Супердиверсант Сталина. И один в поле воин - Страница 12

Следом двинулись партизанские грузовики – сплошь «Опели» да «Бюссинги». И это тоже лежало в основе судоплатовского плана – следовало обеспечить партизанским бригадам и дивизиям максимальную автономность, наибольшую независимость от Большой земли, что пролегала за линией фронта.

Безусловно, и Ставка, и родимый НКВД будут подбрасывать спецов, лекарства, оружие, но много ли «гостинцев» перетащишь по воздуху? А ведь железнодорожный состав в глубокий тыл противника не отправишь, вся надежда на самолеты.

Но Павел правильно сказал на штабе: надеяться надо только на себя! У них под боком масса немецких складов, станций, аэродромов. Там их ждут авто и танки, пушки и снаряды, продукты и много чего еще, награбленного или с клеймом «Сделано в Германии». Остается только взять…

…Длинная колонна углублялась в Сарненские леса, пересекая незримую границу Захидного партизанского края.

Туда немцы соваться не рисковали. Попытки, конечно, были, но после того, как несколько крупных соединений карателей потерпели полный разгром, гитлеровцы избегали лесов. Конечно, регулярные налеты продолжались – люфтваффе бомбили дебри, плюхая фугаски в болота, но большой беды не приносили.

Ныне ситуация сложилась такая, что в Берлине заходились от злобы – в немецком тылу росла и крепла «теневая» Красная Армия, разрозненные партизанские отряды сливались в бригады, бригады – в дивизии.

К весне 42-го можно было пройти от Ровно до Ленинграда, путешествуя от одного сельсовета к другому. Только пересечение дорог и железнодорожных путей представляло собой опасность.

Пока.

Судоплатов, покачиваясь в кабине «Ганомага», довольно улыбнулся. «В прошлой жизни» он не смел и надеяться на подобный размах. Все шло к тому, что немцы скоро будут писаться со страху при слове «партизан». Будут задирать руки повыше и кричать «Гитлер капут!», чуть услышат треск веточки в подлеске.

А дальше будет еще интересней. Пора налаживать связи между отдельными партизанскими краями, сплачивать их воедино, образуя уже целые партизанские республики. То же и с вооруженными силами. Уже сформированы две партизанские армии. Мало, надо еще! А для этого требуется что? Правильно – авиация, артиллерия, танки. Этого добра у немцев достаточно, пора им поделиться с лесными жителями…

Все шло по плану.

Из воспоминаний П. А. Судоплатова:

«Сталин так был заворожен мощным разрушительным потенциалом атомной бомбы, что в конце октября 1942 года предложил дать кодовое название плану нашего контрнаступления под Сталинградом – операция «Уран». Во всех идеях и предложениях у него всегда присутствовал этот внутренний мотив, непонятный собеседникам.

Получив от НКВД доклад о первой цепной ядерной реакции, осуществленной Ферми, Курчатов обратился к Первухину с просьбой поручить разведывательным органам выяснить ряд важных вопросов о состоянии атомных исследований в США.

В связи с этим под моим началом была создана группа «С» (группа Судоплатова), которая позднее, в 1945 году, стала самостоятельным отделом «С».

Курчатов и ученые его группы часто бывали у Берии, обсуждая вопросы организации работ в соответствии с получаемой от НКВД информацией. Фактически Курчатов и Иоффе поставили перед Сталиным вопрос о замене Молотова Берией в качестве руководителя всех работ по атомной проблеме.

Обычно после посещения кабинета Берии на Лубянке Курчатов, Кикоин, Алиханов и Иоффе поднимались ко мне, где мы обедали в комнате отдыха, после чего они углублялись в работу над документами, полученными из-за границы…»

В тот же день началась подготовка к другому налету – на нефтяные промыслы Плоешти. Немцы очень сильно зависели от румынской нефти, почему и рвались на Кавказ, а Роммель торопился добраться до Ирака. Шли на запах нефти.

Синтетический бензин выпускался в рейхе миллионами тонн, но, низкооктановый, он не годился в качестве топлива для самолетов. Волей-неволей приходилось тягать цистерны из Румынии, от «кондукатора» Антонеску.

