Сверхновая. F&SF, 2004 № 37-38 (выборочно) - Страница 8

— Ты слушаешь, Ван? — голос Джеммы прервал его воспоминания.

— Похоже, меня могут арестовать за что угодно, особенно если мне это доставляет удовольствие.

— Никого больше не арестовывают, Ван. Правонарушителям предлагается социальная помощь.

— Предлагается? То есть я могу отказаться, не так ли? Лица его собеседников вытянулись.

— Ладно, забудем это замечание. Просто включите в мою программу обучения общие поведенческие стандарты. Так будет проще, — сказал он, зевая. — А также информацию о статусе ВОП, отношении к нему правительства и граждан. Я хочу знать всё это к утру.

— Ты уверен, что больше ничего не хочешь обсудить? Личный контакт — очень важная часть реадаптации, — сказал Корри.

— Как и сон. Я был на ногах последние три дня. И давно уже не весил сотню килограммов.

— Если тебе понадобится пообщаться, Ван, мы уполномочены… — Джемма многозначительно понизила голос и улыбнулась.

— Разве мне нужно особое разрешение? — сказал Вандерхорст, вставая. — Спасибо за предложение, но я сам позабочусь о личных контактах.

Вандерхорст ушёл, уверенный, что с великим множеством вещей в 2087 году он мириться не станет.

Его разбудил яркий солнечный свет. Голова пухла от информации. Интеграция старого и нового, как всегда, происходила нелегко. Всё плыло перед глазами, нарушая нормальный ход мышления. Зажмурившись, он повернулся к тёмной стене. Немного погодя лёг на спину, приподнялся на локтях, от души зевнул и осмотрелся. Как и реадаптационное помещение, комната была отделана в стиле “рубежа тысячелетий”. Они погружали его в настоящее постепенно, мягче на сей раз.

Вандерхорст спустил ноги с кровати и осторожно поднялся. Он постепенно начинал привыкать к нормальной гравитации.

Здесь имелся душ с сильным напором, вода была чистой и ничем не пахла, не то, что на борту. Пока он сушился в потоке тёплого воздуха, прозвучал мелодичный сигнал вызова. Он включил микрофон.

— Тебе понравился душ, Ван? Мы постарались сделать его таким же, каким он был до твоего полёта.

— Не следует воссоздавать мир моей юности. Мне не привыкать.

— Мы просто стараемся облегчить процесс.

— А не проще ли оставить меня в покое? Не надо меня ничем больше грузить.

— У тебя сегодня пресс-конференция.

— Это не проблема. ВОП всегда давал мне готовый текст.

— Назавтра у тебя запланирована встреча с финансовыми советниками. Она может занять довольно много времени. Дела порядком запутались за эти годы.

— Что-нибудь ещё?

— Предстоит приём.

— Если захочу кого-нибудь видеть, устрою собственный.

— Это важно, Ван. Для тебя и всей программы. Там будут люди из правительства. Они заинтересованы во встрече.

— А мне с ними встречаться неинтересно.

— Пожалуйста, Ван, это очень важно. Он промолчал, и Джемма продолжила:

— Там будут и другие люди. Тебе понравится. А потом — отдыхай. Никто больше тебя не побеспокоит.

Официальные костюмы этого времени отличались простым покроем и неброскими цветами. В парадной форме Вандерхорст стал центром всеобщего внимания, стоило ему, Джемме и Корри войти в зал.

— Сенатор Далтон. Она — председатель Комитета по Космическим операциям, — сказал Корри.

Вандерхорст посмотрел в указанном направлении и увидел высокую, стройную женщину с серебряными волосами, в компании моложавого мужчины и другой женщины. В ответ на его взгляд, Далтон приветственно махнула рукой. Корри потянул Вандерхорста за собой.

— Хорошо, что вы нашли время придти, капитан Вандехорст, — сказала Далтон. — Это Доре и Джейк Фоссеты. Джейк — мой старший советник. Должна сказать, что мы гордимся римраннерами. Вы — смелые люди, выполняющие тяжёлую работу в одиночку.

— Нам за это платят.

— Деньги тут не главное, капитан. Я уверена.

— Меня больше заботят деньги, — сказал Вандерхорст, как бы невзначай поворачиваясь спиной к окну. Он взглянул на Корри, который, казалось, был готов разрыдаться. Джемма натянуто улыбалась.

