Свет - Страница 2

– Это она! Позолоченная убийца!

Я поворачиваю голову в сторону кричащего мужчины и смотрю, куда он показывает. Замечаю мелькнувшие перья и когти, которые через мгновение исчезают в облаках, поглощенные ночной темнотой.

Это улетают король Рот и леди Аурен?

– Я же вам говорила! – кричит Мист. – Она обманщица. Мошенница. Она соблазнила Мидаса и забрала у него силу, а теперь проделает то же самое с королем Ротом!

Крики в толпе становятся громче, а через пару мгновений эта сплетня разносится настолько сильным потоком, что его уже невозможно остановить.

Как, во имя Богов, я это упустила? Почему не поняла?

– Тебя трясет, – говорит брат, вырвав меня из нахлынувших мыслей. Он бросает взгляд мне за плечо. – Ваша королева замерзла. Укройте ее чем-нибудь.

Слышу сзади движение, а потом мне на плечи накидывают тяжелую мантию.

– Держите, королева Кайла.

Стиснув пальцами меха, я плотно заворачиваюсь в них, хотя они ни капли не защищают от холода, поскольку тот пронизывает меня до самых костей. Я слишком надолго тут увязла и потому, чтобы почувствовать подобие тепла, мне нужно вернуться в Третье королевство.

Однако отправляться домой еще рано. Нет, ведь все, ради чего я так старалась, теперь утекает сквозь пальцы.

Я чувствую обращенные на меня взгляды людей, которые ждут повелений.

– Ману, пусть кто-нибудь подтвердит, что Ревингер только что сбежал с леди Аурен.

Получив от меня повеление, брат кивает и отходит, а я слышу, как он раздает кому-то приказы. Я оглядываю внутренний двор и замечаю, что здесь собралась только гвардия Рэнхолда. Не вижу ни одного стражника Мидаса. В поле зрения вообще нет позолоченных доспехов.

– Кеон, – зову я, и он незамедлительно поворачивается ко мне. – Пусть кто-нибудь из стражи Рэнхолда войдет в замок и подтвердит, что опасность миновала. Вдруг они смогут найти Мидаса и ему нужна помощь.

Кивнув, он уходит, указав на стражников Пятого королевства, которые собрались возле затвердевшей золотой лужи на снегу и осторожно ее пинают.

Я же смотрю на замок, когда вдруг поднимается ветер, а с неба начинает сыпать ледяной дождь, словно здесь и без того не слишком уныло.

Трое солдат Рэнхолда отходят от остальных и с мрачными лицами идут к сломанному дверному проему. Идущий впереди протягивает руки остальным, а потом опускается на колени у первого пятна пролившегося золота, которое застыло на ступенях. Он прижимает к нему палец, но ничего не происходит, и тогда солдат снова встает, кивнув остальным. Они подходят к дверям, стуча ботинками по застывшему золоту, и исчезают в замке.

Мы ждем.

Собравшаяся толпа снова молчит, от тревоги у них словно потерялся дар речи.

Несмотря на раздирающие меня мысли, я подхожу к замку и, встав лицом к остальным, смотрю на них спокойно, но решительно. Их принц мертв, Рот сбежал, а Мидаса здесь нет – выходит, я единственная, к кому они могут обратиться, и мне важно взрастить в них доверие. Сейчас мне нужно, чтобы меня увидели.

– Не бойтесь, – уверяю я. – Опасность миновала, и я выясню, что из заявленного правда.

Люди переговариваются шепотом, а я с помощью своих сил подмечаю их облегчение, восхищение и уважение ко мне.

– Так держать, сестра, – еле слышно говорит Ману.

Когда появляется один из стражников, я кивком велю Кеону составить отчет. Он подходит к солдату и, безучастно выслушав, отпускает, но я обвожу толпу взглядом, улавливая силой их бормотание.

Когда Кеон возвращается, я на время отпускаю свою магию.

– Ну? – с тревогой спрашивает Ману.

– Похоже, золото остановилось и застыло, – тихо говорит он.

– А Мидас? – требовательно интересуюсь я.

Он переводит на меня карие глаза.

– Они считают, что он мертв.

От потрясения я резко охаю. Воздух застревает в горле, а слова сплетаются в голове сами по себе, оборачиваясь вокруг черепа опутывающими цепями.

Мертв.

