Сумма теологии. Том X - Страница 17

Отвечаю: как уже было сказано (2, 5), соединение души и тела в Христе не создало ни новой личности, ни новой ипостаси, но божественным Лицом, или ипостасью, была принята одна человеческая природа, что, разумеется, произошло не посредством силы человеческой природы, но – посредством силы божественного Лица. Затем, свойство божественных Лиц таково, что одно не исключает другое от причастности одной и той же природе, но – только от причастности одному и тому же Лицу. Следовательно, коль скоро в тайне Воплощения, по словам Августина, «целокупной причиной делания является сила делателя», нам надлежит судить о ней с точки зрения достоинства принимающего божественного Лица, а не с точки зрения достоинства принимаемой человеческой природы. Следовательно, нет ничего невозможного в том, чтобы два или три божественных Лица приняли одну человеческую природу, однако представляется невозможным, чтобы они приняли одну человеческую ипостась или личность. По этой причине Ансельм говорит, что «несколько Лиц не может принять одного и того же человека в единство Лица».

Ответ на возражение 1. При рассмотрении предположения о принятии тремя Лицами одной человеческой природы было бы правильным говорить, что по причине одной человеческой природы три Лица были бы одним человеком. В самом деле, как ныне истинно утверждать, что три Лица суть один Бог по причине одной божественной Природы, точно так же было бы истинным утверждать, что они суть один человек по причине одной человеческой природы. Однако это «один» подразумевало бы не единство личности, а единство в человеческой природе, поскольку не существует доказательства того, что если бы три Лица были одним человеком, то они были бы одним [человеком] просто. Ведь ничто не мешает нам утверждать, что люди, будучи многими просто, в некотором отношении суть одно, например, один народ. Кроме того, как говорит Августин, «природы духа человеческого и Духа Божия различны, но, соединяясь, они становятся одним духом»[65], согласно сказанному [в Писании]: «Соединяющийся с Господом есть один дух» (1 Кор. 6:17).

Ответ на возражение 2. При таком допущении человеческая природа была бы принята в единство не одного Лица, а каждого из Лиц, так что как божественная Природа обладает естественным единством с каждым Лицом, точно так же и человеческая природа обладала бы единством с каждым Лицом посредством принятия.

Ответ на возражение 3. В тайне Воплощения сообщимость принадлежащих природе свойств находит свое завершение, поскольку все, что принадлежит природе, может быть предицировано обладающему самостоятельным бытием в этой природе Лицу независимо от того, о какой именно природе идет речь. Следовательно, при указанном допущении о Лице Отца можно было бы сказывать все, что принадлежит и человеческой природе, и божественной, и то же самое [можно было бы сказывать] о Лице Сына и Святого Духа. Но то, что принадлежит Лицу Отца как именно Его Лицу, нельзя было бы приписывать Лицу Сына или Святого Духа по причине сохранения различия Лиц. Поэтому можно было бы говорить, что как Отцу приличествует нерожденность, точно так же она приличествует и человеку – в том случае, если «человек» означает Лицо Отца. Но если бы кто-либо стал говорить, что «человеку приличествует нерожденность; Сын является человеком; следовательно, Сыну приличествует нерожденность», то он допустил бы софистическую или акцидентную ошибку В самом деле, если мы ныне говорим, что Богу приличествует нерожденность, поскольку Отцу приличествует нерожденность, то из этого мы никак не можем заключить, что и Сыну, Который суть Бог, приличествует нерожденность.

С седьмым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что одно божественное Лицо не может принять две человеческие природы. В самом деле, у принятой в тайне Воплощения природы, как это явствует из сказанного выше (2, 3), нет никакого другого «подлежащего», кроме «подлежащего» божественного Лица. Поэтому в случае принятия одним Лицом двух человеческих природ получилось бы так, что одно «подлежащее» было у двух относящихся к одному и тому же виду природ, каковое положение, похоже, содержит противоречие, поскольку умножение природ одного вида происходит благодаря различию «подлежащих».

Возражение 2. Далее, при подобном допущении уже нельзя говорить, что воплотившееся божественное Лицо было бы одним человеком, поскольку у Него не было бы одной человеческой природы. Однако при этом также нельзя говорить, что их было бы несколько, поскольку у нескольких людей [несколько] разных «подлежащих», а между тем при подобном допущении «подлежащее» было бы только одно. Следовательно, вышеприведенное допущение ошибочно.

