сэм делал вазэктомию. А у меня никого не было, кроме Сэма.

Она подняла глаза на доктора Грубера.

— Я делал ему вазэктомию, — сказал он. И Сара почувствовала холод в его голосе. — Беременность наступила за несколько дней до или после гибели Сэма.

Сара села, поправляя платье, еще раз взглянула на снимок. Ей не нравился тон доктора Грубера.

— У меня никого и никогда не было, кроме Сэма.

Доктор Грубер посмотрел на нее:

— Тогда как ты можешь объяснить беременность?

— Вы сделали вазэктомию небрежно. — Она даже не попыталась улыбнуться, произнося это.

— Вазэктомию, которая не давала тебе забеременеть десять лет? Бывают, конечно, случаи, что она не срабатывает, — признался врач. — Но у вас не было шансов. Тем более вот так, за несколько дней до гибели Сэма. Есть более простые объяснения.

Сара заломила руки:

— Простые объяснения? Нет никаких простых объяснений! Я влюбилась в Сэма в восьмом классе. И я даже не целовалась ни с кем, кроме него. И уж точно не изменяла Сэму. Чтоб мне провалиться! Скорее я поверю в непорочное зачатие, или в то, что вазэктомия не сработала, или что залететь можно от унитаза в общественном туалете! Теорий может быть много.

Доктор Грубер попытался сменить тему:

— Твоя третья беременность кончилась плохо. Она чуть не убила тебя, Сара. Эта может кончиться так же. Ты пережила большой стресс. Он не пойдет на пользу ни тебе, ни ребенку. Ради своего будущего, ради мальчиков ты должна подумать и принять важное решение.

Сара соскользнула со смотрового стола. Снова поправила платье, сунула снимок в карман.

— Спасибо, что сказали о том, что я не умираю. И спасибо за хорошую новость. Это первая радость с тех пор, как погиб Сэм.

По дороге домой она купила тест на беременность. Глупо, конечно, после того, как уже увидела ребенка на ультразвуке. Но «две полоски» — своеобразный ритуал.

Она до сих пор хранила тесты от Майка и Джима, подписанные теми именами, которыми хотела назвать детей, еще не зная, кто родится: Алоизия и Боб. И все еще хранила тест от ребенка, который так и не родился. Сэм.

В тот раз они рано узнали, что у них будет девочка. И Сара не удержалась. Они хотели назвать дочь Самантой. И она написала на тесте это имя.

Теперь у Сары был четвертый тест, подтверждающий беременность. И ему она почему-то поверила даже больше, чем ультразвуку. У нее будет ребенок.

Дома Сара легла на диван в изнеможении. Ей надо было все обдумать.

Кроме Сэма, у нее никого не было. После того как они потеряли Саманту и Сара чуть не умерла, Сэм сделан вазэктомию.

Но…

Все же…

Все же…

Она закрыла глаза. Была ночь, которую Сара не могла объяснить. Единственная ночь в ее жизни, о которой она не могла с уверенностью сказать, что же тогда произошло. Ночь после похорон, в доме на дереве, когда остров окутал туман. Сэм обнимал ее. Они занимались любовью.

Сара знала, что этому нет никаких объяснений. Но она беременна.

А что если…

А что если в тот день, когда он уговорил ее уступить машину и сам поехал за мальчиками, во Вселенной что-то сдвинулось. Что если стали возможны оба варианта. В одном остался жив Сэм, а в другом она.

Это «если» случилось в день ее выкидыша. В одном случае Саре перевязали трубы, в другом Сэм сделал вазэктомию. И когда Сэм погиб в одной реальности, а она в другой, это соединило их снова. Там, на острове, в доме на дереве. Ведь их всегда так тянуло друг к другу.

Но здесь она одна и ждет ребенка, зная, что это может убить ее. Ей придется рассказать все родителям и друзьям, рассказать все мальчикам. Все будут в ужасе, потому что помнят, как едва не закончилась ее последняя беременность. Все будут уговаривать ее сделать аборт, подумать о мальчиках. Что с ними будет, если они потеряют еще и мать.

Но это ребенок Сэма. Последнее, что осталось от него.

Она его родит. Она будет принимать витамины, есть фрукты, больше отдыхать, следить за собой и не перенапрягаться. Позволит родственникам и друзьям помогать и перестанет вести себя как суперженщина.

А где-то совсем рядом, так близко, что ей даже однажды удалось его коснуться, есть Сэм. И у них будет ребенок. Боже, как же она хотела, чтобы Сэм был рядом!

Вечером, уложив мальчиков спать, она вышла из дома, заперев дверь. Прошла через двор к мостику, перешла на остров. Воздух был наполнен первым осенним холодом, цветы давно были убраны, урна стояла под деревом на пьедестале, который Сара купила специально для нее.

Сара прислонилась лбом к грубой коре дуба и прошептала:

— Сэм, не знаю, слышишь ли ты меня. Я не знаю, как тебя найти. Но я здесь, и ты мне нужен. Очень нужен!

Она ждала, но он не пришел.

Сара почувствовала себя нехорошо. Беременность, страх, желание увидеть Сэма. Она обещала себе, что, если будет надо, она проведет здесь всю ночь. Но сил стоять всю ночь у дерева не осталось. Она начинала замерзать.

Но если она поднимется в дом, а Сэм придет, то он не узнает, что она здесь.

Фонарь!

Сара поднялась в дом на дереве. Ей пришлось дважды остановиться, чтобы перевести дыхание. Из шкафчика она достала фонарь и повесила его зажженным на окно, которое можно было увидеть из дома. Сэм сможет увидеть его, если зайдет на кухню. И тогда он поспешит к мосту. Если бы чудо случилось…

Сара села на футон и завернулась в одеяло. Обхватила руками живот, обняла ребенка и стала молиться, чтобы Сэм увидел фонарь. Она ждала.

— Кто там?

Голос доносился издалека — сердитый окрик. Сара проснулась и поняла, что задремала. Сначала она растерялась. Она не лежала в своей постели — она находилась в доме на дереве, фонарь все так же горел, за окнами клубился туман. Руками она по-прежнему обхватывала живот. Тут она вспомнила, и у нее перехватило дыхание.

— Сэм! — закричала она.

— Сара?

Она услышала звук шагов на лестнице, и через мгновение он оказался в доме. Сэм. Живой Сэм, и туман за его спиной. Они обнялись, заплакали и поцеловались. Но на этот раз ни один из них не спешил лечь на футон. На этот раз оба знали: им нужно поговорить.

— Я увидел свет из дома — сквозь туман на острове, — сказал он. — Но… это действительно ты? Ты жива?

— Не думаю, что сумею доказать тебе это. Зато ты сумел. Я беременна.

Он удивленно посмотрел на нее:

— Тебе перевязали трубы после рождения Саманты.

— Саманта? — прошептала она. — Мы потеряли Саманту. Она… У меня случился выкидыш на пятом месяце. Я чуть не умерла. Она не выжила. Через месяц ты сделал вазэктомию.