Сущность Альфы (СИ) - Страница 440

- Сасори, - почувствовав волнение, недоумение и отголоски ревности со стороны супруга, Хаку обернулся и тревожно посмотрел альфе в глаза, - что-то случилось?

- Нет, малыш, - Акасуна улыбнулся, отогнал прочь мрачные мысли, оставляя их, как и Забудзу, за своей спиной, а после шагнул к своему омеге и крепко обнял, целомудренно целуя его в приоткрытые губки. – Все хорошо

- Собственник, - фыркнул Хаку, улыбнувшись в ответ и скромно опустив реснички, при этом позволяя запаху альфы, того альфы, который шесть лет был его отцом и четыре хозяином, как и самому Момочи, раствориться в толпе, окончательно отпуская свое прошлое.

========== Эпилог. Семь лет спустя. Часть 4. ==========

Традиционный утренний кофе был безнадежно испорчен, когда раздался звонок, оповещающий о том, что в особняк Узумаки пожаловал ранний гость. В принципе, Курама мог и не отвлекаться от ароматного напитка и свежей, ещё дымящейся выпечки, которую ему на заказ, каждое утро, доставлял курьер из кондитерской Акимичи, но, вздохнув и с тоской посмотрев на завтрак, все же направился в гостиную, уже и так почувствовав, кто к нему пришел. Не то чтобы его настроение улучшилось, когда он вошел в комнату, остановившись на пороге и с едва заметной толикой нежности посмотрев на представшую перед его взором картину, но что-то в этом было, что-то, что уже семь лет к ряду напоминало главе клана Узумаки о том, что он ещё и омега, и отец двух очаровательных малышей.

В большой гостиной именно для тех случаев, когда папы были заняты, но при этом желали уделить внимание своим сыновьям, отвели игровой уголок, устлав пол пушистым ковром и заказав мебель с выдвижными полками, шкафчиками и тумбочками, в которых хранились игрушки, книжки и прочее. Именно сейчас его мальчики, под присмотром младшего папы, копошились на этом ковре, собирая большой пазл, с чем им и помогал утренний гость, то есть Учиха Мадара, усевшись между детьми и заботливо, но не настолько, чтобы посягнуть на гордость маленьких смышленых Узумаки, подсказывая им, какая деталька должна быть следующей. Казалось, ситуация была более чем обыденная, тем более что Мадара был в особняке Узумаки частым гостем, но её соль была в том, что альфа старался уделять равную порцию своего внимания каждому мальчику, обращался к ним обоим словом «сын» и даже смотрел на них одинаково, с нежностью и любовью, разве что первым всегда брал на руки именно своего ребёнка, но после обязательно обнимал и второго.

Малыши, два багряноволосых сорванца, были гордостью Курамы, но не потому, что значились в его медкарте, как разнояйцовая двойня, зачатая от разных альф, а потому, что уже сейчас мальчики были достойны носить фамилию Узумаки, как и хотелось папочке, характером полностью пойдя в него нынешнего. Точнее, у его сыновей, как и было оговорено с их отцами ранее, была двойная фамилия, ради чего, собственно, альфы и настояли на генетической экспертизе после рождения детей, по поводу чего сам Курама лишь головой покачал, соглашаясь, потому что он, как папа, не нуждался ни в каких экспертизах, и без них чувствуя и зная, кто кому приходится отцом и сыном. Брюнеты тоже чувствовали и знали, но, как говорится, что написано пером, то не вырубить и топором, так что требовалось официальное заключение, чтобы, в дальнейшем, дети могли претендовать на свою законную часть наследства своих отцов.

По большому счету ни Курама, ни его сыновья в этом наследстве не нуждались, потому что мальчики были Узумаки, начиная от цвета волос и глаз с оранжевой радужкой и заканчивая тем, что, исходя из его планов, кто-то из мальчишек, которые, как он чувствовал, несомненно, будут омегами, в будущем унаследует его пост главы, а второй займет место подле него, но планы эти были дальновидными, и предугадать, что же будет лет через двадцать, тридцать, а то и пятьдесят не мог, конечно же, даже Узумаки Курама. В общем, сейчас он был папой двух замечательных мальчиков – Узумаки-Сенджу Хикару и Узумаки-Учиха Хидеки, причем имена он выбрал сам, точнее, они вместе с Утакатой, который неизменно оставался его неофициальным супругом вот уже семь лет.

