Сущность Альфы (СИ) - Страница 418
========== Эпилог. Семь лет спустя. Часть 1. ==========
Июнь в этом году выдался жарким, сухим и штильным, и Ирука, сидя на лавочке в парке под тенью раскидистых деревьев, вяло обмахивался веером, при этом все равно не ощущая желаемой прохлады. Солнце палило нещадно, хрупкие листья свернулись в трубочки, защищая благодатную влагу внутри своих тоненьких жил, в воздухе клубились ароматы цветения, раздражая чувствительное обоняние, а близость мощного, взмывающего в небо фонтана ни чуточку не облегчала знойное томление, но, несмотря на все это, омега наслаждался своим уединением, изредка поглядывая на молодых родителей, корпящих над своими чадами, или же влюбленные парочки, которые, игнорируя Административный Кодекс, разувшись, бродили в фонтане, совершенно не заботясь о своей, насквозь промокшей одежде.
Смотря на озорную возню в фонтане, Умино тоже мог бы поддаться соблазну, чтобы оказаться под прохладными струями, ощутить, как мощь воды смывает с его тела капельки пота и знойную усталость, насладиться волной прилипшей к телу футболки, которая нагло обрисует все ещё изящные, плавные контуры его фигуры, но, увы, ему уже не двадцать и даже не тридцать, чтобы идти на поводу у порывов сущности, при этом ощущая неуместный детский восторг. Он – взрослый мужчина, на плечах которого лежит ответственность, так что моральный облик нужно держать цепко, даже несмотря на то, что за все эти годы омега изрядно устал от норм и рамок, в одиночку прокладывая свой жизненный путь.
Большинство обитателей города в этот период дня предпочитали укрываться либо в своих квартирах, переводя вентиляторы в режим максимальной скорости, либо в офисах, оборудованных мощными кондиционерами, но омега, как выходец из жарких и влажных южных островов, предпочел деревянную скамейку вместо мягкого дивана, простор вместо четырех стен и кусочек мира вместо ежедневной рутины. Наверное, со временем он все-таки огрубел, хотя до этого дня тоже не отличался уступчивостью и мягкостью характера, но годы одиночества, с ребёнком на руках, без поддержки, без понимания, без альфы, в конце-то концов, сильно изменили Умино Ируку, хотя он сам не мог сказать, что в лучшую сторону.
- Папа! Папа! Смотри! – девочка лет семи с двумя высокими хвостиками пепельных волос маленьким вихрем промчалась по брусчатой дорожке от фонтана к скамейке, что-то трепетно прижимая в кулачке к своей груди. – Правда, она красивая? – остановившись напротив омеги, малышка, протянув ручку, разжала пальчики, с восхищением в серых глазах посмотрев на большую бабочку, мелко треплющиеся крылышки которой переливались на солнце темно-зеленым, черным и изумрудным
- Правда, красивая, - с улыбкой согласился Умино, смотря, скорее, не на бабочку, а на дочку, которая была маленькой копией своего отца-альфы. – Но ты должна её отпустить, Аэми, - строго, сложив веер и слегка стукнув им по ладони, настоятельно сказал омега
- Почему? – девочка недовольно, слегка капризно надула губки, возмущенно, исподлобья посмотрев на папу. – Я её поймала, значит, она – моя
- Потому что она – живое существо, - уже более терпеливо, ласково, с пониманием начал объяснять Ирука, усмиряя собственнические порывы дочери, - и у неё тоже могут быть детки, - конечно же, он нагло пользовался тем, что девочка ещё не знает о том, что бабочкам не свойственно заботиться о своем потомстве, но только так он мог объяснить ребёнку, что нужно ценить каждую жизнь, даже такую крохотную. – Вот представь, Аэми, что меня, твоего папу, тоже вот так вот кто-то поймал и решил оставить себе, при этом даже не помыслив о том, что у меня есть ты. Скажи, - Умино выразительно, по-взрослому, посмотрел на дочь, - как бы ты себя чувствовала?
