Супердиверсант Сталина. И один в поле воин - Страница 10

– А мы уже захватили несколько машин радиофицированных, – вставила свое слово Марина Ких. – Командирских, наверное. Бронированные они, и с пулеметами.

– Ну, если с пулеметами, тогда ладно! Так, еще что я хотел сказать… Из Спадщанского леса, это на Сумщине, к нам вышла 1-я Украинская партизанская дивизия[8] Сидора Ковпака. Сидор Артемьевич шороху навел на востоке, теперь двинулся в Карпатский рейд. Дивизия его продвигается отдельными отрядами и батальонами, а всего с ним тысяч двенадцать человек, да как бы не больше. По слухам, к партизанам Ковпака присоединились казахи из «туркестанского легиона», который сколотили немцы из военнопленных. Судя по времени, дивизия уже форсировала Припять.

– Примем, – широко улыбнулся Медведев, – леса у нас большие!

Из записок П. А. Судоплатова:

«После оккупации Польши немецкими войсками наша армия заняла Галицию и Восточную Польшу. Галиция всегда была оплотом украинского националистического движения, которому оказывали поддержку такие лидеры, как Гитлер и Канарис в Германии, Бенеш в Чехословакии и федеральный канцлер Австрии Энгельберт Дольфус.

Мою жену направили во Львов вместе с Павлом Журавлевым, начальником немецкого направления нашей разведки. Мне было тревожно: ее подразделение занималось немецкими агентами и подпольными организациями украинских националистов, а во Львове атмосфера была разительно не похожа на положение дел в советской части Украины.

Во Львове процветал западный капиталистический образ жизни: оптовая и розничная торговля находилась в руках частников, которых вскоре предстояло ликвидировать в ходе советизации. Огромным влиянием пользовалась украинская униатская церковь, местное население оказывало поддержку организации украинских националистов, возглавлявшейся людьми Бандеры. По нашим данным, ОУН действовала весьма активно и располагала значительными силами. Кроме того, она обладала богатым опытом подпольной деятельности, которого, увы, не было у «команды» Серова, хрущевского помощника. Служба контрразведки украинских националистов сумела довольно быстро выследить некоторые явочные квартиры НКВД во Львове. Метод их слежки был крайне прост; они начинали ее возле здания горотдела НКВД и сопровождали каждого, кто выходил оттуда в штатском и… в сапогах, что выдавало в нем военного: украинские чекисты, скрывая под пальто форму, забывали такой «пустяк», как обувь. Они, видимо, не учли, что на Западной Украине сапоги носили одни военные. Впрочем, откуда им было об этом знать, когда в советской части Украины сапоги носили все, поскольку другой обуви просто нельзя было достать…»

Урочище Лопатень было аккуратно застроено землянками и настоящими избами, приземистыми складами, гаражами, сараями – это был настоящий партизанский город, скрытый под плотной хвойной завесой.

Сотни людей наполняли лес смутным говором, и все были заняты – звенели ковали на кузнице, водители прогревали моторы, артиллеристы, недавно прибывшие с Большой земли, обучали рядовых партизан обращению с орудиями.

Едва поспевая здороваться, Судоплатов прошел в штаб – просторную землянку, где было накурено, а вокруг крепкого стола, выскобленного до желтизны, собрались командиры партизанских бригад и мангрупп 3-й ОМСБОН.

– Здравствуйте, товарищи! – сказал Павел, жестом усаживая подскочивший комсостав. Заняв свое место, он продолжил: – Собираться часто у нас не получится, поэтому давайте обсудим основные вопросы, а всю текучку будем решать с помощью наших радистов. А главный вопрос таков: необходимо развернуть тотальную войну в немецком тылу, чтобы поддержать нашу Красную Армию на Донбассе и под Харьковом. Хочу, чтобы вы поняли, насколько для нас всех важна победа. Если мы проиграем сражение на Харьковщине, немцы прорвут фронт, двинутся на Кавказ за нефтью, дойдут до Волги – и нам самим перекроют все пути доставки нефти из Баку. Что это будет значить? А это будет значить остановку всех самолетов и танков – их попросту нечем будет заправлять! Можете сами себе представить, что будет твориться на фронтах.

Собравшиеся сдержанно зашумели.

