Сверхестественное. Боги и демоны эволюции - Страница 165

Грэм Хэнкок: На мой взгляд, наиболее интригующим аспектом ваших необычайно интересных исследований являются подробные сообщения добровольцев о встречах с некими "созданиями", "существами" и т. п. Не менее интересным представляется в данном случае и ваше предположение о том, что подобные сообщения могли бы лечь в основу исследований, касающихся истинной природы реальности. Вы указываете, в частности, на значительное сходство между рассказами ваших подопечных и теми историями о встречах с "инопланетянами", которые не раз приходилось выслушивать Джону Маку и его коллегам. Полагаю, вы также читали в этнографических и фольклорных источниках практически схожие сообщения о встречах с "феями", "эльфами" и всевозможными "духами". И поскольку мы знаем, что опыт ваших подопечных относится к сфере "галлюцинаций", как их обычно принято называть, вполне допустимо предположить, что и другие переживания подобного рода также должны быть галлюцинациями. Но если это и в самом деле так, то тут возникает другой вопрос. Способны ли устоявшиеся научные теории, описывающие характер создания мозгом подобных видений (из воспоминаний, личного опыта и т. п.), объяснить, каким образом столь разные люди, относящиеся к различным культурам и эпохам, наблюдают практически идентичные явления?

Рик Страссман: Главное, во что упирается эта проблема, — это необходимость определить, отражают ли подобные феномены внутренний опыт человека или же воспринимаются извне, а может быть, представляют собой сочетание того и другого? Разумеется, личный опыт человека оказывает воздействие на его мозг. Благодаря такому опыту мозг словно бы осваивает особый язык. В нем есть свой словарь — воспринимающий, познавательный и эмоциональный, который формируется под воздействием того, с чем нам приходится сталкиваться в жизни.

С учетом этого обстоятельства можно получить более объективную картину того опыта, который люди обретают под воздействием психоделиков. Нет никаких сомнений, что в такие моменты происходит всплеск мыслеобразов и эмоций, представляющих собой концентрат прежних впечатлений. Чаще всего такое наблюдается при низких дозах наркотика. То же самое можно сказать и о людях, которые — будь то по психологическим или биологическим причинам — обладают пониженной восприимчивостью к наркотикам. Однако при более глубоком погружении в транс ситуация может меняться самым кардинальным образом. Здесь на нас начинают влиять внешние силы, которые мы пытаемся обрядить в привычные для нашего сознания формы. Из этого следует то, что ангелы, демоны, черти, эльфы, карлики и т. п., являются по сути своей одними и теми же сущностями, которые мы интерпретируем в соответствии со своими культурными и персональными предпочтениями. И здесь вполне уместно провести параллель с кораблями капитана Кука, которые туземцы принимали либо за огромные океанские волны, либо за чистую иллюзию — и так до тех пор, пока они не смогли приблизиться к кораблям и увидеть их собственными глазами.

Так, благожелательных существ нередко представляют в образе "ангелов", тогда как злые силы преображаются в "демонов". Порой возникают самые странные образы — в зависимости от природы явленных сил, а также общественного и культурного контекста, в котором обитает каждый отдельно взятый человек.

Наркотики, подобные ДМТ, открывают нам доступ к таким сверхъестественным силам и существам. Наблюдаем же мы их не иначе, как сквозь призму собственной личности и культуры, и тут самую серьезную роль может сыграть этическое, религиозное и нравственное воспитание. Необходимо иметь возможно более незапятнанную личность и психологию. Не так уж важно, насколько сильным будет наркотик. Ведь если он воздействует на сознание, запачканное самыми низкими эмоциями, он все равно не поможет нам увидеть то, что способен воспринять человек, десятилетиями занимавшийся самосовершенствованием. Наконец, те знания, которыми обогащает нас расширенное сознание и которые мы может затем воплотить в жизнь, также зависят от склада нашей личности.

На самом деле, пытаясь объяснить "галлюцинации" своих подопечных, я перебрал самые разные возможности.