- Мне было бы плохо, - поникнув, ответила Аэми, - и я бы плакала, - слегка смущаясь, но искренне, добавила девочка, после чего, взмахнув ручкой и заставив бабочку взлететь, бросилась к своему папе, крепко обнимая наклонившегося омегу за шею, - но только потому, что я ещё маленькая. Но я вырасту, - с жаром пообещала пепельноволосая, - и стану самой сильной в мире альфой, чтобы защищать тебя, папочка. И тогда, - Аэми отстранилась и, шмыгнув носиком, уверенно добавила, - папа больше не будет грустить, и никто не посмеет тебя обидеть
- Конечно, мое солнышко, - улыбнувшись в ответ на такую искренность, ответил Ирука, - так оно и будет. Иди, Аэми, - омега нежно подтолкнул дочь, не в силах видеть, как в уголках серых глаз скапливаются капельки хрустальных слезинок, - поиграй ещё немножко, а после мы пойдем домой, и я приготовлю тебе самый вкусный ужин
- Самый-самый? – просияв и состроив просительную рожицу, переспросила девочка
- Самый-самый, - заверил дочь Умино, зная, что за этим умилительным взглядом скрывается настоятельная просьба испечь сладкий яблочный пирог
- Смотри, папочка, ты пообещал, - строго, пригрозив пальчиком, напомнила Аэми, после чего прытко развернулась на месте и побежала к фонтану, возле которого возилась малышня примерно её возраста
Ирука только вздохнул, взглядом провожая свою малышку, одетую в белую хлопковую маечку и короткие шортики, любуясь тем, как, словно пружинки, пепельные хвостики его дочурки взмывают в воздух в такт её беззаботным прыжкам. Да, растить ребёнка одному, вдали от родителей и семьи, в чужом городе, в который он приехал много лет назад в поисках лучшей жизни, без поддержки, в постоянных бытовых проблемах, было тяжело, но омега не жаловался, по крайней мере, никому, кроме себя, понимая, что в своем одиночестве виноват он сам.
Аэми была прекрасным ребёнком, не капризничала, понимала его с полуслова, даже в столь юном возрасте старалась помогать, пусть после подобных попыток ему приходилось, то убираться на разгромленной кухне, то выбрасывать испорченную во время стирки белого с цветным одежду, пыталась поддерживать, хотя самому омеге было совестно, потому что он уделял слишком мало внимания своему ребёнку. В декрете он просидел чуть больше года, ровно до того момента, когда таки смог пристроить ребёнка в садик при СПОР, за что он был глубоко признателен Орочимару-сану, который, понимая его положение, помогал по мере возможности, после чего вернулся в школу, но этого оказалось недостаточно. Да, Какаши оставил ему достаточно денег, к тому же, он продал свою квартиру по очень выгодной цене, но его счет в банке не был безлимитным, а Ирука хотел дать своему ребёнку все, что он считал нужным и необходимым, чтобы его дочь ни в чем не нуждалась, и чтобы никто не смел попрекнуть её в том, что она дочь родителя-одиночки.
Пришлось возвращаться на работу и в колледж, вследствие чего Аэми он видел лишь утром, когда собирал её в садик, и вечером, когда укладывал спать, но, главное, теперь ему хватало денег на то, чтобы нанять домработницу, которая не только выполняла свои прямые обязанности, но и присматривала за ребёнком, забирая её из садика, когда он задерживался на работе или же уезжал на семинары, конференции и так далее. Да, сейчас было легче, он получил научную степень, стал зарабатывать больше, при этом имея достаточно свободного времени исключительно для методичной деятельности, но тогда, семь лет назад, когда, казалось, все и вся были против него, когда перед ним закрывали дверь потому, что никто не хотел связываться с одиноким омегой с маленьким ребёнком на руках, слезы не успевали высыхать на его щеках, хотя давать волю эмоциям Умино старался только дома и только после того, как уснет дочь, только в своей кровати и только в свою подушку. Слез было много, много отчаяния, несбывшихся надежд, успокоительного, снотворного и подавляющих, но он справился, имея в жизни самый сильный и надежный стимул – Аэми, и надеясь на то, что когда-нибудь, пусть и через десять, двадцать, тридцать лет он сможет посмотреть в глаза тому, кому своим упрямством нанес глубокую рану, и попросить у него прощения.
Знакомые советовали ему не артачиться, не противиться своей сущности, не лишать своего ребёнка, тем более пока он мал и несмышлен, полноценной семьи, и единожды Ирука таки поддался на эти уговоры, последовав бессмысленному совету коллеги и приняв ухаживания одного альфы. Аэми тогда было два, его жизнь потихоньку начала стабилизироваться, но, конечно же, каждодневные, бытовые, рабочие проблемы давили на него, тяжело было морально, психологически, ещё и течка предстояла, а Ямаширо Аоба ухаживал за ним терпеливо, ненавязчиво, с пониманием, и он решил – а почему бы и нет, ведь раз он уже отверг достойного альфу. Так стоит ли противиться притяжению в этот раз?