Сундук мертвеца (СИ) - Страница 7

Его Величество Тораборский Король был облачён в серый защитный костюм. Сквозь пластик шлема смутно белело лицо. Человеческое лицо, напомнил себе бар Раббас. Лицо настоящего Homo Sapiens Sapiens. Последнего представителя погибшего вида. Вида, который на протяжении своей истории неоднократно пытался уничтожить себя — и которому это в конце концов удалось.

И всё-таки он человек, подумал Карабас. Господи Б-же, он же человек. Может быть даже во всех смыслах.

Раввин и сам не заметил, как преклонил колени — успев лишь подумать, что перед лицом Подгорного Старца эта поза кажется удобной, естественной и даже единственно возможной.

Король коротко кивнул и бросил ему конец провода. Карабас вставил его в гнездо на шлеме. Теперь можно было говорить.

— Благословен ты, Господь, Б-г наш, Царь Вселенной, уделивший от славы Своей плоти и крови, — пробормотал раввин благословение, которое полагается произносить при встрече с нееврейским царём, имеющим право казнить и миловать.

Король услышал.

— Я предпочёл бы в свой адрес другое благословение — «уделивший от славы Своей тем, кто боится Его», — заметил он. — В конце концов, я здесь власть.

— Однако не царь Израиля, — ответил Карабас почтительно, но серьёзно. — И не иудей по вере.

— Упрямый какой. Садись, что-ли. Извини, стульев нет. То есть они есть, но не для твоего веса.

Чувство, что стоять на коленях хорошо и правильно, отпустило. Карабас попытался устроиться на полу поудобнее. Скрестить ноги в защитном костюме не удалось, сесть на корточки тоже не получалось. В конце концов раввин кое-как пристроился, уперев руки в пол. Но даже в таком положении голова его была Королю по плечо.

— Надеюсь, тебе удобно? Осторожнее, колено не подверни. Шамоль ув'ха'ба[4], — даже сквозь толстый пластик было видно, что Король улыбается.

— Спасидо на добром слове, — пробормотал бар Раббас, пытаясь примостился поудобнее.

— Спасидо? Ты что, в Дочку-Матерь уверовал? — удивился Король.

— Нет, просто привык, — Карабасу стало неловко. — Карабас брахоль, — он решил обойтись максимально нейтральным людским выражением.

— А благодарность — Аллаху, всемилостивому, милосердному, — заключил Старец. — Увы, наши тонкие религиозные разногласия некому оценить. Верных Единому осталось примерно столько же, сколько и верных Сущему…[5] или меньше. Если бы у нас тогда было ядерное оружие! А я ведь предупреждал этих идиотов. Что думаешь об этом ты, достохвальное изделие Раббаса?

— Всё равно бомбы не понадобились, — бар Раббас поморщился: запакованная в пакет борода начала разматываться, щекоча горло. — Вирусы поработали успешнее… достохвальный сын Ладена, — добавил он маленькую почтительную дерзость.

Короткий смешок.

— Тогда уж полным именем. Усама бин Мухаммед бин Авад бин Ладен. Также Абу-Абдалла, Моджахед, Хадж, Директор. Да, когда-то меня звали ещё и так. Я люблю свои старые имена. Ты поймёшь меня, раввин, если протянешь с моё… Ладно, всё это too old, как говорят педведы. Как бы то ни было, сейчас я — Тораборский Король. И у меня осталось мало времени. Моё тело перебирали двадцать четыре раза. Нет, даже двадцать пять. Во мне меньше килограмма родных клеток. Вероятность успеха нового ребилдинга — сорок шесть процентов. А я всё ещё хочу дожить до победы… или до чего-нибудь, что я мог бы считать победой… до того, что оправдает меня перед Аллахом. Понимаешь ли ты меня, Карабас? Кстати, давно хотел тебя спросить: откуда у тебя это прозвище?

— Маркировка, Ваше Величество. Мою модель «Раббас» делали в Черноголовке. У русских там был центр. Работавший на Израиль.

— Странно… Мне помнится, в Черноголовке делали какие-то отравляющие вещества…

— Там много чего делали. А в изральском филиале работали казахи… или киргизы… нет, не помню. Какие-то азиаты. Они перевели маркировку на свой язык. Кара-бас. Чёрная Голова.

— Казахи? В израильском биоцентре? Ты ничего не путаешь?