- А знаешь, отец, - полюбовавшись четко ставшей на свое место деталью, задумчиво начал Хидеки, - в садике нам говорят, что мы с братиком – байстрюки

- Кто говорит? – едва ли не прорычал Мадара, при этом старательно сдерживая свое биополе в присутствии двух омег, на одного из которых, багряноволосого, альфа и взглянул, вот только в его взгляде была и тень страха, и искорка укора, потому что он уже давно говорил и настаивал на том, что над детьми будут издеваться, несмотря на их родовитую фамилию, если Курама не будет скрывать свой союз с мужчиной-омегой, в ответ на что получил лишь беззаботное пожатие плечами

- Дураки говорят, - фыркнул Хикару, положив следующий пазл так, что сложилась ровная линейка узора, - потому что завидуют тому, что у нас с братиком два папы и два отца, - мальчик обезоруживающе улыбнулся матерому альфе. – А мы с Хидеки внимания на дураков не обращаем

- Ну, да, - Мадара прокашлялся: шесть лет прошло, а он все никак не мог привыкнуть к тому, что теперь в его… семье, да, семье не один Узумаки, а сразу три, причем с истинно-узумаковским характером. - Вы все правильно делаете – на подобное не стоит обращать внимания, - Учиха покосился на багряноволосого с молчаливым обещанием серьезного разговора, которое подкрепил легким, но настойчивым ментальным прикосновением. – Вы, мальчики, поиграйте пока, - альфа поднялся с ковра, отряхнув с безупречно выглаженных брюк несколько ворсинок, - а мне нужно с папочками побеседовать

Курама только фыркнул, прошествовал мимо альфы и присел на диван, понимая, что все его планы на сегодняшний день, начиная с завтрака, накрылись медным тазом. Учиха Мадара был настроен не только серьезно, но и решительно, очевидно, нанеся столь ранний визит не только потому, что ему захотелось увидеть сыновей, а и потому, что у него было к главе клана важное, не терпящее отлагательства дело. Сам Курама дела, так сказать, со своими альфами по утрам решать не любил по двум причинам.

Во-первых, после он не мог сконцентрироваться ни на чем другом, мысленно повторяя про себя весь разговор и вычисляя свои же ошибки, которые могут иметь последствия или стать лазейкой в сердце его сущности. А, во-вторых, вечером брюнеты были более покладисты и уступчивы, особенно, если они с Утакатой кормили их ужином и баловали хорошим, крепким виски. Ну, и что с того, что еду они с мужем заказывали в ресторане, потому что готовить самим им было некогда, а прислуга претила главе клана, как таковая, в принципе? Главное – внимание, а два одиноких альфы этим самым вниманием, да ещё и со стороны других омег, были обделены ввиду некоторых причин и обстоятельств, которые повлекли за собой события семилетней давности. Проще говоря, каждая женщина и омега знала, что единственное, на что она может претендовать рядом с Учиха Мадарой и Хаширамой Сенджу, это их постель. Впрочем, пусть Курама это и не афишировал, к такому положению вещей он тоже приложил руку, и если мужчины об этом и догадывались, то свое «против» по этому поводу не высказывали.

После ухода альф и страстного, нежного, чувственного занятия любовью с супругом Курама всерьез задумался над предложением Учиха и Сенджу, причем над каждым. С генетической экспертизой он был полностью согласен, так что к этому вопросу омега возвращаться не собирался, считая его исчерпанным. По поводу обмена энергетикой: тут за Кураму говорила уже логика и здравый смысл, потому что багряноволосый и сам понимал, что отсутствие энергетической поддержки отцов может поставить под угрозу жизнь его малышей, поэтому ему все же пришлось признать, что без альф не обойтись. Сперва, подымая трубку, он задумывался над тем, кому же из мужчин позвонить сегодня, но после, свыкнувшись с мыслью, что все идет так, как и положено ему идти, звонил тому, кого требовала его сущность, не заботясь тем, что один и тот же альфа мог в единоличном порядке поддерживать его энергетически несколько недель. Альфы сами предложили такой вариант, так что были просто обязаны с ним мириться, хотя, конечно же, омега чувствовал волны ревности, которые исходили от мужчин, и которые те старались от него скрыть. Да, ни Учиха, ни Сенджу не оставили своих попыток стать для него единственным и на всю жизнь, на что Утаката, его законный супруг, смотрел с явным недоумением, впрочем, пытаясь понять мужчин, которые искренне и сильно любили того, кого любил он сам.