Сумма теологии. Том IX - Страница 3

Ответ на возражение 1. Мужество поступает правильно при претерпевании всех видов бед, однако человек считается мужественным просто не потому, что он ведёт себя правильно в том или ином бедственном случае, а потому, что он ведёт себя правильно даже в случае наибольшей беды. Когда же он [правильно] претерпевает другие [беды], его называют мужественным относительно.

Ответ на возражение 2. Поскольку страх порождается любовью, то всякая добродетель, которая уменьшает любовь к некоторым благам, уменьшает и страх перед противоположным им злом. Так, щедрость, уменьшая любовь к деньгам, тем самым уменьшает страх перед их утратой, и то же самое можно сказать о благоразумии и других добродетелях. Но собственную жизнь любят по природе, и потому требуется особая добродетель, которая бы умеряла страх смерти.

Ответ на возражение 3. В случае добродетелей крайностью является выход за пределы правоты разума, и потому подвергнуть себя величайшей опасности в соответствии с [правым суждением] разума не противоречит добродетели.

С пятым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что мужеству не присуще быть связанным с опасностью смерти в бою. В самом деле, мучеников почитают в первую очередь за их мужество. Но мучеников не почитают в связи со сражением. Следовательно, мужеству не присуще быть связанным со смертью в бою.

Возражение 2. Далее, Амвросий говорит, что «мужество пригодно и в военных, и в гражданских делах», и Туллий, сказав, что «мужеству надлежит скорее проявляться в битвах, чем в гражданской жизни», далее говорит: «Хотя есть немало таких, по мнению которых военное дело важнее занятий гражданской жизни, это их мнение требует уточнения, поскольку, правильно рассудив, мы придём к выводу, что в гражданской жизни есть много такого, что значительней и прекрасней того, что связано с войной». Но то, что более значимо, требует большего мужества. Следовательно, мужеству не присуще быть связанным со смертью в бою.

Возражение 3. Далее, целью войны является сохранение временного мира страны. Ведь сказал же Августин, что «во́йны ведутся с целью мира»[13]. Но дело представляется так, что не стоит подвергать себя опасности смерти ради временного мира страны, поскольку этот мир нередко сопровождается падением нравов. Следовательно, похоже, что добродетели мужества не присуще быть связанной с опасностью смерти в бою.

Этому противоречит сказанное философом о том, что мужество в первую очередь связано со смертью в битве[14].

Отвечаю: как уже было сказано (4), мужество укрепляет человеческий ум против наибольшей из опасностей, каковой является опасность смерти. Затем, мужество есть добродетель, а добродетели присуще всегда стремиться к благу, и потому подчас в своём стремлении к некоторому благу человек не бежит от опасности смерти. Однако та опасность смерти, которая возникает по причине болезни, морской бури, нападения разбойников и т. п., похоже, не угрожает человеку по причине его стремления к какому-то благу. С другой стороны, опасность смерти в сражении угрожает человеку именно в связи с некоторым благом, а именно потому, что он, так сказать, в праведной борьбе защищает общее благо. Далее, существует два вида праведной борьбы. Во-первых, есть общественная борьба, например, тех, кто борется в сражении; во-вторых, есть частная борьба, как когда страх перед мечом палача или другой смертельной опасностью не останавливает судью или частное лицо от вынесения праведного суждения. И именно мужеству надлежит укреплять ум против опасности смерти, причём возникающей не только в общем бою, но и в частной борьбе, которую тоже можно считать своего рода сражением. Поэтому нам надлежит утверждать, что мужеству присуще быть связанным с опасностью смерти, которая возникает в сражении.

Кроме того, мужественный человек поступает правильно перед лицом опасности любого другого вида смерти, и особенно в тех случаях, когда человеку угрожает опасность какой-то смерти по причине добродетели, как, например, когда человек не отказывает больному другу в уходе из-за страха перед заразой или не откладывает странствия с благочестивой целью из-за страха перед кораблекрушением или разбойниками.

Ответ на возражение 1. Мученики смело борются за свою личность во имя высшего блага, каковым является Бог, и потому их мужество почитается в первую очередь. И это мужество по роду является тем же, что и мужество сражающихся на войне, в связи с чем о них сказано, что они «крепки на войне» (Евр. 11:34).

Ответ на возражение 2. Личные и гражданские дела отличаются от дел военных, которые касаются общей войны. Однако личные и гражданские занятия допускают наличие опасности смерти, обусловливаемой некоей борьбой как своего рода частной войной, и в отношении неё также необходимо мужество в прямом смысле этого слова.

Ответ на возражение 3. Мир государства сам по себе является благом. И он не становится злом оттого, что некоторые люди пользуются им во зло, поскольку многие другие пользуются им во благо. А ещё он предотвращает множество зол, таких как убийства и кощунства, а они гораздо хуже тех, которые обусловливает мир и которые в основном связаны с грехами плоти.

С шестым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что стойкость не является главным актом мужества. В самом деле, добродетели связаны с благим и трудным[15]. Но нападать труднее, чем терпеть. Следовательно, стойкость не является главным актом мужества.

Возражение 2. Далее, способность воздействовать на другого, похоже, свидетельствует о большей силе, чем способность не быть изменённым другим. Но нападать – значит воздействовать на другого, а терпеть – значит сохранять неизменность. Следовательно, коль скоро мужество означает совершенство силы, дело представляется так, что мужеству скорее приличествует нападать, чем терпеть.

Возражение 3. Далее, одна противоположность отстоит от другой больше, чем её простое отрицание. Затем, проявлять стойкость означает просто не бояться, тогда как нападение, которое подразумевает стремление, указывает на движение вопреки этому страху. Следовательно, коль скоро мужество в первую очередь обуздывает страх ума, дело представляется так, что оно скорее связано с нападением, чем со стойкостью.

Этому противоречит сказанное философом о том, что «мужественными почитаются за стойкое перенесение страданий»[16].

Отвечаю: как было сказано (3) нами и как говорит философ, «мужество больше связано с тем, чтобы обуздать страх, чем с тем, чтобы умерить отвагу»[17]. Действительно, гораздо трудней обуздать страх, чем умерить отвагу, поскольку опасность, которая является объектом отваги и страха, по самой своей природе склонна препятствовать отваге и увеличивать страх. Но нападение связано с мужеством постольку, поскольку последнее умеряет отвагу, тогда как стойкость последует обузданию страха. Поэтому главным актом мужества является стойкость, которой надлежит скорее оставаться невозмутимой посреди опасностей, чем нападать на них.

Ответ на возражение 1. Стойким быть трудней, чем напористым, и на то есть три причины. Во-первых, та, что стойкость, пожалуй, подразумевает нападение со стороны более сильного, тогда как нападающий считает более сильным себя, а с сильным бороться трудней, чем со слабым. Во-вторых, та, что проявляющий стойкость сознает присутствие опасности, тогда как нападающий считает, что опасность поджидает его только в будущем, а трудней не быть движимым существующим, чем тем, что ожидается в будущем. В-третьих, та, что стойкость подразумевает некоторую продолжительность, тогда как напористость сопряжена со стремительными движениями, а оставаться недвижимым в продолжение некоторого времени трудней, чем быть стремительно подвигнутым на что-то трудное. Поэтому философ говорит, что «некоторые спешат навстречу опасности, но, едва столкнувшись с нею, обращаются в бегство. Но мужественный не таков»[18].