Супергерой для Золушки (СИ) - Страница 3

И так далее.

В общем-то, это меня даже закалило. Долгое время я присматривалась к новым членам семьи, пыталась вычислить их слабые места. Мечтала, что вырасту и предъявлю права на свою долю недвижимости и бизнеса, в шестнадцать лет даже начала изучать юриспруденцию, интересоваться своим наследством, и выяснила, что фирма отца давно обанкротилась, и новым предприятием, крупной птицефабрикой (выросшей в свое время из маленького частного хозяйства), теперь заправляет единолично Андрей. Главное, все по закону, не подкопаешься. И единственное, что есть у нас с мамой теперь — этот дом, из которого я съехала еще в восемнадцать.

Выводы: мы должны быть благодарны отчиму, что он содержал нас все это время. И никак иначе.

— Только не сейчас! — Взмолилась, вцепившись в руль чихающего автомобиля.

И тот, словно услышав мою мольбу, кашляя и дергаясь, продолжил путь. Через пятьдесят метров припарковалась у железных ворот отчего дома. Заглушила мотор, схватила сумку, вылезла и одернула узкую юбку.

Бросила взгляд на окна второго этажа, туда, где располагалась спальня матери и Андрея. Плотные шторы были задернуты. Неужели, она еще не встала? Мы же договорились.

Я уже привыкла к тому, что мама в последнее время стала забывчивой и рассеянной, но помочь дочери в планировании свадьбы — это ведь святое, разве не так?

Отворила дверь и тихонько вошла. Отчим в это время уже должен быть в офисе, он не слишком-то любит, когда мама выходит куда-то из дома, поэтому мы с ней и договорились встретиться, когда его уже дома не будет. На всякий случай прокралась на цыпочках к лестнице на второй этаж и уже занесла ногу над ступенькой, как слева прогрохотало:

— Даже не думай.

Обернулась. Андрей сидел за столом в столовой, как всегда подтянутый, собранный. В свои сорок восемь мой отчим выглядел моложаво. Слегка тронутые сединой русые волосы, гладко выбритое лицо, строгий костюм, застегнутый на все пуговицы. Он казался невозмутимым и привычно холодным. И так было всегда, даже если внутри него кипели ярость и гнев.

— Привет, — поздоровалась и встала по стойке смирно.

Отчим отложил столовые приборы, поправил салфетку на коленях и, оглядывая меня с ног до головы, прищурился.

— Не слышал, как ты вошла.

— Открыла своим ключом, — призналась, набравшись смелости.

Он поднял бокал с вином и задумчиво посмотрел на его содержимое.

— Варвара, ты здесь давно не живешь. — Сделал маленький глоток. — В следующий раз потрудись известить нас о своем визите заблаговременно.

Это уже слишком. Никто не посмеет мне запрещать приходить в свой собственный дом. В дом моего покойного отца! С этой мыслью я решительно шагнула в столовую.

— Я известила свою мать.

— Она меня не предупреждала.

— Ну, прости, — гордо выпрямила спину, готовая, наконец, дать этому хлыщу хороший отпор, — Андрей. Когда мне хочется прийти в свой дом, я так и делаю. И не обязана спрашивать у кого бы то ни было разрешения.

На его лице не дрогнул ни единый мускул. Отчим неторопливо пригубил вино, затем поставил бокал обратно на белую скатерть.

— Тогда, Варвара Николаевна, счета на оплату услуг и все налоги на эту недвижимость, тебе придется оплачивать самой. Разумеется, в той доле, которой ты владеешь.

Стойко выдержав этот удар, я улыбнулась.

— Тогда вам, Андрей Михайлович, придется оплачивать услуги: газ, воду, свет и прочее. Разумеется, в той доле, в которой вы их потребляете.

А что? Я взрослая женщина, которая может уже себе позволить вступить в открытую конфронтацию с этим человеком. К тому же выхожу замуж, и за меня теперь есть, кому заступиться.

— Варвара, — мужчина остановил меня движением руки. — Вынужден напомнить: в этом доме мы не ходим в грязной обуви.

Проследила за его взглядом. К одной из моих туфель действительно прилип комок грязи. Сжала руки в кулаки, пытаясь унять раздражение, набрала в легкие больше воздуха, чтобы покрепче высказаться, но… почему-то не хватило духу. Сняла лодочки и встала босыми ступнями на паркет.

