супермаркет(СИ) - Страница 37

Во второй половине дня Соня наняла юриста для ведения в суде ее дела о разводе. Она отказывалась от любых материальных претензий и давала согласие на то, чтобы сын выбрал сам, с кем из родителей он будет проживать. Воевать с собственным ребенком она не желала. В том, что в итоге он останется с дедом, сомнений не было.

В четверг Соня разорвала последнюю нить, связывающую ее Веней: прервала беременность. Знала, что совершает страшный грех, который никогда не сможет отмолить, что еще не раз пожалеет об этом, но все же решилась. Крохотной светловолосой девочке в голубом платьице, а именно такой ее видела в мечтах Соня, не нашлось места на большой земле.

В понедельник она вышла на работу, дав сотрудникам своим новым видом пищу для разговоров и домыслов на несколько дней. Но еще никто не догадывался, что перед ними другой человек. Лучше или хуже - покажет жизнь, но прежней милой улыбчивой Сонечки больше не существовало.

Телефонный звонок раздался, когда Женя уже засыпал. День был тяжелый, донимала не спавшая даже к ночи духота. Он устал, а кроме того не переставая ныло когда-то давно травмированное колено, которым он день назад случайно ударился о борт машины. Однако в эту командировку Женя напросился сам, так что винить было некого. Он долго вздыхал и крутился на сиротском матрасе, стараясь устроиться удобнее, пока наконец-то не стал проваливаться в спасительный сон. А тут этот звонок...

Женя, зло помянув черта и всю его родню, потянулся за телефоном. Номер был незнакомым. Сон слетел окончательно, когда он услышал тихий нерешительный голос.

- Ты сказал, что я могу позвонить, если понадобится помощь. Ничего страшного не произошло, просто хотела встретиться и поговорить.

- Где ты?

Он спросил слишком торопливо. Так было нельзя: пора уже смириться с тем, что Соне он не нужен, и держать себя в руках.

- В квартире родителей?

Этот вопрос прозвучал гораздо спокойнее, и он мог бы собой гордиться.

- Да.

Голос был по-прежнему тихим и бесцветным, и Женя вдруг ясно представил ее сидящей в кресле с телефоном в руке. Тяжелый узел волос оттягивал голову назад и открывал нежную беззащитную шею. Когда-то давным-давно он погладил ее кончиками пальцев.

- Соня, я не могу сейчас приехать.

Он и правда не мог: командировка кончалась лишь через два дня. Кто бы его отпустил только потому, что какой-то женщине захотелось встретиться и поговорить?

- Ясно, - сказала она упавшим голосом и заторопилась, - я понимаю, что год не звонила, а сейчас уже поздно. Извини за звонок. Ничего не надо. Извини, пожалуйста.

Она отключилась, а он устало откинулся на подушку. Ну и что это было? Год она не звонила! Даже посчитать не удосужилась. Не год, а гораздо больше. Первые полгода Женя еще на что-то надеялся, а потом надежда начала таять. Он был человеком военным и поэтому хорошо понимал, что слово "нет" вариантов не предусматривает. А теперь этот звонок...

Он еще немного полежал, бездумно вглядываясь в темный провал окна, потом тяжело вздохнул и потянулся к одежде. Через какое-то время, отягощенный новыми обширными знаниями о себе и своих мозгах, Женя отправился собирать вещи.

Командира он знал давно, с далеких лет учебы, поэтому особенно неприятно было выслушивать резкие слова как в свой адрес, так и в адрес тех самых семейных обстоятельств, подробности о которых подчиненный сообщить отказался.

- Я уже знаю о травме. Боль в ноге не уменьшается? - спросил командир вдруг уже совершенно другим тоном, словно и не было предыдущих резких слов.

- Нет.

- А с этого начать разговор не мог? Глядишь, и поговорили бы по-другому.

- Не мог. Это не причина.

Он и вправду собирался терпеть боль до конца командировки, благо осталось совсем немного.

- Значит так: уедешь утром. Хватит глотать обезболивающие. По приезде сразу же обратишься в госпиталь.

Женя, прихрамывая, уже выходил из кабинета, когда услышал брошенные вслед слова:

- А она хоть того стоит?

- Последняя попытка всегда того стоит, - ответил он честно, надеясь, что начальник его поймет, потому что о последней попытке каждый из них знал немало.