Далтон заговорила вновь:

— Вы честны, капитан. Какие бы выгоды ВОП не сулил, я бы никогда не решилась на виток по Солнечной системе, из которого вернусь только через двадцать лет.

— Там не чувствуешь, что проходит двадцать лет. Это вообще ни на что не похоже, по правде говоря.

— Вы проводите большую часть времени во сне, не так ли? Некоторые говорят, что мы здесь, в Вашингтоне, занимаемся тем же самым.

— А я — отдыхаю, сенатор.

— В ваших бумагах сказано, что вы родились сто лет назад. Но по вам не скажешь.

Вандерхорст осушил свой стакан.

— К утру буду смотреться как раз лет на сто.

Далтон расхохоталась.

— Вы говорите в точности то, что думаете, капитан. Мне это по душе.

— Ладно, — сказал Вандерхорст. Его мнение о происходящем не изменилось. Он ощущал давление толпы и сделал шаг назад, чтобы сохранить дистанцию, крепко стиснув зубы.

— Скажите, капитан, трудно там? — спросила Доре Фоссет.

— Трудно что?

— Работа. Задание.

— Легче не бывает. Всю работу делают машины. Даже думают за вас.

— Не в этом дело. Я думала об изоляции. Это, должно быть, ужасно. Так долго, так далеко от дома. В маленьком кубике, и деться некуда… — Доре невинно взглянула на Вандерхорста и сделала неопределённый жест.

Вандерхорст смерил её взглядом медленно, оценивающе, и промолчал. Пауза затянулась. Тогда вперед вышел Корри и проговорил:

— У Вана четыре запуска на счету. Он знает, каково…

— По большей части, ты спишь, — заговорил Вандерхорст. Голос его был абсолютно бесстрастным, как на лекции. — Плохо, когда пробуждаешься, это означает, что возникла проблема. Надеешься, она из тех, что можно исправить в момент. Когда не спишь, ждёшь-не дождёшься снова провалиться в сон, потому что тебе не нравятся собственные мысли. Клянёшь себя за то, что очутился здесь, затем начинаешь ненавидеть пославших тебя. Думаешь, а не проспать ли однажды, не напугать ли их? Потом ненавидишь себя за такие мысли и думаешь, что сходишь с ума. Но всё же исправляешь поломки и возвращаешься в резервуар, надеясь на приятные сны. Так проходит время.

— Зачем вообще посылают людей? — спросил Джейк Фоссет.

— Не доверяют машинам.

— Тогда зачем используют машины?

— Не доверяют и людям также. Нужны и те, и другие.

— Неужели? У многих возникают вопросы по поводу программы. Судя по вашим словам, в них есть смысл.

Длительное одиночество обострило у Вандерхорста чутьё к тому, что скрывает собеседник. Он иногда чувствовал, что может читать людей так же легко, как индикаторы приборов. Фоссет, не особенно церемонясь, испытывал его, с помощью жены и под наблюдением босса. Вандерхорсту встречались подобные типы в каждом поколении.

— Чего они хотят? — спросил Вандерхорст.

— ВОП — дорогая программа и её стоимость продолжает расти. Мы не имеем понятия об её эффективности. Многие считают, что возможен иной способ защиты.

— Что они предлагают?

— Ничего особенного. Это лишь проекты, поймите. И их отвергнут, если римраннеры окажутся наилучшим вариантом.

Вандерхорст обернулся к Далтон.

— Что-нибудь падало на Землю с 2006 года?

— Ничего особенно страшного, капитан.

— Тогда, возможно, мы достаточно эффективны.

— Вы хотите сказать, что отсутствие астероидной угрозы есть заслуга римраннеров? Право, капитан, я нахожу это…

— Какого дьявола, кто смеет сомневаться? Вы? Никого другого я там, в космосе, что-то не приметил. Ни вас, ни сенатора, никого вообще. Я один прикрывал ваши задницы.

Глаза Вандерхорста остановились на Фоссете. Остальные, пряча взгляд, держались на безопасном расстоянии. Фоссет попятился, а Далтон мягко сказала:

— Джейк не пытается отрицать заслуги римраннеров и благодарность, которой они достойны. Он лишь делает заключение, что мы не можем быть абсолютно уверены в том, что наша безопасность есть результат ваших усилий.

— Итак, вы хотите абсолютной уверенности, не больше, не меньше.