– Поэтому, – повысил голос Судоплатов, – нам обязательно нужно победить! Как обеспечить нашу общую победу здесь, в тылу противника? А громить этого противника! 1-я Украинская партизанская дивизия уже занялась этим, двигаясь к нам. Двадцать четыре бригады из 2-й партизанской армии – это в Белоруссии – готовятся к блокаде немецких коммуникаций. При этом 2-я Дриссенская бригада им. Калинина, Освейская им. Фрунзе и 2-я Полоцкая будут взаимодействовать с 1-й партизанской армией на ее северном фланге. Конкретные боевые операции прописаны в приказах за моей подписью, вы их получите и ознакомитесь. Скажу в общем: немцы на Донбассе не должны получить подкреплений! Необходимо полностью сорвать снабжение 1-й танковой армии Клейста и 6-й армии Паулюса. Будем пускать под откос железнодорожные составы, взрывать мосты, уничтожать немецкие гарнизоны! Только желательно делать это избирательно – так, чтобы немцы «снабжали» нас самих. Если есть возможность, не подрывайте танк, а уводите его. Или самолет. Или грузовик с орудием на прицепе. В хозяйстве пригодится!

По штабу прошли смешки.

– А здешним хозяевам, я имею в виду 2-ю дивизию, надо будет встретить авиационную группу из Германии. Нам самолеты нужны!

Отряды Струтинского и Прокопюка занимают аэродром, артиллеристы и отряд Творогова устроят засаду вот здесь, – Судоплатов ткнул пальцем в карту. – Немцы тоже проявляют бдительность, они выслали усиленную охрану. Вот мы их и встретим. Вопросы есть? Вопросов нет.

…Вызванивая, пули сбривали хвою над самой головой Судоплатова, и он вжимался в траву за крохотным бугорком, мечтая, чтобы тот вырос в здоровенный вал, в крепкую стену, желательно бетонную…

Множественный треск винтовок покрывался гоготаньем пулеметов. Изредка прорывался сухой кашель «шмайссеров», доносились одиночные выстрелы из табельных «ТТ» и трофейных «Вальтеров».

Засада удалась, вот только немцы не сдавались, сопротивлялись отчаянно – черное воинство СС было осведомлено, что партизаны не жалуют карателей.

Высунувшись на мгновенье, Павел выстрелил и мигом откатился в сторону. Бугорок тут же зафонтанировал пылью, угодив под короткую очередь.

– Товарищ комиссар! – послышался крик.

Судоплатов обернулся. К нему подползал Кочетков, прозванный «начальником аэродрома». За ним, шевеля коробчатым «горбом» рации на спине, полз радист.

– Ну, что?

– Летят, товарищ комиссар!

– Ат-тлично! Будь на связи. И не высовывайся!

– Есть!

Воспользовавшись не шибко длинной промоиной, Павел добрался до крепкой, кряжистой сосны, вцепившейся корнями в каменистый пригорок. Отсюда открывался неплохой вид на поле боя.

Немцы подъехали на четырех грузовиках и одном штабном автобусе, пустив впереди целую свору мотоциклов. Надо полагать, чувствовали они себя в безопасности, находясь под солидной охраной, – колонну сопровождали три танка и столько же полугусеничных «Ганомагов».

Тяжелый «Т-IV» подорвался на мине, среднему «Т-III» влепила пару бронебойных партизанская артиллерия, а еще одна «тройка» продолжала буянить. Танк ворочал башней, рассылая снаряды по лесу, – гулкие взрывы ломали деревья и шугали птиц.

Видимо, экипаж машины боевой здорово перетрусил, отчего малость ошалел. Вот и слал боеприпас куда попало.

Или озлобились танкисты. И решили «подбить» хоть одного партизана.

Грохнула пушка – это работал расчет сержанта Шорина, молодого, но глазастого артиллериста. «Ганомаг», завывая мотором и лязгая гусеницами, как раз объезжал подбитую «четверку» – закопченная башня перекошена, орудие уткнулось в кусты, из люка свисает немецкий танкист, – и снаряд влепился прямо в кабину броневика. Обычный осколочно-фугасный, но хлипкая «ганомаговская» броня была ему нипочем – взрывом разворотило кабину, просадило кузов.