Сватовство шкипера. Рассказы - Страница 4

— Лицо как будто не дурное, если его разглядеть получше. — И штурман, совершенно сбитый с толку, еще пристальней вгляделся в портрет. — Мне кажется, что где-то я видел кого-то очень похожего, — барышню, как будто, — но только не помню, где именно.

— Наверно, женщину с бородой, на ярмарке, — отрезал шкипер.

Разговор был прерван появлением Генри, который, увидев карточку в руках у штурмана, тотчас же особенно аккуратно стал ставить масло в шкаф. Скосив глаза, он увидел, что штурман держит карточку кверху ногами, и сразу сообразил, как это может ему пригодиться. Поэтому он чинно смотрел в сторону, убирая со стола, но мысленно занес штурману в дебет его странное поведение.

— Юнга! — позвал внезапно капитан.

— Есть, сэр! — с готовностью отозвался Генри.

— Ты, кажется, сообразительный малый, — сказал шкипер. — Возьми-ка вон ту карточку.

Генри просиял. Он иронически глянул на штурмана, взял у него карточку и внимательно выслушал те же инструкции, какие были даны штурману.

— Можешь отнести карточку на бак и показать всей команде, — закончил капитан.

— Команде? — удивленно повторил Генри.

— Да, команде. Разве я недостаточно ясно сказал? — удивился шкипер.

— Очень ясно, сэр, — подтвердил Генри. — Но ведь они только запутают дело. Подумайте: толстый Сэм, и кок, и Дик!

— Делай, что тебе говорят! — раздраженно сказал шкипер.

— Есть, сэр! Но только они ко мне начнут приставать со всякими вопросами: кто он, да зачем он вам понадобился?

— Ты покажи им карточку и скажи, что первый, кто его найдет, получит от меня два соверена.

Юнга взял карточку, еще раз пристально разглядел ее и, мысленно решив взять приз в этой игре, отнес портрет в кубрик. Толстый Сэм объявил, что видел этого человека дня два тому назад в Попларе; повар знал его в лицо лучше, чем собственную мать, а Дик уже много лет как был знаком с одним из самых старых и уважаемых обывателей Плимута. Генри вернулся к шкиперу, сообщил ему все это и робко предложил, не поискать ли сначала в Гревзенде.

В полночь подняли якорь и медленно пошли вниз по реке. Гревзенд совсем затих, и на спящих улицах мерцали светлые точки фонарей. "Чайка" медленно прошла мимо. Большой пароход впереди подал предупредительный сигнал лоцманской лодке и, замедлив ход, когда маленькое суденышко скользнуло от берега навстречу ему, на некоторое время рассеял меланхолию шкипера, задев за бушприт "Чайки". Пока шкипер справился окончательно с бедой и выпил чашку горячего кофе, Гревзенд исчез за поворотом, и добровольные поиски могли начаться!

До Бритльси шли четыре дня, и все эти дни шкипер, погруженный в тихую грусть, всю работу предоставил штурману. От этого меланхолия охватила всех остальных. А когда энергичный штурман конфисковал концертино толстого Сэма, на баке часто стали раздаваться по его адресу нелестные замечания, — конечно, когда его не было поблизости.

В сумерки "Чайка" вошла в устье небольшой реки, на которой стоит старинный городок Бритльси. Дневная работа была закончена. Несколько рыбаков с трубками в зубах прохаживались по набережной, а из маленькой таверны доносились шумные крики, каким-то таинственным образом напоминавшие команде о том, что на неё была возложена обязанность искать капитана Гиссинга. Даже самые решительные из матросов не думали, что найдут его тотчас же, и именно в этом кабаке. Но Сэм сказал, что чем раньше начать поиски, тем лучше. И, кроме того, кто знает: может быть, он тут-то и сидит и ждет, чтобы его отыскали?

Немного погодя, они сошли на берег, но в первом кабаке их поиски были безуспешны. Нашли они там только весьма вспыльчивого старика, который, рассерженный пытливыми взглядами повара, резко спросил его, не потерял ли он что-нибудь, а если он, т. е. повар, что-либо потерял и полагает, что старик сидит на потерянном, то не будет ли он добр прямо так и сказать. Повар, ответив подобающим образом, вместе с остальными двинулся вдоль набережной к следующей таверне. Здесь им еще меньше понравилось, и Дик объявил, что пиво тут хуже, чем в первой, и что никто из обитателей города не станет тут тратить деньги. Поэтому они направились еще дальше. Но не успели они закончить и половину своих исследований, как пивные закрылись.