До Сони он добрался лишь к концу второго дня.

- Был в командировке, - сказал Женя вместо приветствия, когда она открыла дверь, - встретимся завтра после обеда, если время терпит. А сейчас домой, в душ и спать.

Самое время было развернуться и уйти, но он продолжал стоять и смотреть на ту, от которой так долго ждал хоть какой-то весточки. С последней их встречи она изменилась: похудела, остригла свои прекрасные волосы. Теперь лицо обрамляли лишь короткие рваные пряди, подчеркивающие высокие скулы и длинную шею. Да и цвет волос стал другим. А глаза... Глаза невеселые, словно смертельно уставшие, и между бровями наметилась тоненькая морщинка.

- Совсем плохо? - спросил он участливо.

Она, словно не слыша вопроса, отступила в сторону, приглашая войти. Женя тут же забыл о своих намерениях и шагнул в темноту коридора.

- Дверь в ванную налево. Полотенца в шкафу. А вот халат мой тебе не подойдет.

Она сказала это так обыденно, будто он каждый день приходил сюда помыться.

- Обойдусь без халата, - буркнул он, слегка раздосадованный этой простотой. Было обидно. Он так торопился, могла бы хоть улыбнуться.

- Не сердись, - словно подслушав эти мысли, попросила Соня и коснулась прохладными пальцами его руки, - это от неожиданности. Я думала, ты никогда не придешь.

Она стояла так близко, что стоило только протянуть руки, чтобы обнять ее, а потом будь что будет. Однако он сдержался, очень уж хотелось увидеть хоть каплю женской заинтересованности именно в нем, Жене. Простой обычной заинтересованности женщины к давно влюбленному в нее мужчине, этакой искорки, которая в один момент может преобразить все. Поэтому и решил, что первый шаг должна сделать Соня.

- Куда ж я денусь... - вместо ответа пробормотал он. - Где ванная?

Соня наконец-то улыбнулась и махнула рукой вглубь коридора.

- Тебе туда, потом найдешь меня на кухне.

Когда Женя появился на пороге, она уже дожидалась его, сидя за столом. Он остановился в дверях, большой, широкоплечий, гладко выбритый и благоухающий туалетной водой. Спортивные штаны, белая футболка, подчеркивающая мускулы, босиком. Она слишком долго и внимательно рассматривала его, и Женя с удовольствием отметил, что увиденное ей понравилось. Ничего странного, конечно, в этом не было, они ведь по-настоящему никогда и не знали друг друга.

- У меня нет тапочек твоего размера, - произнесла она медленно, все еще не отводя взгляда, - то есть, никаких мужских нет.

- Я люблю ходить дома босиком, - он сделал вид, что не заметил ее уточнения, потому что, по его мнению, было еще не время начинать серьезный разговор, и направился к столу.

Еды было негусто: пяток вареных яиц, вермишель и сосиски, да еще аккуратно порезанный помидор.

- Все, что есть, - смущенно развела она руками.

- Ничего, - успокоил он Соню когда-то ей же сказанными словами, - на ночь есть вредно.

Она, вспомнив это, рассмеялась, и Женя с радостью подумал, что, кажется, лед тронулся.

Он, стараясь не торопиться, ел, а она сидела напротив и мелкими глотками прихлебывала чай из большой синей кружки. Было тихо, тепло и уютно, поэтому оба вздрогнули, когда раздался звонок. Женя посмотрел на часы, они показывали начало одиннадцатого, а потом перевел удивленный взгляд на хозяйку.

- Я никого не жду, - в голосе слышалась растерянность. - Ты ешь, я быстро.

То, что пришел мужчина, и он был зол, Женя понял сразу, поэтому отложил вилку в сторону и насторожился. Пришедший, не очень-то подбирая слова, говорил медленно и весомо, словно вколачивал гвозди:

- Телефон отключила, с квартиры съехала, думала, не найду. Воспользовалась, что меня в пятницу на работе не было, и сбежала! Я впервые за последние сто лет решил отдохнуть, за город выехал, Эмме запретил звонить, вернулся, а здесь подарочек! Ты знаешь, что я с твоей бумажкой сделаю? И хватит нюни распускать, все останется по-прежнему, я тебя не отпускаю!