Я поджимаю губы и чувствую, как пытаюсь испепелить замок взглядом. Все мои труды… я столько времени потратила на эти козни, а теперь произошло это.

Если царь Мидас мертв, он совершенно бесполезен.

Я прибыла сюда, чтобы договориться о сделках, осуществить свои желания, использовав впечатлительного принца и богатого правителя. Ситуация несколько изменилась, но к лучшему. У меня был план. Я собиралась стать первым монархом в истории, объединившим два королевства посредством брака и запустившим руку в третье. Потому что сила – это самое главное, и, возможно, я не могу при помощи магии превращать предметы в золото и умерщвлять гнилью, но у меня есть слова. А королева, сплетая паутину из людских тайн, способна на многое.

Заняв трон, я с тех самых пор неустанно трудилась, чтобы мой народ видел во мне такую же грозную силу, как и в любом другом монархе. И благодаря этим альянсам моя сила только бы увеличилась. А теперь все старания терпят крах.

И все из-за леди Аурен. Леди. Словно наложница имеет право на это звание.

Меня охватывают страх и гнев, хоть я этого и не показываю. Нельзя – за мной наблюдает слишком много людей. Я – женщина у власти и не могу позволить им увидеть свои истинные чувства, потому что тогда их используют против меня.

– Я хочу посмотреть.

И пока никто не успел меня остановить, широким шагом иду к замку, чувствуя, как холодеют пальцы ног, когда мои шелковые туфли наполняются снегом.

– Сестра, – окликает Ману, но я продолжаю идти. Слышу торопливые шаги, а когда подхожу к лестнице, Ману и Кеон меня догоняют.

– Хотя бы позволь, я войду первым, – говорит Кеон и резво вырывается вперед.

– Будь осторожен, – предостерегает Ману.

Кивнув, Кеон поднимается по ступенькам, я тут же следую за ним.

– Кайла, – шипит Ману. – Хоть золото и остановилось, это не означает, что это надолго. Мы же не знаем, насколько оно изменчиво.

– Оно застыло, – возражаю я, шурша туфлями по скользкому золоту. Мы встаем на верхней ступеньке и видим, что двери свисают с петель, как выбитые и кривые зубы.

– Оно и до того застывало, – парирует он. – И смотри, чем это обернулось.

– Именно это и собираюсь сделать.

Когда я вхожу в замок, слышу вздох Ману, но, оказавшись внутри, замедляю шаг. Пламя в настенных бра гаснет и снова вспыхивает, словно тоже волнуется и приходит в себя после атаки.

В передней[1] раздается эхо наших шагов. Мы с Ману немного отстаем от Кеона, пока не подходим к бальной зале. И, встав в дверях, замираем.

Я моргаю, пытаясь привыкнуть к окутавшей залу темноте. К темноте и к золоту, которое мерцает затаенным предупреждением. Прежде зала освещалась пламенем из канделябров и настенных бра, и здесь было светло, как днем. Но теперь все окутано тенью. Единственный источник света – еще горящие железные печи в углу, и заметны они стали только сейчас, когда бальная зала опустела. Она даже отдаленно не похожа на ту, что была раньше. Словно все помещение сделано из воска, и к нему кто-то поднес горящую свечу. Стены кажутся наполовину оплавленными, а золото, стекающее по стенам, застыло. С потолка тоже свисают капли, больше похожие на сосульки, концы которых направлены на нас. С позолоченных колонн слетела позолота, весь золотой орнамент оплавился.

Пол представляет собой покрытую рябью развалину: где-то превратился в глыбу, вздувшись недвижимыми фигурами, из-за которых я прихожу в крайнее недоумение. Справа от меня видно очертание поднятой вверх и застывшей в таком положении руки. Возле помоста лежит, свернувшись, позолоченное тело. А под мезонином застыла волна, словно балкон оплавился и расплескался брызгами на пол – теперь там можно было увидеть чью-то ногу.

– Боги…

Слова Ману, произнесенные шепотом, побуждают к действию. Ноги сами несут меня через залу. Я настороженно перевожу взгляд с одного золотого пятна на другое. А когда прохожу дальше, от стен доносится жуткий стон. От пола. От потолка. Словно старое здание дает трещины и со скрипом проседает, но вот только этот звук намного страшнее. Он зловещий. Кажется, будто золото – это призрак, который сетует из-за нашего присутствия и грозит преследовать в кошмарах.