Сумма теологии. Том III - Страница 13

Отвечаю: если бы платоники были правы, и душа действительно соединялась бы с телом в качестве только его двигателя, то тогда можно было бы говорить, что между душой и телом человека, как [впрочем] и любого животного, посредствуют некие иные тела, поскольку двигатель по природе движет отдаленное через посредство того, что ближе.

Однако если душа соединяется с телом в качестве его формы, как было показано выше (1), то невозможно, чтобы это соединение осуществлялось через посредство другого тела. Причина этого состоит в том, что вещь обладает единством в той мере, в какой она обладает бытием. Но форма, будучи сущностно актуальной, актуализирует вещь через посредство самое себя, и потому для того, чтобы сообщать бытие, не нуждается в помощи чего-либо посредствующего. Таким образом, единство составленной из материи и формы вещи исходит от самой формы, которая в силу собственной природы соединяется с материей как ее акт (ведь, как говорит Философ, нет никакой другой причины актуализации материи помимо причины действующей[58]).

Из сказанного становится очевидным заблуждение тех, которые настаивали на существовании неких посредствующих между душой и телом человека тел. Так, например, некоторые платоники говорили, что умственная душа обладает естественным образом соединенным с ней и неотделимым нетленным телом, посредством которого она и соединяется с тленным телом человека. Другие утверждали, что душа соединена с телом через посредство телесного духа. А были еще и такие, которые полагали, что она соединена с телом через посредство света, который, по их мнению, является телом и имеет природу пятой сущности, так что растительная душа соединяется с телом через посредство света звездного неба, чувственная душа – света прозрачного неба, а умственная душа – света эмпирея. Но все это не более чем досужие выдумки, поскольку свет не является телом, а пятая сущность, будучи неизменной, если каким-то образом и входит в состав смешанного тела, то не материально, а лишь виртуально; наконец, [это нелепо постольку] поскольку душа непосредственно соединяется с телом как форма с материей.

Ответ на возражение 1. В данном месте Августин говорит о душе как о том, что приводит в движение тело, почему и использует термин «управление». Действительно, она движет более грубые части тела через посредство более тонких, и первым из орудий движущей силы, как указывает Философ в [своей книге] «О причине движения животных», является некий своего рода дух[59].

Ответ на возражение 2. Союз души и тела прекращается при прекращении дыхания не потому, что последнее является связью, обеспечивающей этот союз, а вследствие удаления той расположенности, посредством которой тело располагается к такому союзу. Дыхание же, будучи первым орудием движения, является [своего рода] движущим средством.

Ответ на возражение 3. Если бы мы стали рассматривать состояния [души и тела] независимо друг от друга (как если бы они обладали отдельным [друг от друга] бытием), то следовало бы признать, что душа и впрямь очень далека от тела, и что между ними должно наличествовать множество [дополнительных] связующих средств. Но поскольку душа – это форма тела, ее бытие не предшествует бытию тела, ибо через посредство своего бытия она мгновенно соединяется с телом. И так обстоит дело с каждой формой, которая, если рассматривать ее как чистый акт, очень далека от сущей только в возможности материи.

Раздел 8. Присутствует ли душа в каждой части тела?

С восьмым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что вся душа не присутствует в каждой части тела. Ведь сказал же Философ в [своей книге]

Ό

причине движения животных», что «нет никакой необходимости в том, чтобы душа присутствовала в каждой части тела; вполне достаточно, чтобы она присутствовала в некоем начале тела, обусловливающем жизнь в остальных частях, поскольку каждая часть обладает собственным природным движением»[60].

Возражение 2. Далее, душа находится в теле в качестве его акта, и, будучи актом обладающего органами тела, существует только в обладающем органами теле. Однако каждая [отдельная] часть человеческого тела не является обладающим органами телом. Следовательно, вся душа не присутствует в каждой части.

Возражение 3. Далее, Философ сказал, что отношение части души к части тела, например, зрения к зрачку глаза, подобно отношению души к целому телу животного[61]. Если, таким образом, вся душа присутствует в каждой части тела, то из этого следует, что каждая часть тела – это [все] животное.

Возражение 4. Далее, все силы души укоренены в ее сущности. Если, таким образом, вся душа присутствует в каждой части тела, то из этого следует, что и все силы души присутствуют в каждой части тела, и в таком случае зрение будет присутствовать в ухе, а слух – в глазу, что совершенно нелепо.

Возражение 5. Кроме того, если вся душа присутствует в каждой части тела, то каждая часть тела непосредственно зависит от души. Но в таком случае одна часть не зависела бы от другой и к тому же ни одна из частей не была бы возвышенней остальных, что явно не соответствует истине. Следовательно, [вся] душа не присутствует в каждой части тела.

Этому противоречит сказанное Августином о том, что «в любом [одушевленном] теле вся душа присутствует во всем теле и целокупно [присутствует] в каждой из его частей»[62].

Отвечаю: если бы душа соединялась с телом в качестве только его двигателя (о [невозможности чего] было уже [не раз] сказано), то в этом случае можно было бы говорить, что она присутствует не в каждой части тела, а лишь в той единственной части, через посредство которой она и приводит в движение все остальные. Но так как душа соединена с телом в качестве его формы, то необходимо, чтобы она присутствовала как во всем теле, так и в каждой из его частей. В самом деле, она является не акцидентной, а субстанциальной формой тела, субстанциальная же форма наделяет совершенством не только целое, но и каждую из его частей. Ведь та форма состоящего из частей целого [тела], которая не сообщает бытия каждой из частей тела, является формой в смысле расположения и упорядочения, вроде формы дома, и такая форма является акцидентной. Однако душа – это субстанциальная форма, и потому она необходимо является формой и актом не только целого, но также и каждой [его] части. И коль скоро мы не назовем «животным» или «человеком» бездушное тело (разве что только соименно, как мы порою называем ["животным"] рисунок или изваяние животного), то тем более, как говорит Философ, не назовем так ни руку, ни глаз, ни мясо и кости. Доказательством этому служит следующее: с удалением души ни одна из частей тела не сохраняет присущей ей деятельности, а ведь все, что сохраняет свой вид, сохраняет и присущую этому виду деятельность. И поскольку акт находится в актуализирующем, постольку душа необходимо должна присутствовать как во всем теле, так и в каждой его части.

То, что она целокупно присутствует в каждой части, следует из того обстоятельства, что целым является только то, что [так или иначе] делится на части, а трем видам разделения соответствуют три вида цельности. Так, есть целое, которое делится на части количественно, например, целая линия или целое тело. Есть также целое, которое делится на части логически и сущностно; так, вещь, данная в определении, делится на части определения, а составная вещь делится на материю и форму. Но, кроме того, есть и третий вид целого, [а именно такое] которое потенциально делится на виртуальные части. Первый вид цельности не имеет отношения к формам, разве что акцидентно, да и то только к тем формам, которые индифферентны к количественно целому и его частям, [таким, например] как белизна, которая, будучи сущностно причастной [к телу], равным образом расположена находиться как на целой поверхности, так и на каждой ее части, и потому при разделении поверхности акцидентно делится и белизна. Однако форма, которой требуется разнообразие частей (а именно таковой и является душа, и в первую очередь – душа совершенного животного), не может иметь равной соотнесенности с целым и частями [целого], и, следовательно, при делении целого сама не делится акцидентно. Таким образом, количественная цельность не может быть приписана душе ни сущностно, ни акцидентно. Что же касается второго вида цельности, который обусловливается логическим и сущностным совершенством, то он должным образом и сущностно принадлежит формам. И то же самое можно сказать о виртуальной цельности, поскольку форма – это начало деятельности.