Свернувшееся пространство (СИ) - Страница 2

Поверили мы сразу. Убедительно это всё у него прозвучало. А как про землетрясение сказал, нам прямо-таки полегчало и всё объяснило. Мы-то про него ни сном ни духом и удивлялись очень: всего-то вторую бутылку начали, так с какой стати нас всех сразу по гаражу мотать стало? В общем, говорю, поверили мы и стали рассуждать, как такое дело объяснить. Теорий, конечно, было много, но так ни до чего и не додумались. Тогда Никита предложил: давайте тогда хоть название этому дадим. И как-то у нас сразу получилось: «эффект улицы Шилова». Так что это мы придумали, а не какие-то Коган с Новиковым. И вообще нравилось нам всё это: сидим культурно, водочки только понемножку пьём и разговоры ведём научные. А Фёдор Иванович — так тот совсем научно выразился: раз, говорит, теоретический путь никуда не привёл, значит, надо научный эксперимент ставить — всё на практике проверять. Во, как завернул!

Мы прямо опешили: а действительно, чего сидим-то? Надо туда идти и всё своими глазами посмотреть! Гараж быстро закрыли и пошли. И даже средства на научные исследования изыскали; интересно: денег ведь у нас уже не было, а пошарили по карманам, и на одну бутылку по нижегородским ценам наскребли…

Тут-то к нам и привязался Иван Охлобыстин: куда, мол, так спешите, давайте я с вами, а то всё равно делать нечего… Что-что, а логика у него железная: раз мужики такой толпой куда-то быстрым шагом идут, значит, всё это бутылкой закончится. Надо было его, конечно, отшить; ведь ясно же: раз Иван с нами, значит, никакой теперь «эффект улицы Шилова» в Мешкове не утаишь. Да некогда было, торопились очень — интересно ведь!

Да-а, одно дело — когда тебе рассказывают, а самому убедиться… Тем более, что с окошком Санёк напутал, мы сначала в другое вылезли. Вылезаем, смотрим, и нас всех колотить начинает: какие там девятиэтажки — небоскрёбы! Людей — куча, и все по-английски разговаривают. А вдалеке — статуя Свободы! Переглянулись мы ошарашенно и молча назад полезли. Даже в Нижнем потом не разговаривали и задерживаться там не стали: бутылку взяли — и назад. Выпили мы её прямо в подвале и пошли по домам. Устали мы очень от таких впечатлений и всего прочего. Решили только, что через неделю вернёмся и тогда всё внимательно исследуем… Что? Почему через неделю? Так мы наутро в командировку на неделю уезжали — мы все в одной автобазе работаем.

Вернулись мы ночью. Машины в базе поставили и решили: прямо сейчас и пойдём. Нет, ненадолго, Нью-Йорк немного посмотрим, ну, может, в Париж минут на пять заглянем — и по домам. А уж завтра по-серьёзному этим займёмся.

Как только в подвал спустились, сразу об одном подумали: ну, какого лешего мы Ивана-то с собой брали? Разболтал, конечно. Да, неплохо за неделю мешковцы поработали, много успели. От развалин и следа не осталось, всюду лампочки вкручены и свет горит, столбики установлены, а на них указатели к окошкам: «Нижний Новгород», «Нью-Йорк», «Мельбурн», «Сыктывкар», «Москва» и т. п. И даже одно новое окно прорубили: «Аддис-Абеба». Господи, думаем, а это-то кому понадобилось? (Мы тогда не знали, что это окно не с нашей, а с той стороны прорублено: очень неграм наши девчонки понравились, вот и стали они к нам лазить. Так что у парней наших тоже развлечений добавилось). Посмотрели мы на это, и всякая охота куда-то идти пропала. Развернулись — и по домам.

Сразу лечь спать, конечно, не получилось. Жёны наши к тому времени уже несколько часов в жутком напряжении провели: когда же они, наконец, приедут, чтобы всё это им рассказать? Действительно интересным оказалось только одно: завтра в городе нерабочий день, так как учёные, которые к нам приехали, будут объяснять, что же такое здесь произошло.

Народу на следующий день в ДК собралось — весь город. Мест, конечно, не хватило, в проходах стояли и даже из фойе через открытые двери слушали. Так вот, один из учёных стал нам всё объяснять. Вообще, мне понравилось, толково объяснял, по-простому, не стал всякие там научные фигли-мигли разводить. Пространство, говорит, это тоже материя и поэтому всеми её свойствами обладает; значит, при известных условиях (тут он рассмеялся и сказал: «Да нет, точнее, при пока не известных науке условиях») может растягиваться, сжиматься или сворачиваться. Тут он взял обычный лист бумаги, нарисовал в центре крестик: смотрите, говорит, это ваш Мешков. А по всем краям листа нарисовал ещё много крестиков: а это города, в которые из Мешкова теперь запросто попасть можно. Вот так они от него далеко, а вот так — он скомкал лист, потом немножечко открыл и показал, — они совсем рядом. Что-то подобное у вас и произошло. Конечно, тут вмешались какие-то процессы, толчок которым дало землетрясение; только одного лишь землетрясения было бы недостаточно. Удивительно, говорит, что именно ваш город оказался в центре; с этим мы будем разбираться, видно, что-то здесь такое есть. И ещё сказал, что в космосе такие явления давно известны, но чтобы на Земле… Ну, дальше он понёс что-то про Бермудский треугольник, а потом вообще про какие-то чёрные дыры — здесь я уже ничего не понял. А вообще, умный и хороший дядька, не то, что Коган с Новиковым — те через два дня приехали.