Конечно, бомбежка не перекроет поставки нефти вовсе, но создаст немцам большие проблемы. А в нынешней ситуации любой удар по врагу приносил дивиденды и бонусы, хотя бы в виде сохраненных жизней красноармейцев.

Кстати, в Кремле уже было решено ввести погоны со звездами, после чего в РККА появятся рядовые и офицеры. Так будет проще определять звание, а то, бывало, не знаешь, к кому обращаешься. Был и другой довод «за» – погоны восстанавливали преемственность Красной Армии, связь с былыми героями.

Но об этих делах Судоплатов вспоминал ненароком, отвлекаясь, чтобы успокоиться.

– Четверкин, – подозвал он негромко.

– Слушаю, товарищ командир!

– Не геройствуй там. Прилетели, отбомбились, развернулись и улетели.

– Так точно! – отчеканил комполка и добавил, уже не по уставу: – Да вы не волнуйтесь, товарищ командир, все будет как в аптеке.

– Надеюсь, – усмехнулся Павел. – Действуй.

– По самолетам!

Моторы «Юнкерсов» уже гудели, смыкая лопасти в сверкавшие круги. Один за другим бомбовозы выруливали на «взлетку», сверкая яркими звездами на крыльях, и брали разгон.

Гул двигателей переходил в рев, тяжелые машины поднимались в воздух и ложились на курс.

Анатолий Юрьевич Четверкин был счастлив. В июне 41-го он оказался одним из первых советских летчиков, сбивавших немецкие «мессеры» над Белоруссией. Четверкин помнил и оскорбительную наглость люфтваффе, когда такие вот «Юнкерсы» шли бомбить Минск без прикрытия – немцы надеялись, что Павлов и иже с ним сами загубят ПВО, лишь бы «не поддаваться на провокации».

Не вышло! Конечно, много самолетов погорело прямо на аэродромах, особенно было жалко новенькие «МиГи», практически не облетанные, выдвинутые поближе к границе. Мало было пилотов, способных по-настоящему использовать «мигари», но уж те, кто умел, валил «Мессершмитты» с небес на грешную землю.

«Юнкерсов», идущих на Минск, было много, не все из них посбивали летуны с зенитчиками, и Четверкину это долго не давало покоя. Он и сам горел, два раза его сбивали, но сразу из госпиталя Анатолий упорно возвращался в свой полк, занимая место в кабине нового истребителя.

Правда, целых полгода пришлось переучиваться, осваивать пикировщик «Пе-2» – командованию было виднее. «Пешка» была неплохим бомбером опять-таки в хороших руках. И вот, пригодился тот опыт – он сидит в кабине «Юнкерса». Краснозвездного «Юнкерса»!

У Судоплатова были сомнения насчет того, рисовать ли на крыльях звезды – дескать, немецкие самолеты с крестами были бы куда лучшей маскировкой. Да и при возможной встрече с противником можно было бы избежать боя.

Однако в Москве решили иначе – пускай-де население видит, что «сталинские соколы» летают даже в тылу. Что до пилотов люфтваффе, то они, мол, запутаются – звезды звездами, но самолет-то немецкий! Свой!

Так это будет или не так, покажет встреча, а пока Четверкин держал курс на Плоешти, как те гаденыши, что летели бомбить его Минск. И тоже без сопровождения!

У «Мессершмиттов» просто дальности не хватит…

– Клаус! Где летим хоть?

Клаус, занявший место штурмана-бомбардира, тут же отозвался:

– Подлетаем к Южным Карпатам. Вижу Брашов! Отсюда до Плоешти всего сотня кэмэ!

– Понял. Радист!

– А?

– Бдишь?

– Бдю!

– Ну, бди-бди… Слушать всем! Я – «Толян»! К бою! Цель – нефтяные заводы «Континенталь Ойл». Их девять штук, надо постараться разбомбить хотя бы парочку. На цель выходим с востока, со стороны солнца. Внимание! Не ошибитесь с целью! Немцы понастроили два макета Плоешти! Делай, как я! Атака целей – одиночно, цели выбирать самостоятельно. При атаке не растягиваться, прикрывать друг друга. Выход после удара курсом на северо-восток. Сбор групп на маршруте. Перестроиться для атаки! Произвести боевое развертывание! Звеньям перестроиться в колонну!