Свет мой зеркальце, скажи (СИ) - Страница 15

Я, наконец, моргнула, сбрасывая оцепенение, напомнила себе, что это не я на фотографии, и страницу перевернула. Ещё с десяток подобных фотографий, Лада позировала, как могла, улыбалась, меняла позы, а Роман Евгеньевич стоял, как стена, с одинаковым выражением на лице. Оживился только на фотографиях с банкета. Гостей на самом деле было много, ресторан красивый, столы ломились от закусок и выпивки, я каждый снимок с любопытством изучала. Люди веселились, танцевали, молодые целовались, и Роман даже улыбался. А если камера ловила его взгляд, направленный на мою сестру, становилось жарко, даже мне. Уж не знаю, сколько в этих взглядах было любви, но откровенного желания хоть отбавляй. А Ладка его обманула и бросила. Мне его даже жаль. Совсем чуть-чуть.

Из-за этой жалости я всё-таки разобрала сумки с его вещами, и разложила одежду в полупустом шкафу. Раскладывала и думала: сколько в жизни странностей. И, наверняка, это будет самый странный отпуск в моей жизни.

– Липа, ты где?

После этого дурацкого вопроса от двери, вся жалость, что во мне, возможно, и родилась, растаяла. Я отвечать не стала, готовила ужин, некое подобие итальянской пасты на русский манер из ограниченного выбора продуктов, что нашёлся в холодильнике. Помешивала соус с томатной пастой, и продолжала молчать. Его не было четыре часа. Четыре! Он запер меня и уехал, и, наверняка, даже не беспокоился и угрызениями совести не мучился. Что подтверждал его бодрый голос.

– Липа, чего молчишь?

– Я не собака, голос подавать, – проворчала я, не поворачиваясь от плиты.

Роман Евгеньевич фыркнул уже за моей спиной.

– Подумать только. Ты обиделась?

– Ну что вы? На что, интересно? На то, что вы меня здесь заперли? Не имея на это никаких прав и оснований!

– А ты куда-то собиралась? – Он сунулся мимо меня к кастрюле. Живо поинтересовался: – Чем пахнет?

Я плечом дёрнула, вынуждая его отстраниться.

– Едой.

– Липа не в духе, – почти пропел он. Я обернулась и посмотрела на него. Проговорила с намёком:

– Роман Евгеньевич.

Мы взглядами встретились, и он отступил.

– Ладно, не злись. И, может, ты перестанешь называть меня Евгеньевичем?

– У вас есть другое отчество?

– У меня есть штамп в паспорте, – съязвил он.

– Я здесь не при чём! – возмутилась я.

– Разберёмся. Ужинать будем?

Я зубами скрипнула.

– Через пятнадцать минут.

Он из кухни вышел, а через минуту из комнаты послышался его довольный голос:

– О, ты всё разобрала! Молодец какая.

– Чтоб ты подавился, – проговорила я себе под нос и выключила газ.

– Я попросил разузнать всё о твоей семье, – сказал Роман за ужином. У меня и без того аппетита не было, я лишь водила вилкой в своей тарелке, украдкой наблюдая за тем, как ест мой нежданный супруг. Он ел с аппетитом и не отвлекаясь ни на что, и поэтому я немного удивилась, когда он заговорил. Уже успела погрузиться в свои невесёлые размышления, а тут Роман Евгеньевич ещё, по всей видимости, решил мне поводов для раздумий добавить.

– Зачем? Я и сама могу всё рассказать.

– Правда?

– А что мне скрывать?

– Я не слишком доверяю словам, красавица. Предпочитаю сухие факты. На бумаге.

– На бумаге? Значит, ты доверяешь каким-то непонятным людям, которые эти бумаги для тебя пишут?

– Не всем, но некоторым.

– Это странно.

Роман жевать перестал, посмотрел на меня, после чего снисходительно проговорил:

– Ты ничего в этом не смыслишь.

– Куда уж мне, – пробормотала я, уворачиваясь от его взгляда. После чего с явным намёком поинтересовалась: – Как ужин?

Роман Евгеньевич понимающе усмехнулся.

– Вкусно. Кстати, моя жена готовить умеет. Правда, не любит.

Я губы поджала.

– И ради Бога. Это же твоя жена, сам выбирал.

– Не ехидничай, – попросил он. – Лучше начинай рассказывать.

– Я? Ты же всё завтра узнаешь сам!

– А я сравню. Расскажи мне свою версию.