— Настоящий роман, — глухо проговорил Сэм, когда его вытолкнули из последнего кабака и за его спиной безнадежно прогромыхал болт. — Куда же теперь?

— Назад на корабль, — ответил Дик. — Пошли!

— Н-не п-пойду, пока не н-найду его, — торжественно проговорил Сэм и отодвинулся от протянутой руки Дика.

— Тебе его не найти сейчас, Сэм, — насмешливо заметил повар.

— А п-почему? — Глаза у Сэма были словно стеклянные. — Мы ведь пошли его искать…

— Потому что темно, — сказал повар. Сэм презрительно захохотал.

— Идем! — и Дик снова ухватил его за руку.

— Я пошел искать кап-капитана, кап-питана искать… — повторил Сэм. — Я без него не вернусь…

Он пошел, шатаясь, по дороге, а оба его друга, которым простые правила морской жизни не позволяли оставить товарища в таком состоянии, побрели за ним, ворча и ругаясь.

Около получаса они шли за ним по тихим улицам города, и Дик с трудом сдерживал свое нетерпение, когда толстый матрос время от времени наклонялся и тщательно осматривал пороги дверей и другие подходящие места, где мог бы скрываться пропавший человек. Наконец, он остановился перед маленьким домиком, прошел несколько шагов, вернулся и вдруг решительно пошел прямо к двери.

— Держи его, кок! — заорал Дик, обхватив Сэма за пояс.

Повар обнял толстяка за шею и вдвоем, тяжело дыша, они оттащили его от двери.

— Теперь ты пойдешь на борт, старый дурак! — крикнул Дик, потеряв терпенье. — Хватит с нас твоих штук!

— Пус-сти, — бормотал Сэм, отбиваясь.

— Не смей трогать колотушку, слышишь! — угрожающе сказал Дик.

— Он вон там! — и Сэм хитро подмигнул на дом.

— Иди назад, старый дурак! — повторил Дик. — Тебе нельзя ничего пить крепче молока.

— Подержи мой пиджак, кок! — вдруг с неожиданной суровостью проговорил Сэм.

— Не дурачься, Сэм! — попросил повар.

— Подержи мой пиджак, — высокомерно крикнул Сэм.

— Ведь ты же знаешь, что никакого пиджака на тебе нет, — умоляюще сказал повар. — Разве ты не видишь, что это фуфайка!

— Ладно, держи меня, пока сниму ее, — обиженно сказал Сэм.

И, вопреки собственному здравому смыслу, повар стал поддерживать толстого матроса, пока тот раздевался. Дик стоял и ждал, а когда Сэм, наконец, стал тянуть тесную фуфайку через голову, он оттолкнул повара, схватил бедного толстяка и медленно завертел его по мостовой.

— Повернись три раза и лови, кого можешь, Сэм, — жестко сказал он. — Садись, садись, пожалуйста!

Он пустил его на мостовую и вместе с коком пошел вперед, предоставив Сэма его судьбе. Обернувшись в последний раз, они увидели, как высокий толстый матрос, у которого голова и руки запутались в фуфайке, тщательно старался высвободиться из нее, изворачиваясь и жалуясь в выражениях, которые, даже будучи профильтрованы через толстую фуфайку, не теряли своей точности и необычайной выразительности. Наконец, он сдернул фуфайку, свирепо отшвырнул ее в сторону, затем снова поднял и, засунув под мышку, зигзагами пошел к кораблю.

На следующее утро он не совсем хорошо помнил, что случилось, но, смутно чувствуя какую-то обиду, обращался с Диком и коком подчеркнуто холодно, пока им не пришлось начать работу. Выгрузка цемента — вещь нелегкая, и толстый Сэм охотно смягчился, когда повар позвал его в камбуз и угостил чашкой холодного кофе, оставшегося на следующее утро после шкиперского завтрака. Повар вымыл чашки и, предпочитая пыльную палубу кухонной жаре, пошел туда чистить картошку. Эта работа особенно располагает к размышлениям, и мысли повара невольно вернулись к капитану Гиссингу и лучшему способу отыскать его. Ясно было, что карточка должна была сыграть значительную роль в поисках. Поэтому повар оставил картофель и спустился вниз за карточкой. Он нашел ее на полочке в шкиперской каюте, вышел на палубу и спустился на берег.