Свет Йоги - Страница 146

«Он говорит, что, следуя его практикам и медитациям, мы сможем избавиться от нашего эго. И сможем обрести свое я».

Рудольф Штейнер не знает, что такое медитация, а то, что он называет медитацией — это концентрация. Он совершенно запутался: называет концентрацию медитацией. Концентрация — это не медитация. Концентрация опять-таки очень, очень полезное средство для научного мышления. Это, значит, сосредоточить ум, ограничить ум, сфокусировать ум на определенной вещи. Но ум остается, он становится более сфокусированным, более узким.

Медитация не означает концентрацию на чем-нибудь. На самом деле, это - расслабление, а не сужение. В концентрации есть объект. В медитации объекта нет совсем. Вы просто теряете себя в безобъектном сознании, рассредоточении сознания. Концентрация — это предпочтение чего-то, а все остальное исключается из нее.

Например: если вы слушаете меня, здесь есть два пути: вы можете слушать с концентрацией, тогда вы напряжены и сфокусированы на том, что я говорю. Тогда если будут петь птицы, вы не будете слушать их, вы будете думать, что они отвлекают ваше внимание.

Мысль о том, что что-то отвлекает, рождается из ваших усилий сосредоточиться. Она — побочный продукт концентрации. Вы можете слушать меня медитативно, тогда вы просто открыты, доступны — вы слушаете меня и вы слушаете птиц тоже. Ветер волнует деревья и возникает звук, вы слышите его тоже — тогда вы спонтанно здесь. Тогда, что бы здесь ни происходило, вы этому доступны безо всякой мысли о себе, вы ничего не выбираете сами. Вы не говорите: «Я буду слушать это, и я не буду слушать то». Нет, вы слышите все бытие. Тогда птицы, я и ветер не будут отдельными явлениями. Они не отдельны. Они происходят одновременно, вместе, все вместе, и вы слушаете целостность. И, безусловно, тогда ваше понимание невероятно обогатится, потому что птицы говорят то же самое на своем языке, и ветер по-своему приносит ту же весть, и я говорю то же самое словами, так, чтобы вы могли это лучше понять. Иными словами, послание одно и то же. Средства различны, но послание то же самое, потому что послание — это Бог.

Когда кукушка сходит с ума, это Бог сходит с ума. Не отказывайтесь, не отказывайтесь от нее — вы откажетесь от Бога. Не отказывайтесь ни от чего, вбирайте все.

Концентрация — это сужение сознания, медитация — расширение: все двери открыты, все окна распахнуты, и вы не находитесь в состоянии выбора. И конечно, если вы не выбираете, вас нельзя отвлечь. Вот чем прекрасна медитация: тот, кто медитирует, не может отвлечься. И пусть это будет критерием: если вы отвлекаетесь, знайте, что вы занимаетесь концентрацией, а не медитацией. Залаяли собаки — тот, кто медитирует, не отвлекается. Он впитывает это тоже, он этим тоже наслаждается. Поэтому он говорит: «Посмотри ... вот так, через собаку, лает Бог. Великолепно. Спасибо за то, что ты залаял во время моей медитации. Ты так заботишься обо мне, и такими разными путями», — но никакого напряжения не возникает. Он не говорит: «Эта собака враждебна, она пытается нарушить мою концентрацию. Я такой серьезный, религиозный человек, а эта глупая собака, ...что она здесь делает?» Так возникает вражда, возникает гнев. И вы называете это медитацией? — нет, это ничего не стоит, если вы сердитесь на собаку, бедную собаку, которая занята своими делами. Она не нарушает вашу медитацию или концентрацию, или что-нибудь еще. Ее не волнует ни ваша религия, ни вы сами. Она вряд ли имеет представление о том, какой ерундой вы занимаетесь. Она просто по-своему наслаждается, радуется жизни. Нет, она вам не враг.

Посмотрите. Если кто-то в доме становится религиозным, в доме исчезает покой, потому что этот человек постоянно на грани отвлечения. Он молится — никто не должен издавать ни малейшего звука. Он медитирует — дети должны молчать, играть никому не позволяется. Вы налагаете ненужные ограничения на бытие. И, потом, если вы отвлекаетесь и чувствуете беспокойство, то ответственность только на вас. Осуждать можно только вас и никого другого.

То, что Рудольф Штейнер называет медитацией, есть ничто иное, как концентрация. А через концентрацию вы можете потерять эго и получить «Я», и это «Я» будет ничем иным как очень, очень тонким эго. Вы станете набожным эгоистом. Ваше эго теперь украсится религиозными речами, но оно все еще останется здесь.

«Центральной фигурой для него становится Христос, которого он отделяет от Иисуса, как от совершенно другой личности».

Для того, кто медитирует, не может быть никакой центральной фигуры. Не должно быть. Но для того, кто занимается концентрацией, необходимо что-нибудь, на чем можно концентрироваться. Рудольф Штейнер говорит: Христос — центральная фигура. А почему не Будда? Почему не Патанджали? Почему не Махавира? Почему Христос? Для буддистов центральная фигура — Будда, а не Христос. Всем им нужен объект для концентрации, что-нибудь, на чем можно сфокусировать свой ум. Для религиозного человека не существует центральная фигура. Если ваше собственное центральное эго исчезло или исчезает, вам не нужно поддерживать его извне каким-нибудь еще эго. Этот Христос или Будда — это снова эго в каком-нибудь другом месте. Вы создаете полярность «я-ты». Вы говорите: «Христос, Ты мой учитель», — но кто говорит это? «Я» необходимо самоутвердиться. Обратите внимание, послушайте дзэн-буддистов. Они говорят: «Если ты встретишь на пути Будду, немедленно убей его». Если вы встречаете на пути Будду, немедленно убивайте его, иначе он убьет вас. Не оставляйте ему ни малейшей возможности, иначе он завладеет вами и станет центральной фигурой. Вместе с ним снова возникнет ваш ум. Вы станете буддистским умом. Вы станете христианским умом. Для определенного ума нужен определенный объект.

И, конечно, он выступает в пользу скорее Христа, чем Иисуса. Это тоже нужно понять. Так возникает набожное эго. Иисус похож на нас: у него тело человека, он живет обычной жизнью, просто человек. Но для большого эгоиста это не подходит. Ему нужен очень, очень тонкий образ. Христос — ничто иное, как очищенный Иисус. Это похоже на то, как вы делаете из молока сливки, потом масло, а из масла делаете гхи. Гхи — это самая чистая, самая важная часть. Из гхи вы уже ничего не можете сделать. Гхи — результат последней очистки, чистый бензин. Теперь, ничего больше: все закончено. Христос — такой же очищенный Иисус. Рудольфу Штейнеру трудно принять Иисуса, и это трудно для всех эгоистов. Они стараются отбросить его разными способами.