Возражение 3. Далее, в тайне Воплощения вся божественная Природа соединилась со всею принятою природой, то есть с каждой ее частью, поскольку Христос, как говорит Дамаскин, «совершенный Бог и совершенный человек, весь Бог и весь человек»[66]. Но две человеческие природы не могут соединиться полностью, поскольку в таком случае душа каждой из них соединилась бы с телом другой, а сведение воедино двух тел обусловило бы смешение природ. Следовательно, принятие одним божественным Лицом двух человеческих природ представляется невозможным.

Этому противоречит следующее: что может Отец, то может и Сын. Но после Воплощения Отец мог принять человеческую природу, отличную от той, которую принял Сын, поскольку воплощение Сына никак не уменьшило силы ни Отца, ни Сына. Следовательно, похоже на то, что после [Своего] воплощения и Сын мог принять другую человеческую природу, отличную от той, которую Он принял.

Отвечаю: обладающий силой, достаточной для чего-то одного и не более, обладает силой, ограниченной одним. Но сила божественного Лица бесконечна, и при этом она не может быть ограничена чем-либо из сотворенного. Следовательно, мы не можем говорить, что божественное Лицо приняло одну человеческую природу таким образом, что уже не было способным принять другую. В самом деле, из этого, похоже, следовало бы, что Лицо божественной Природы было столь охвачено одной человеческой природой, что утратило способность принять в свое Лицо другую, что невозможно, поскольку Несотворенное не может быть охвачено сотворенным. Отсюда понятно, что независимо от того, рассматриваем ли мы божественное Лицо в отношении Его силы, которая является началом соединения, или же в отношении Его Лица, которое является пределом соединения, нам надлежит утверждать, что божественное Лицо может принять другую человеческую природу сверх и помимо уже принятой Им человеческой природы.

Ответ на возражение 1. Сотворенная природа находит свое сущностное завершение в своей форме, умножение которой происходит в соответствии с разделением материи. Поэтому если составленность материи и формы устанавливает новое «подлежащее», то вследствие этого природа умножается посредством умножения «подлежащих». Но, как уже было сказано (6), в тайне Воплощения соединение формы и материи, то есть души и тела, не устанавливает новое «подлежащее». Следовательно, в этом случае возможно наличие числового множества со стороны природы по причине разделения материи и без различия «подлежащих».

Ответ на возражение 2. На первый взгляд представляется возможным ответить, что, исходя из подобного допущения, должно было бы утверждать, что по причине двух природ было бы и двое людей, что подобно тому, как по причине одной человеческой природы три Лица были бы одним человеком, о чем уже было сказано (6). Но такое утверждение было бы далеким от истины, поскольку словами нужно пользоваться в соответствии с их значениями, которые соотносятся с тем, что нас окружает. Следовательно, чтобы судить о значении слова или о том, к чему отсылает его значение, нам надлежит исследовать окружающие нас вещи [и убедиться в том, что] в отношении них выведенное из некоторой [их] формы слово при отсутствии нескольких «подлежащих» никогда не используется в множественном числе. В самом деле, о человеке, на котором одето две одежды, не говорят как о «двух одетых людях», но как об «одном, надевшем две одежды», и если кто-либо обладает двумя качествами, то о нем говорят в единственном числе как о «таком-то с двумя качествами». Но принятая природа, как было показано выше (2, 6), была своего рода облачением, хотя [конечно] подобное сравнение справедливо не во всех отношениях. Таким образом, если бы божественное Лицо приняло две человеческие природы, то по причине одного «подлежащего» о Нем должно было бы говорить как об одном человеке с двумя человеческими природами. Затем, о многих людях говорят как об одном народе постольку, поскольку нечто одно обща им всем, хотя у них и нет одного [общего] «подлежащего». Это подобно тому, как если бы два божественных Лица приняли одну единственную человеческую природу, и тогда и о Них, как было показано выше (6), должно было бы говорить как об одном человеке не по причине единства «подлежащего», а потому, что всем Им было бы обща нечто одно.