— Так лучше?

— Если ты решишь остаться, попрошу Татьяну отнести твою обувь в прихожую.

— Татьяну?

— Да. У нас появилась экономка.

— Кто?

— Она будет вести домашнее хозяйство. Познакомься.

Отчим кивнул в сторону двери, я растерянно оглянулась и обнаружила за своей спиной молодую женщину. Вздрогнула от неожиданности. Откуда она, вообще, там взялась? Шагов ведь не было слышно.

— Здравствуйте, — выдавила тихо.

Незнакомка смерила меня долгим взглядом и слегка склонила голову. Видимо, этого в ее понимании было достаточно для приветствия. Бледно-зеленые глаза женщины смотрели на меня изучающе, огненно-рыжие волосы, собранные в красивую волну и аккуратно закрепленные сбоку, выглядели слишком ухоженными для того, чтобы принадлежать простой прислуге. Платье из зеленого бархата, маникюр модного нюдового оттенка и красные туфли на десятисантиметровой шпильке тоже говорили в пользу того, что эта мадам не стала бы пачкать свои ручки грязной работой.

— Татьяна будет следить за порядком и руководить штатом прислуги. Мы наняли горничную, повара и садовника. — Отчим милостиво указал мне на стул. — Позавтракай, Варвара. Расскажи, как складывается твоя самостоятельная жизнь? Как Альберт? Давно не видел вас вместе.

Ну, вот. И что он пристал к моему жениху? Тот же ясно в наш прошлый визит дал понять, что не хочет брать продукцию его птицефабрики на сбыт в свои магазины. Замялась, подбирая слова, и, наконец, решительно выдохнула:

— Поднимусь к маме.

Развернулась и припустила бегом вверх по лестнице.

— Не стал бы этого делать, — послышался его недовольный голос за спиной, но меня уже было не остановить.

Что такое могло произойти в моем доме за пару недель с прошлого визита? Почему я его совсем не узнаю? Неприятное тревожное чувство холодило грудь, в ушах звенело.

— Мама! — Тихонько позвала, приоткрыв дверь в ее спальню.

Ответа не последовало. Вошла, огляделась: внутри было темно и тихо. Интерьер в темно-зеленых тонах выглядел довольно мрачновато и даже пугающе. Такая обстановочка кого угодно могла бы вогнать в лютую депрессию, не удивительно, что мама в последнее время выглядела уставшей, тусклой и серой.

Подошла к окну, раздвинула шторы и открыла форточку. Дневной свет ворвался в комнату вместе со свежей утренней прохладой, запахом озона и привкусом моря. Обернулась к кровати. Мамино некогда красивое тело покоилось на шелковых простынях неподвижно, словно застыло. Она лежала в странной позе: как эмбрион, свернувшись и словно желая закрыться от всего мира под защитой одеяла.

— Эй, мам, — села и погладила ее по плечу.

Она шевельнула губами, но глаз не открыла.

— Мамочка, — позвала еще раз и легонько потрясла.

— М? — Ее веки с трудом приподнялись, замутненные сном глаза посмотрели куда-то сквозь меня. — Варя…

— Почему ты спишь? Мам, тебе плохо?

— М, — простонала она, пытаясь приподняться. Но, очевидно, сил на это у нее не хватало.

— Мы же с тобой договаривались утром съездить в ресторан. Помнишь? Внести предоплату за свадебный банкет, выбрать торт.

— Прости, доченька, — мама едва заметно мотнула головой, — не выспалась.

— Что с тобой такое? Ты сама не своя в последнее время. Поздно легла? Он тебя доводит? — Облизнула пересохшие губы. — Что происходит? Скажи мне честно, мам, я обязательно придумаю, как тебе помочь.

На сонном лице вдруг промелькнул страх. Эту эмоцию я научилась читать еще давно. Приоткрытые в ужасе глаза, вскинутые брови, сжатый в напряженную полоску рот, резкие неловкие движения — все это каждый раз отражалось в ее поведении, стоило только сказать что-то неугодное мужу. Такое трудно было скрыть.

— Родная, — она попыталась рассмотреть меня, прищуриваясь от яркого света, — я просто устала. Честно. Прости. Мне нужно только немножко поспа… поспать…