Сверхновая. F&SF, 2007 № 39-40 (выборочно) - Страница 24

— Как угодно Вашему Величеству! — ответили часы. — Что Вы предпочитаете: увлекательную беседу? Пение? Поэтическую декламацию? Мимолётные наблюдения? Обдуманные выводы? Патриотические речи? Шутки и истории?

— Всё сразу! — воскликнул король, с ликованием подпрыгивая на троне. — Начнем с увлекательной беседы. Здесь нечасто доводится этим заниматься, скажем Мы вам прямо. Наши придворные — толпа простофиль. Мы здесь только и делаем, что коротаем тягостные часы.

— О, Ваше Величество, я разделяю ваши чувства. Я прекрасно знаю, что такое тягостные часы, поверьте мне, и нет ничего более досадного. Полдень и Полночь абсолютно невыносимы.

— В самом деле? Почему же?

— Они считают себя такими необыкновенными. «Солнце в зените», «колдовской час» и всякое такое, Вы понимаете, о чем я. И остальная компания не лучше. Семь убеждены, что являются магическим числом, и настаивают, чтоб их именовали «Счастливыми». Шесть практически так же несносны — постоянно требуют признать их основой всей системы счисления. Из-за этого у них постоянные склоки с Десятью. Девять и Пять все называют себя друзьями рабочего люда, отчего даже не разговаривают с Восемью и Четырьмя, которые претендуют на ту же честь. Это очень утомительно, поверьте мне.

— А приятные часы есть? — спросил король.

— Единственные часы, которые я на самом деле люблю — это Второй и Третий час. Они не суетятся по пустякам, не жалуются и не требуют внимания, просто делают свое дело, не теряя времени.

— А как насчет Десяти и Одиннадцати?

— В Десяти есть что-то от сноба. «Час Банкиров», знаете ли. Впрочем, Одиннадцать — славный малый. Очень дружелюбен. Всегда готов перекусить и поболтать пару минут. Не то что Первый.

— А что с ним?

— Он нелюдим. Очень необщителен.

— Это восхитительно! Захватывающе! Мы не наслаждались такой увлекательной беседой в уже много лет.

— О, это пустяки. Я знаю хронометр, который может плести байки о морях дни напролет, ни разу не повторяясь. Очень жаль, что Ваше величество не может покинуть дворец на несколько дней.

— Мы король и Мы можем все, что захотим. Куда Вы Нас поведете? В какое-нибудь удивительное место, Мы уверены.

— Ваше величество, это будет лучшее время в вашей жизни.

— Тогда отправимся сейчас же. Мы вызовем королевский экипаж.

— Нет необходимости, Ваше Величество. У меня крылатая колесница. Гораздо быстрее, и вид изумительный. Это Вас развлечет.

В тот самый момент, когда Часы это произнесли, под потолком тронного зала появилась массивная крылатая колесница и, описав круг, опустилась к подножию трона. Король затопал ногами от восторга и воскликнул:

— О, это чудесно! Чудесно!

— Прежде, чем мы отправимся, я должен проститься со своим прежним владельцем.

— С этим жалким мальчишкой? Сделайте это побыстрее.

Очутясь в руке Уолтера, Часы тотчас же зашептали:

— Мы с Королем отправляемся в долгий путь. Не упусти свою возможность, мой друг.

— Какую возможность?

— Как только мы уедем, трон освободится. Навсегда. Усядься на нем попрочнее и провозгласи себя новым правителем. Прикажи, чтобы стража присягнула тебе на верность. Проведи церемонию коронации сегодня же днем. Освободи всех заключенных и объяви, что темницы закрыты до особого распоряжения и казна больше не будет растрачиваться на всякие игрушки, отныне никаких новых налогов и никаких войн. Народ тебя полюбит, и твоя семья будет очень счастлива здесь, во дворце. В нем тысяча сто комнат.

— Я не понимаю. Что происходит?

— Мальчик мой, я не обычные часы. На самом деле я и не часы вовсе, я агент особого назначения Отца-Времени.

— Ну и маскировка — просто блеск!