Однако, пытаясь представить их опыт чем-то иным, чем он был на самом деле, я столкнулся с целым множеством проблем. Во-первых, подавляющее большинство добровольцев описало свои ощущения не просто как реальные, но даже более реальные, чем те, которые они испытывают в повседневной действительности. Эти ощущения были более эмоционально насыщены и более глубоки, чем все то, что этим людям довелось переживать до сих пор. Наконец, мои подопечные практически единодушно заявили, что никогда прежде они не воображали и не придумывали того, что увидели теперь в состоянии транса.

Начал я и в самом деле с модели галлюцинаций. То есть я говорил своим добровольцам: "Увиденное вами — продукт деятельности вашего собственного мозга". Однако они отвергли эту теорию как нереалистичную: "Каким образом мозговые центры могут выстроить столь сложную и слаженную картину образов и событий?" Затем я обратился к выдвинутой Фрейдом теории бессознательного: все, что приходилось переживать в состоянии транса моим подопечным, было символическим проявлением подавленных желаний, чувств и импульсов. Однако и эта модель показалась им несостоятельной. Тогда я предложил им концепцию Юнга, согласно которой эти видения должны были представлять архетипические конструкции. И вновь неудача.

Порой видения и в самом деле попадали под категорию снов. И в этом случае было достаточно просто убедить добровольцев следовать заданным маршрутом — то есть изучить, что подобные сны могут означать в их жизни. Однако такие видения были достаточно редки.

В конце концов я решил воспринимать этот опыт таким, каков он есть. Иными словами, коль скоро они встречались с тем, что представлялось им существами из иной реальности, я решил принимать это именно так. Я перестал "превращать" их опыт во что-то такое, чем он якобы мог быть на самом деле. В результате мои подопечные стали сообщать все более и более странные детали, касающиеся их ощущений в состоянии транса. В свою очередь я стал более продуктивно анализировать эти ощущения, обнаружив в них немало схожих элементов.

Но если они и в самом деле были тем, чем казались, то откуда могли возникнуть подобные реальности? Именно тогда я стал всерьез задумываться над тем, что ДМТ может открывать нам врата в иные измерения — возможно, те самые параллельные вселенные, о которых я размышляю в своей книге.

Грэм Хэнкок: Можно ли сказать, что вы по-прежнему придерживаетесь этой гипотезы? Готовы ли вы и впредь исследовать поднятые ею проблемы, чтобы досконально разобраться в природе реальности и сознания?

Рик Страссман: Я предан этой идее еще больше, чем прежде. Однако главная проблема заключается в том, что для подтверждения истинности моих гипотез мне недостает специального оборудования. Наши технические возможности очень невелики, и это усложняет все дело. Ведь если бы мы могли, например, сфотографировать то, что видят мои добровольцы, мы бы все пришли к согласию относительно истинного существования подобных вещей. Тем не менее меня вполне убедили в этом те общие элементы, которые прослеживаются в рассказах моих добровольцев и прочих лиц, переживших подобные ощущения под воздействием галлюциногенов и даже спонтанно — возможно, благодаря увеличению уровня эндогенного ДМТ в их организме.

Научный метод ведет к научному осмыслению. В семидесятых годах двадцатого века Чарльз Тарт написал для журнала Science небольшую статью, посвященную "науке специфических состояний". В этой статье он описывает требования, которым должны соответствовать люди, изучающие измененные состояния сознания. В частности, они должны использовать фундаментальные средства научного метода: накапливать факты, основанные на сообщениях очевидцев, вырабатывать гипотезы, экспериментировать, накапливать еще больше сведений, пересматривать на основании новых данных прежние теории и т. д. Именно так можно создать поколение ученых, которые будут подлинными экспертами в данной сфере исследований. Понятно, что Тарт предлагает свой научный метод не столько для изучения объективной внешней реальности, сколько для анализа состояний сознания. Но если вы замените "состояние сознания" на "состояние реальности", я готов буду подписаться под каждым словом этой статьи.