– Какую версию? – попробовала возмутиться я. – Это моя жизнь.

– Тогда расскажи мне про сестру. Как её?.. Клавдия?

– Шаталова Клавдия Юрьевна, – подтвердила я, а Роман Евгеньевич нахмурился.

– Шаталова? Она не Смирнова?

– Нет, конечно. Это у меня девичья фамилия матери, а Ладу удочерили, со всеми вытекающими. У неё другая фамилия, другое отчество. И совершенно отличная от моей жизнь.

Я поднялась, чтобы налить себе чай.

– Мы с Ладой – плоды ранней, но ошибочной любви. Наверное, так. В момент нашего появления на свет, нашим родителям исполнилось по шестнадцать лет. И они абсолютно не горели желанием стать родителями, сам понимаешь. Вот нас и раскидали… по родственникам. Меня бабушка с дедушкой забрали, а Ладу сестра отца. У них с мужем детей не было, вот они Ладу и взяли к себе. Чтобы любить. – Я за стол вернулась, и чашкой прикрыла горькую усмешку на губах. – Они дали ей дом, семью, фамилию и отчество. Родители наши занялись своей жизнью, что и понятно. А мы стали лишь воспоминанием. В лучшем случае жизненным уроком. Отец сейчас в Москве живёт, у него всё в порядке. Бизнесом занимается, жена, дети. Я с ним не встречалась никогда, только на фотографии видела. Правда, он недавно с Ладой виделся, даже денег ей дал. А она, когда приезжала, по-сестрински отдала мне половину.

– А мать?

– Что мать? – не сразу уловила я его мысль. После чего снисходительно улыбнулась. – Мама в Австралии, она удачно замужем, удачно работает и также удачно воспитывает двух мальчишек. Её жизнь, вообще, сложилась крайне удачно. И она с удовольствием делится со мной опытом. Пару раз в год для приличия зовёт в гости.

Рома глянул на меня исподлобья.

– Поедешь?

Я аккуратно поставила чашку. Весьма сдержанно улыбнулась. Наверное, такая же улыбка появилась на моём лице, если бы передо мной в данный момент сидела мать и приглашала приехать к ней в Австралию. Я бы улыбнулась точно также, и вежливо отказалась. Я знаю, что поступила бы именно так. А для Романа ещё и пошутить решила:

– На кенгуру смотреть? Они мне даже не нравятся.

Он пытливо разглядывал меня. Наверное, считал, что он на редкость проницательный, и не понимал, что это бестактно. Я не хотела откровенничать с ним, рассказывать про отношения с сестрой и, так называемыми, родителями. Но Роман Евгеньевич готов был душу мою наизнанку вывернуть, лишь бы услышать ответы на свои вопросы. А вопросов у него было много, и так просто он меня в покое не оставит.

– А на зов сестры ты, значит, откликнулась.

Я губу закусила, но тут же себя одёрнула.

– Она сама ко мне приехала.

Я замолчала, в какой-то момент мы с Романом встретились глазами, и я поняла, что он уже не ест, сидит, откинувшись на спинку стула, а меня разглядывает без всякого стеснения. И в глазах у него недоверие и подозрение. Я вспыхнула.

– Ты просто не представляешь, что это такое – знать, что у тебя двойник есть. Когда смотришь на него, а видишь себя. С теми же глазами, с теми же губами, даже жесты у вас одинаковые. К этому не так легко привыкнуть. Наверное, если бы мы росли вместе, нам не нужно было бы привыкать, мы бы обходиться друг без друга не могли. А мы впервые увидели друг друга в пятнадцать, и это был шок. Ничего удивительного, что мы не горели желанием общаться. К тому же, мы по характеру разные.

– Пока не заметил.

– А ты прекрати пялиться на мою грудь и ноги, и сравни то, что находится в другой плоскости.

– Я и не пялюсь. – Роман Евгеньевич неожиданно усмехнулся. – Я смотрю на то, что мне нравится. На то, из-за чего я, по сути, женился.

Я, недовольная, поднялась из-за стола.

– Конечно. Видимо, по вашей теории моя душа расположена как раз между грудей.

– Где-то близко.

Я отвернулась от него и упёрла руку в бок, смотрела за окно.

– Я просто хочу знать, что мы будем делать, – сказала я.

В ответ тишина. Я голову повернула и смогла увидеть только спину Романа. Он из кухни ушёл, так и не ответив на мой вопрос.