Первое время мы с учёными на равных работали, они по своим учёным делам в подвал лазили, мы по своим: за водкой сбегать (правда, уже не в Нижний: оказалось, во Владимире ещё дешевле) или вот у Фёдора Ивановича любовница в Иркутске, так пока его Катька с соседкой лясы точит, он быстренько туда и смотается. Ну, и другие жители — всяк по своим делам. В общем, мы с учёными друг другу не мешали.

Да только очень скоро всё изменилось.

Возвращаемся мы как-то из очередной командировки (чуть ли не месяц на этот раз пробыли), время ещё детское, сбросились, сейчас, думаем, быстренько во Владимир сбегаем да посидим немножко, прежде чем домой идти. Спускаемся в подвал — вот это да! Стены побелены, на полу линолеум, диван стоит, а на нём перед маленьким столиком какой-то амбал сидит, пиво потягивает. Ну, мы покосились на него и идём себе. А он: «Вы куда»? Во Владимир, говорим. А он: да на это-то мне наплевать, хоть в Нью-Йорк, только чего вы сразу туда-то попёрлись? В кассу сначала идите! И рукой назад показывает. Мы оглянулись, а слева от входа целый ряд каких-то будашек построили; окошечки там, и за каждым по девушке сидит. Мы, ничего не понимая, туда пошли — с таким ведь не поспоришь! Видим, над одним окошком «Касса» написано, подходим, а что сказать — не знаем. Но девушка сама нас увидела, вам куда, говорит. Во Владимир, говорим. С вас, говорит, 20 рублей за один билет; вы же туда за водкой, вот пусть один сбегает, а остальные здесь подождут! Но всё же было, видно, в наших лицах что-то такое, что она смягчилась и уже совсем другим голосом спросила: «Может, вы с похмелья»? А это-то, говорим, при чём? А она: «Как это — при чём? Похмельные у нас льготники, им скидка положена: 30 %. Только вам придётся доказать, что вы действительно с похмелья. Подойдите к крайнему окошку, дыхнёте там в трубочку, и если всё нормально — покажет, — то Марина вам справку выпишет, а вы с этой справкой опять ко мне». Поняли мы: мафия всё здесь себе к рукам прибрала, прощай, свобода передвижения!

В общем, взяли мы один билет. Без скидки. Послали Никиту, потом в гараж пошли. Сидим, как на поминках. Молчим и пьём. И даже всё не допили — по домам разошлись. И вообще мы с тех пор пить бросили. Как вспомним — такая тоска берёт, что ничего в горло не лезет. Может, оно и к лучшему. Санёк с Никитой спортом занялись: теннисисты — дай Бог каждому! Я в музыку ударился, гитару вот осваиваю; Фёдор Иванович… Нет, ну с ним всё по-другому обернулось, сейчас расскажу.

Оказалось, мафия — это ещё не самое плохое, их иногда уговорить можно было. Поклянчишь с несчастным лицом, скажут: ай, ладно, иди. А вот когда государство за подвал взялось, тут уж действительно — туши свет! Солдат пригнали чуть ли не роту, забор соорудили метра три высотой, вышки с пулемётами, вертолёты всё время летают… Жильцов по другим домам расселили. Да, главное, так быстро всё провернули — Фёдор Иванович даже из Иркутска вернуться не успел! Возвращается, а ему: отойди, стрелять буду! Ох, как он их упрашивал: ребята, милые, да вы что, у меня ж сейчас жена домой вернётся! Ноги свои показывал: вот же, мол, я даже в тапочках! А ему: отойди стрелять буду! Пришлось ему у любовницы денег брать и на поезде в Мешков возвращаться. О том, что ему Катька устроила, он даже нам не рассказывал. А на работе ничего, начальство простило, вошло в положение: командировкой ему всё это оформили и даже билеты оплатили и суточные выдали. Правда, не один Фёдор Иванович так пострадал, ещё два эфиопа у нас застряли, но за теми быстро какие-то серьёзные ребята пришли и увезли куда-то. Но для них это, я думаю, и к лучшему; Аддис-Абеба — это вам не Иркутск, где бы они нашли денег до туда добраться?