— Спасибо. Я шел по следу этого короля много лет. Если б твой кузен Джордж не перестал меня заводить, я бы уже давно его забрал.

— Забрал куда? Куда вы направляетесь?

— В Зал заседаний Хроноправосудия. Король давно объявлен в розыск. Он не только злоупотреблял временем и напрасно тратил его — он фактически убивал время, а затем хвастался этим злодеянием. Ему предстоит за многое ответить.

— А вы его что, обратно возвращать не собираетесь?

— Время летит, мой мальчик. Но лишь в одном направлении. Прощай, и удачи тебе на твоей новой работе.

— Но я не знаю, как быть королем! — проговорил Уолтер с возрастающей паникой.

— Ничего не бойся. Время на твоей стороне.

— Вы заставляете Нас ждать! — воскликнул король.

Уолтер подбежал к нему и протянул часы. Король схватил их. Сжимая их в обеих руках, он запрыгнул в колесницу, которая сразу расправила крылья и вылетела в одно из высоких окон. Пока стражники застыли с открытым ртом, Уолтер подбежал к пустому трону, поднял оставленный скипетр и объявил себя Королем Уолтером Первым Стражники засомневались на мгновение, переглянулись, а затем коленопреклоненно поклялись ему в верности.

Уолтер поселил всех своих братьев и сестер, кузенов, дядей, теть и прочих приживал во дворце и даровал каждому титул Они оставались такими же ленивыми, глупыми и бесполезными, как всегда, но теперь, когда они стали дворянами и дворянками, окружающие считали их образ жизни восхитительным, и принимали их выходки с большим восторгом.

Королем Уолтер оказался весьма достойным. Он сдержал свое обещание, объявил много праздников и позаботился о том, чтобы все часы в королевстве содержались в хорошем состоянии. До конца своих дней он был олицетворением пунктуальности.

Всемирно известный чешский писатель Карел Чапек (1890–1938) больше всего любил работать в жанре социальной фантастики. Его первым ярким произведением этого рода стала драма «R.U.R» (1920). По свидетельству близко знавших его людей, Чапек включал на полную мощность радио и садился за письменный стол работать. Погружаясь в свои фантастические миры, он предпочитал отгораживаться от мира реального этой своеобразной «шумовой завесой»

Однако в том же 1920-м году писатель создал и тонкую лирическую комедию «Разбойник» Оказывается, реальный мир все-таки перешагнул порог его кабинета: он влюбился, а роль Мими — «двадцатилетней девушки с мягкими и нежными чертами лица» — предназначалась для юной актрисы Ольги Шейнпфлюговой (1902–1968)[12]. Правда, сама Ольга, пробующая, кстати, свои силы и на литературной ниве, признавалась, что задолго до реального знакомства влюбилась в него заочно — по рассказам отца, известного журналиста и редакционного коллеги Чапека Да что там рассказы отца — о нем говорила вся Прага! Олинка не пропускала ни одной его книги и даже узнала бы его на улице благодаря многочисленным фотографиям в газетах и журналах, хотя и представить себе не могла, что однажды, после спектакля, он в знак восхищения её игрой снимет перед ней шляпу.

«…Добрый вечер, — сказал он слишком громко, как будто бы знал её сто лет, — может быть, вы не очень рассердитесь, что к вам явился один нахальный человек — моя фамилия Чапек. Знаете, тот самый, который пишет разные рассказики. Я был в театре и не смог не зайти к вам. Очень дерзко, да?» — так много лет спустя вспоминала Ольга Шейнпфлюгова их первую встречу в своем «Чешском романе». В ту пору Карелу Чапеку исполнилось тридцать лет, Ольге — семнадцать, дальнейшие события развивались стремительно: весной 1921 года Чапек делает ей предложение. Лето будущие новобрачные проводят в горах, в Крконошах. Потом невеста вернулась в Прагу, а жених поехал за благословением к родителям, которые тогда жили в Словакии. Но тут в реальную жизнь вторгается фантастика: Чапек как сквозь землю провалился! О нем нет ни слуху, ни духу — совсем, как в его зловещем рассказе «Исчезновение актера Бенды»: «Второго сентября бесследно исчез актер Бенда…»