— Нет. Просто всё делалось в спешке. Иногда происходили утечки всяких субстанций… вирусы, синтобиоты, ну и так далее. В общем, опасная работа. Не хотели рисковать жизнями евреев.

— О да, о да! Пусть рискуют гои, не так ли?.. Хотя, конечно, мы тоже перегнули палку. В противоположную сторону.

— Самопожертвование вам не помогло. «Аллахую христец», как говорили русские. Правда, недолго.

— Что недолго?

— Говорили недолго.

— Ну да. Зато мы с тобой понимаем эту шуточку. Забавно, а ведь в некотором смысле русские победили.

— Хм? А, в смысле языка и культуры… Ну кто ж знал, что оно сложится таким вот образом…

— А всё потому, что русские были раздолбаями. В отличие от евреев. Ещё одно кстати-некстати: как ты стал иудеем, бар Раббас?

— Я был обрезан на восьмой день, прямо в лаборатории, — повёл плечами раввин. — Все изделия нашего класса обрезаны.

— Почему?

— В самом начале войны выяснилось. Необрезанные более чувствительны к антисемитской пропаганде. Даже киборги.

— Почему я не удивлён? Ладно, ближе к делу. Что у тебя с текущими проектами?

— Сейчас у меня только аналитика, Ваше Величество.

— Ну да, ну да. Анализ ресурсных схем и прочая текучка. Всё это можешь забыть — по крайней мере на ближайшее время. Я намерен вернуть тебя на оперативную работу.

Карабас вздрогнул.

— Я понимаю твои чувства, но не торопись с возражениями… Выслушай задание. Тебе нужно посетить с неофициальным визитом Директорию.

— Насколько неофициальным? — уточнил раввин.

— Это не так важно. Можешь заехать через главные ворота, можешь — огородами. Думаю, совсем тихо не получится. Безопасники там не орлы, но и не дефолтники… В общем, тебе нужно в Директорию. И не просто в Директорию — а пробраться в Институт Трансгенных Исследований.

— Ваше величество, это невозможно, — бар Раббас с трудом сдержал подступающий чих.

— Да, я знаю это слово. «Не-воз-можно», — передразнил Король. — Оно очень смешное. Забудь его. Ты всегда выкручивался.

— Я больше отлёживался, — сказал Карабас. — В болоте.

— Да, ты пропустил самое интересное, — согласился Король.

Карабас хмыкнул. Двести тридцать шесть лет анабиоза научили его скептицизму.

— Так или иначе, ты ведь выжил? Выживешь и теперь. Но сначала ты проникнешь в Институт и найдёшь кое-что. Точнее, войдёшь кое-куда.

— Где находится эта вещь, что это такое и что с ней надо делать? — Карабас почувствовал, что приступ близок, очень близок. Можно было бы попытаться зажать нос, но мешал шлем.

— Где — не знаю. И никто не знает. Где-то в Центре. Есть одна примета… нет, даже две. Это всё.

— Пока я ничего не понял, — проворчал бар Раббас. Свербёж в носу немного отпустил.

— Сейчас поймёшь. Выключи микрофон и подойди ко мне вплотную. Ха'н сохрэт стопицот бара даль йер Карабас. Ты же умеешь читать по губам?

Для того, чтобы оказаться на одном уровне с Королём, Карабасу пришлось встать на колени. Король наклонился и соприкоснулся гермошлемом с лицевым стеклом скафандра своего лучшего агента — так, чтобы тот видел лицо Горного Старца.

Горный Старец говорил долго. Раввин смотрел ему в лицо очень внимательно. Несколько раз показывал, что не понял, и Король терпеливо повторял.

— Теперь ты осознал значимость задачи? — Бин Ладен снова включил микрофон. — Ты сделаешь?

— Я сделаю всё, что в моих силах, — сказал раввин.

— А скажи-ка это на людском, — потребовал Король. — Вот именно это.

Карабас промолчал: крыть было нечем.

— Они создали людской, чтобы не слушать скользких фразочек, — заключил Подгорный Старец. — Типа — вроде пообещал, а вроде и нет. Пообещал, то есть, постараться. Но мне не нужно, чтобы ты старался, тратил силы, и что ещё там говорят в таких случаях. Меня всё это не интересует. Мне нужно, чтобы ты сделал. Любой ценой. И в данном случае любой означает именно это — любой. Усама сохрэт бара Карабас круа.